• Boosty Shared
• SinSegi

• леон волк
• слейд уилсон

Волк53.7z

Город. Такой разный, такой необычный и такой опасный. Серые безликие люди бродили по тротуару, пока серые машины мчались по дорогам. Люди пахли ужасно. От кого-то несло недельным потом, от женщин — слишком душистым ароматом парфюма, больше напоминающий яд, от других несло нескрываемым перегаром. Выхлопы газов автомобилей не делали фон запаха лучше. Из кафешек вокруг и точек быстрого питания разило несвежей продукцией. Всем этим на поверхности пах город. Но это лишь верхушка айсберга. Мужчина с длиной челкой до глаз и колючей щетиной вдохнул городскую вонь. Нос задрожал в отвращении, но он продолжил принюхиваться, чтобы затем ощутить запах лекарств, спирта и крови. О да, стоя здесь, напротив большой больницы с несколькими корпусами, он ощущал стойкий запах крови и лекарств, вот только даже это всё ещё можно считать верхушкой айсберга. Всё это — лишь фасад, за которым скрывается нечто большее. Мужчина снова вдохнул, полностью сосредотачиваясь на нюхе. Ему не нравится это зловоние, однако у него нет выбора. С момента прибытия в этот мир ