• Boosty Shared
• FIks

• overlord

Прошу прощения за недельный отпуск…

8.docx

Глава восьмая. Highway to hell.

Реальность прояснялась постепенно. Вот, показались верхушки домов, которые, помнится, мы проходили по пути к вотчине старосты. Красные лучи заката нежно ласкали сухую солому, отчего чудилось, что дома те пылают неестественным огнем. Опуская взгляд ниже, можно было приметить наспех сколоченные столы, заставленные всевозможными яствами: фрукты, овощи, мясо, рыба, птица … бутылки с невнятной мутной жидкостью внутри. Казалось, там было всё, и столы те простирались по обе стороны улицы, прямо под окнами домов. «Намечается какой-то праздник», — сама собой напрашивалась мысль, пока взгляд не скользнул на лики зевак, медленно подтягивающихся к импровизированной площади. Стало очевидно: праздником и не пахнет. Уж больно странные эмоции царили на их лицах. Не то радость, не то испуг. А может и вовсе то была банальная усталость. Тем временем, посреди улицы собралась толпа. Мужики, что ранее скрывались на полях, и женщины, встречавшие меня при входе в селение. Старики и дети. Никто не плясал, но сложенные рядом с одним из столов музыкальные инструменты подсказывали, что состояние это временное. Никто не ругался, не смеялся, не переговаривался, но абсолютно все обращённые ко мне лица были участливыми. Счастливыми. Радостно-предвкушающими.

Столь же медленно, как и изображение, появлялся звук, но надоедливый монотонный бубнёж на японском едва ли воспринимался адекватной речью. Отдельные слова разобрать ещё можно было, но в сумме их смысл таял, вливаясь пресной водой в уши крестьян. Однако источник того звука вычислялся элементарно — он и не думал скрываться. "Всего лишь" странный сектант или культист, закутанный в черную выцветшую мантию.

Но прежде, чем обратить на него внимания, я смог, наконец, оценить свое положение. Я висел в нескольких метрах над землёй. Руки, все четыре, были крепко привязаны к деревянному кресту. Из пробитых ржавыми штырями ладошек капала темно-красная кровь. Ноги постигла та же участь. Меня распяли. Какая прелесть…

Что понравилось куда меньше: внизу, у основания креста, где возвышался приличных размеров стог сена, можно было разглядеть примечательные лапы и хвостик, торчащие из-под него.

С одной стороны, очевидно, что здесь планируется сожжение. Возможно, что даже ритуальное. И то, что Васька выступает в нем в роли топлива заставляет мое злое воображение описывать удивительные картины расправы над селянами. С другой же… сжечь муспельхеймского кугуара? Магическую кошку, порожденную пламенем огненного мира? Смешно. Остаётся лишь пожелать им удачи. Да и я… пусть даруемая теургом "Связь душ" сейчас неактивна, отчего я не получаю свои процентики сопротивления огненному урону, но не думаю, что мой герой откинется столь просто.

Крепкого вида старик, коим оказался тот сектант, расхаживал перед толпой взад-вперед. Сухим, но весьма проницательным голосом он бормотал свою речь, и с каждым словом глас его набирал силу. Из бормочущего безумца, прямо на моих глазах он обратился мощным оратором, что одним лишь слогом заводил толпу. Но увы, подошла к концу его пламенная речь, когда я едва начал улавливать ее смысл. Старик обернулся, явив мне испещренный морщинами лик. Теперь было очевидно, что то была вовсе не мантия, а ряса. Священника выдал соответствующий атрибут, висящий на его шее на простой верёвке, ведь ровно на таком же кресте, только большего размера, я был распят.

— Мы собрались здесь, дабы даровать сему безбожному отродью шанс на искупление, — твердо, четко, а самое главное внятно, — Нам выпала великая честь: впервые за многие десятки лет мы можем придать огню носителя искры нечистой, дабы Бог Великий одарил нас благами своими. Твои останки, несчастный еретик, послужат на благо люду мирскому, так возрадуйся же. Возрадуйся участи стать звеном в цепи связующей, что с небес тянется на землю.

С безумным блеском во взгляде он слегка запрокинул голову, смотря мне прямо в глаза. Руки его были раскинуты в стороны, словно старый пастор хотел обнять весь мир, и в одну из них весьма оперативно вложили факел. Непримечательного вида селянин, явно охмелевший не то от выпивки, не то от торжества момента. Факел пока еще не пылал огнем, но… атмосфера предполагала скорое сожжение.

— Маверик, сын Локса. Подойди ко мне, — властным голосом потребовал священник, но было то не со зла. Казалось, он просто привык говорить именно так, — Именно ты нашел нечестивца, а значит, именно твоя рука должна придать его огню. Отправить грязную душу в объятия Бога, дабы тот очистил ее!

Из толпы, под одобряющий гул едва ли не выпнули того самого чумазика. Уже отмытого и отстиранного, но все такого же испуганного мальчонку.

— Н-но… — его большие глаза с неверием оглядывали горожан, с которыми парень жил бок о бок с самого своего рождения, — Он же спас меня…

— Что? — удивился рясоносец, — Чего же ты ропщешь, дитя? Если тебе есть что сказать пред ликом Бога нашего, так говори это громко, гордо подняв голову. Ежели ты глупость изречь желаешь… То лучше смиренно прими сей факел, и исполни возложенный на тебя долг. Решай же, отрок.

Длинная палка, один из концов которой был обмотан в вываленную в чем-то черном ткань, будто сама собой оказалась в руках мальчика, настолько изумленно тот взирал на нее. А после затравленный взгляд сместился на глубокую чашу, заполненную тлеющим углем, что находилась неподалеку от распятия.

— Н-но… — вновь начал тот, но пастор не позволил ему закончить, толкнув мальца в спину. Уверенно, но в тоже время легко, дабы отрок начал двигаться, но не рухнул лицом в гумус… Заразительная же манера речи.

В последний раз он окинул взглядом толпу, зацепившись за такие понимающие, но в тоже время суровые глаза своего дедушки — деревенского старосты. Тяжелый вздох вырвался из его рта. Ребенок принял действительность, и более был не способен сопротивляться давлению. Факел загорелся в его руках, и отрок… Да какой он отрок, совсем еще дитя. Малыш шел к распятию склонив голову, а вокруг него радовался простой люд, предвкушая прольющуюся на них благодать.

— Да примет Великий подношение наше. Да воздаст Он нам по заслугам и деяниям нашим. Да очистит Он сию душу, даровав ей вечный покой…

Пастор истово заходился в молитве, наслаждаясь ею, как поэт смакует чужое творение, подмечая в нем всё новые и новые идеи и мысли. Но глас его шел как-то мимо, ведь главный герой этой истории — вот он, предо мной. Трясущимися руками подносит палку с танцующим на ее конце пламенем к сеновалу. Лишь в последний миг малец осмелился поднять глаза, отчего стали видны мокрые дорожки, нисходящие с небесно-голубых льдинок. Пробирающее зрелище, ведь на лике его действительно читалось нежелание. Мука. Он прикрыл глаза, оказавшись не в силах смотреть на меня. Сквозь шум толпы, сквозь речитативы священника, сквозь легкий ропот пламени, я услышал один единственный судорожный всхлип, с которым разомкнулись непослушные пальцы.

Сено не занялось. Пламя не повалило столпом, а густой дым не стал застилать обзор… С ловкостью бывалого циркача, парень подхватил факел на потрепанный плетеный бот. Тот лег на стопу мальчика, словно всю жизнь там и лежал: застыл в идеальном балансе, и даже не покачивался. Казалось, язычки огня взбесились, неприятным треском и гулом выказывая свое недовольство от лишения их обеда, да еще и столь нелепым образом, что на фоне затихшей толпы и выпучившего глаза пастора звучало особо явно.

— Ну нет, — вновь заговорил он, но не детским голоском, а сдвоенным, слегка коверкающим звуки басом, — Так же совсем не интересно! Это, — парень ловко подкинул зажженную палку, поймав ту в воздухе, — глупо, дорогие мои друзья. Ну кто же отдает столь ценную находку, как душа последнего мага — трупу?

— Т-ты… — прохрипел пастор, — Д-демон! ДЕМОН!

— О! О-о-о! А я тебя знаю! Ты же тот старец, — мальчик ткнул горящим факелом в сторону облаченного в сутану, отчего убеленный сединами вздрогнул, попятившись, — который молился богу о покаянии! Нет, главное он сам засматривается на детей, а спихнуть все пытается на меня. "Бес попутал", да "Дьявол нашептал"… Что за дерзость, старик? Ты заповедей не знаешь, или что? "Не лги", или как там было? Сами же их себе придумали, и сами же нарушаете, да еще и «пред ликом бога вашего». Не стыдно?

— Заткнись! — пастор весь раскраснелся, на шее вздулась одинокая венка, — Ты демон! Нет тебе веры! Боже Вечный и избавляющий человеческий род от Дьявола… — зачастил он молитву.

— О, и тебя я помню, — но парень уже не слушал причитания педофила, или как их здесь называют, переведя взгляд на какую-то бабку, — Ты тоже просила, но уже меня… Не бога. Просила соседку твою забрать, чтоб внукам твоим ее дом достался… Но подумай сама, мне-то она зачем? Тебе дом нужен, сама и убивай, а мы уж там разберемся, кому отойдет душа.

— Ч-чего?!

— А, тебя-то и хотели забрать, точно! А ты ведь, и сама просила бога, покарать "нечестивицу" из дома напротив. За то, что у нее выпечка вкуснее… И ее я помню… И его… И тебя…

Одно за другим он выдавал потаенные тайны и желания сельчан, а те лишь злились. Не на "мальчика", но друг на друга. И с каждым оброненным злостным словом, с каждым новым откровением, что сельчане и сами принялись изливать друг на друга, с каждым плевком под ногу соседу, пламя на конце факела в руках одержимого бушевало все сильнее и сильнее, пока, наконец, не обратилось в первую искру, запустившую всеобщий дебош. Всего-то и стоило, что чутка подогреть праздных зевак, как те с истовой яростью принялись вбивать все оброненные оскорбления обратно в глотки своим лучшим друзьям. Соседям. Семье.

— А вот твоих молитв я не слышал, — наконец, демон обернулся и ко мне. В глазах его более не виделось льдинок, лишь яростное златое пламя пылало в них, — И покаяний не видывал. И обращений не знал. Кто же ты, и откуда взялся на земле этой?

— Я…

Сосредоточив взор на собеседнике, я открыл было рот, попытавшись ответить, и даже услышал голос своего персонажа, да только ответить мне не дали. Бренчание хрупкого стекла разлетелось по округе, в очередной раз заставив замереть бедных крестьян. Я даже видел, как один мужик воспользовался сей передышкой, чтобы выплюнуть сколотый зуб. А может эта кровоточащая «щербинка» была у него и раньше…

— Тц… Как некстати… — протянул одержимый, украдкой глянув в небо, откуда уже во всю ниспадали белесо-златые столпы света, — Пойдешь со мной, — безапелляционно заявил он.

В один миг горящими ошметками разлетелась тряпье, в которое был обряжен ребенок. Из его спины вырвалась пара огненных всполохов, что в сущие мгновения обратились крыльями. Одной рукой одержимый ухватился за кошачий хвост с кисточкой на конце, выглядывающий из-под начавшего подгорать сена, и тут же совершил мощный взмах, воспаряя над землей и увлекая за собой кошку. Вторая же рука легла на мое горло. Окружение утонуло в огне, имеющим явные златые прожилки, чтобы в следующий миг я оказался в совсем уже другом месте.

Просторное помещение, стены и пол которого были выполнены… В каком-то стиле. Вот это все резное, иногда громоздкое, но с кучей мелких деталей… Я, увы, не разбираюсь. Единственное, что бросалось в глаза, все здесь было окутано в красные тона, и цвета те не были статичным, но медленно двигались, будто масляные разводы на воде.

Вместо пацана же, чье обугленное тело валялось у моих ног, неподалеку от Василисы, компанию мне составлял незнакомец, облаченный в черный хитиновый… костюм. Назвать такое доспехом язык не поворачивался, уж больно замысловатым тот выглядел. Тонкий, украшенный сотнями ветвистых узоров, что были словно вплавлены в сам материал, он более всего напоминал фрак, с заостренными к концам полами, да с обилием торчащих во все стороны отростков: не то шипов, не то веток. Незнакомец восседал на троне посреди зала, и с явным любопытством осматривал меня, так же, как и я — его.

Видимо удовлетворившись, он задорно хмыкнул, расслабляясь и откидываясь вглубь каменного кресла.

— Ну здравствуй, колдун. Пред тобой Свет Несущий, — представился Люцифер, — Можешь не падать ниц…

Он поднялся, резко расправив черные крылья, меж перьев которых бегали крохотные всполохи пламени. Реальность вокруг начало корежить: пол плавился, распадался на лоскуты, что словно живые, старались сбежать от мощи падшего архангела. Мерно вышагивая, демон, или же падший, приближался ко мне, остановившись у бездыханного тела.

— Здесь всё подвластно мне. Пространство и время. Жизнь и смерть… — падший кивнул на обугленный труп, что словно игнорировался исходящим от Светоносного жаром, — Сей юноша… Столь отчаянна была его молитва, что я услышал ее на фоне многих. Не каждый обнищавший купец столь сильно жаждет богатств, как этот отрок желал тебе жизни. В отличии от Отца, я — щедрый, добродетельный бог, — ухмыльнулся он, проведя чуть светящейся рукой над телом, что в тот же миг стало обретать прежние черты задорного мальца, — И тех, кто оказывает мне услуги, я возвышаю. А сей отрок ее оказал, и еще какую! Привел меня к настоящему колдуну! Увы, слишком многих подобных тебе успели загубить мои братья. Слишком многих… И всё ради жалкой попытки дозваться до Отца… Глупцы, — печальный вздох завершил его речь, и обрамляющее падшего пламя начало тускнеть. Печальный взгляд прошелся и по Василисе, что лишь сейчас начала подавать признаки жизни: рыжая грива медленно загоралась, говоря о пробуждении, — Кого мог — я спас. У ваших душ огромный потенциал, и вот так вот просто жертвовать им ради давно уже мертвого бога… Нет! — на секунду, золото в его глазах сменило колер на багрянец, но лишь на секунду, — Иди же. Раскрой свой потенциал, и возвращайся, среди сотен и тысяч таких как ты. Уже скоро придет ваш час, но… не сейчас. Уверен, среди успешных моих попыток создать жизнь, кто-то, да сможет тебе помочь. Если же нет… закалишь свои тело и волю в сражениях с менее удачными экспериментами. Иди. Но не забывай того, кто спас твою… и его души, — паренек под ногами Люцифера вяло зашевелился.

Взмах крыльев, и вновь вокруг меня царит лишь золотисто-красное пламя, незримо меняющее картину мира.

---

Мидгард. Домен Люцифера. Град Первых.

Домен Люцифера — ничто иное, как представляемый в людских умах Ад. То самое место, что создал Светоносный, дабы ступить по пятам Отца своего. Дабы было у него место, где можно творить, как таким местом стал Рай у Бога Великого.

Люцифер — сильнейший из архангелов, никогда не хотел начинать братоубийственную войну, но увы, никто из первых Его творений не хотел слушать Светоносного. «Бог мертв», — кричал он безумно, но братья и сестры оставались глухи к мольбам. Бездумно принося живому трупу жертву за жертвой, они…

— Что читаешь? — мазнул слух приятный женский голос.

— Момо? Не знаю… — молодой мужчина вновь окинул пляшущие строки чуть мутноватым взглядом, — Кажется Библию… Или Некрономикон… Не уверен, я не в ладах с латиницей.

— Эх… Как же с вами порой тяжело…

— А что не так?

— Ты опять… «Увлекся»?

— Ты о… А, понял! Я убрал из того сбора борщевик, чем бы он не был, — мелькнувшее в японской речи чисто русское слово звучало странно, да и сам говорящий с трудом сумел произнести его, растянув при этом «о» и потеряв по пути «в», — Без него в голове не так туманно, и видения приходят более четкие.

— И что на этот раз… — в голосе девушки слышалась усталость. И немного принятия.

— Слишком запутанно… — Момо вновь печально вздохнула в голосовом, но говорящий, казалось, этого совсем не заметил, — Только пару фраз смог разобрать… «Настанет Ад» и что-то там про братьев. А еще там было много красного цвета… Вот, собственно, я и здесь.

— А квестовую книжонку ты читаешь чтобы…

— Чтобы найти строки про Люцифера… У него, вроде, были какие-то терки с братьями… Или у его созданий, что тоже считали себя братьями друг другу? Не помню…

— Моти… Как же с вами всеми сложно, ты бы знал…

— Да что не так-то? — мужчина уже начал слегка раздражаться, и было это не хорошо.

«Так волну не поймать», — подумал он, протягивая руку к заполненной бесцветной жидкостью трубочке. Глубокая затяжка, чтобы жидкость из означенного девайса вместе с бледно-желтым дымком направилась к его легким, крохотными капельками осев где-то по пути. На горле, гортани, трахее… Всего один вдох, и Моти-Моти вновь возвращает себе нужное расположение духа.

— У нас через час рейд, а ты опять не берешь трубки — вот что! Благо Элуа это предвидел, и заранее попросил найти тебя.

— Кх… Рейд? — удивился он, — Кх… Ре-е-ейд… Кх-кх… — протянул парень, словно пытаясь распробовать слово. Понять, как оно ложится на языке, — А куда?

— …

— Нет, серьезно. Вроде наши данжи еще в откате, а к мировым очередь пока не подошла, — удивительно скоро подействовал настой, вернув прозрачную чистоту пелене, что сковывала разум Моти. Увы, не пройдет много времени, как прежний туман вернется, отправляя мозг мужчины в преддверия деменции.

— О… — девушка по ту сторону неслабо удивилась, — Действительно, соображалка еще работает! Пусть и с памятью проблемы… Может ты вообще откажешься от травяных сборов, а не только от этого твоего вапщикик, или как там его… Ну вот та штука, что ты называл.

— Предлагаешь перейти-таки на синтетику? Оно, в целом, дешевле, но… Как-то я опасаюсь, что это будет билет в один конец.

— Я не это имела в виду, — устало процедила Момо, — Так… Про рейд я напомнила…

— Какой рейд?

— Хр-р-р… Спокойно девочка, он не специально, — из гарнитуры послышалась тихая мантра, — ты со всем справишься, ведь ты такая умная, хорошая, красивая… Рисуешь классно, сессию не валишь, готовишь вкусно…

— Момо?

— А? А, да. Рейд. Мы собираемся штурмовать Кальмаров. Через полчаса встречаемся в Йотуне, на Первом Плато.

— Каль… маров… А, вспомнил… Это же тот наркоманский клан?

— Кто бы говорил… — буркнули в ответ, — Да, они. Фанаты доисторического сериала…

— Да… я как-то пытался его найти, но наткнулся только на какие-то странные фотографии. Тебе бы такие понравились.

— Если ты про **Автор отказывается это описывать, но стоит подумать на тему Японцев, склизких головоногих и яоя, и всё сразу встанет на свои места**, то ты мне их отправлял… И да, понравились. Я тогда сделала новую работу… По мотивам, так сказать. И не сбивай! Про рейд я теперь точно сказала, а значит я — хорошая девочка, и могу спокойненько отдохнуть. Давай, не засиживайся тут долго!

Персонаж девушки исчез, столь же стремительно, как и появился в жизни Моти-Моти, оставив задумчивого тёмного шамана наедине с его духами. Игровыми, или вполне реальными — неизвестно. И даже легкая тряпичная книжонка — «Библия Нового Времени», как было выжжено на ее обложке, не знала ответов на терзающие парня вопросы. Что делать дальше? Зачем он прибыл в сие места? К чему так много красного в последних его видениях?

«Ответ», как бывало и ранее, последовал стремительно, но ответом то на деле вовсе и не являлось. Из всполохов красного пламени пред Моти-Моти предстал один из новичков, впервые посетивших данную локацию. Их выбрасывало по всему городу в случайных местах, и даже за время их с Момо разговора, неподалеку продолжали появляться новые игроки. Вот только в этот раз Моти, кажется, узнал новичка. Возможно, он был в одном из видений… Или же он уже встречался с этим аватаром, когда был в не совсем адекватном состоянии. А может это просто особый настой шамана дал о себе знать?

Тем не менее, поклонник всякого рода эзотерики и оккультных искусств… типичный мошенник, если говорить проще, каких по миру ходит не мало, не привык идти наперекор интуиции. «Если шестое чувство гласит, что человек передо мной нуждается в «благословлении», то я непременно его ему отсыплю», — иногда говорил он о своей чуйке. Вот и сейчас. Всё нутро буквально кричало, что он уже видел этого новичка, и как святые семена ложились в благую почву, это чувство накладывалось на полученные не так давно видения, давая рост и цвет истовой вере: «Вот кто мне нужен! Вот кого я ждал!».

— Эй, брат… — начал свое приветствие Моти, но тут же застыл, пялясь куда-то сквозь монитор, — Брат… Что-то о братьях… Брат…

— Эм-м-м… Привет?

— Эй, брат, — вновь начал тот, отвиснув, — Ты ведь шаман, да? Я жду тут своего брата — шамана.

— Прости, я тебя не знаю.

— Но ты ведь шаман?

— Эм-м… Да, у меня есть пара уровней в шамане, если ты об этом…

— Во-о-от! — радости Моти не было предела, — Значит я тебя дождался!

На секунду опешивший маджилос замер, и даже переглянулся с огромной демонической кошкой, спокойно усевшейся рядом с ним.

— Это ты мне сейчас приглос в клан кинул?

— Ну да.

— А… Зачем?

— Потому что мы братья! Принимай скорее, у нас скоро рейд. Если опоздаешь, Элуа тебе голову оторвет.

— Знаешь… Нет, спасибо, я как-то сам.

Но едва всадник отклонил приглашение, как ему пришло еще одно.

— Эй, брат, — не унимался странный тип, — Давай же, быстрее! Элуа, скажи ему! — заговорил он вдруг с кем-то, когда его персонаж приложил палец к виску… К виску огромной маски из черепа дракона, что закрывала всю его голову и плечи, — Что значит кому?! Нашему новичку. Элуа! Не смей так о нем говорить, вы же братья!..

— Я, наверное, пойду… — тихо произнес маджилос, медленно пятясь от сумасшедшего.

— А ну стоять! Взывание: природа, — рявкнул он вдруг, и один из резных костяных жезлов, подвешенных в воздухе за его спиной, блеснул зеленоватым огоньком.

В тот же миг вокруг фигур наездника и его питомицы сформировались зеленые лозы, стремительно проросшие из-под земли, слегка испортив каменную плитку адского города.

— Ты либо принимаешь его в клан, либо ищешь себе другого баффера на рейд. А ты, либо вступаешь в наш клан, либо я никогда не выпущу тебя.

— Эм-м… Окей, — пожал плечами маджилос.

— Вступаешь? Эй! Эй, брат… Ты вступаешь, нет?

Путы опали, ведь их цель попросту взяла, и покинула игру, отключив игровую приставку. Моти-Моти стоял посреди адской площади, окруженный десятками новичков, и игроков со стажем, и едва ли осознавал произошедшее. Кажется, лишь голос лидера его гильдии мог вывести мужчину из ступора, но…

— ВОТ ВИДИШЬ!? ОН НА ТЕБЯ ОБИДЕЛСЯ! — взревел Моти, оглушив не ожидавшего такого Элуа.

---

Гарнитура была аккуратно уложена на диван, в единственное чистенькое местечко меж залежами упаковок «быстрых» сухпайков, пачек от растворимых напитков и одноразовых бутылочек к ним. Сверху на очки легли и перчатки.

Николай устало потянулся, растянув руки над головой, дабы в высшей точке наслаждения, когда организм уже вот-вот разразится сладким зевком, услышать неприятный щелчок. Дыхание мужчины сперло, глаза едва не вылезли из орбит, а столь чудесные потягушки обратились в страшную муку, когда любое движение вызывало невыносимую боль, и даже опустить руки — уже становится достижением.

Дыша через раз, аккуратно, по чуть-чуть расслабляя напряженные мышцы, то и дело вздрагивая и каменея от вспышек боли, Коля откинулся на спинку дивана. Относительно свободная рука принялась беспорядочно шарить по дивану, в поисках блистера с таблетками. Болеутоляющие и релаксанты в одной грануле. За ней к поискам присоединилась и вторая рука, ведь где-то с другой стороны дивана точно оставался раствор энергетика, нужно лишь нащупать полупустой пластиковый бутылек среди десятков таких же.

Но вот, таблетки оказались найдены и смешаны с лошадиными дозами кофеина и таурина, а сковавший нутро спазм начал отступать, грозно потряхивая «кулачком» и обещая вернуться утром… Как и обычно. Поднялся с дивана Николай с опаской, и уж точно решил воздержаться от таких роскошных излишеств, как зевки и потягушки… Даже дышать, и то старался неглубоко. Шажок за шажком, медленно, пытаясь не дернуть случайно не ту мышцу, он прошамкал в ванную, дабы смыть с лица липкую пленку пота.

Чуть прохладные струи воды вселили в душу Коли уверенность, и дальнейшие процедуры тот провел уже согнувшись над раковиной, а не в позе оловянного солдатика. Сладковатый аромат кубика мыла легко перебивал плесневелый запах нестиранных вещей, что в изрядном количестве скопились в корзине для белья… Возможно, там была почти вся одежда в доме. Даже мысль успела возникнуть в его голове, что стоило бы исправить сию оплошность, но сменившая ее картина как Николай нагибается, дабы загрузить белье в машинку, и так и остается в этой позе до конца жизни, мигом смыла всякое желание заниматься подобным.

«Стирка — это надо, да… — думал Коля, в поисках относительно чистого полотенца, — Но точно не сегодня… Сейчас бы выспаться успеть, а там уже видно будет».

По пути к спальне, мужчина подцепил ногой брошенные у входа в «игровую» комнату брюки, зажав ткань меж пальцев, да прицепом, словно половую тряпку, потащил их за собой.

«Заодно и пыль протру», — отстранённо подумал он, уже вкушая, как сможет распрямиться на нормальном матрасе, а не на диване, где он частенько засыпал в последнее время.

Уже в кровати, наслаждаясь приятной тягучестью, с которой расслаблялись мышцы спины, он планировал завтрашний день: убраться в игровой, выкинуть мусор, простирнуть вещи. Возможно даже помыть пол. И обязательно записаться к врачу… И конечно, не успеет это мифическое «завтра» наступить, как оно незримым образом обратится в «сегодня». А на «сегодня» у Николая в планах только посещение нового мира, новых локаций, нового города. Битва с новыми монстрами и сбор новых квестов.

Когда-нибудь наступит и «завтра», но сегодня у нас «сегодня».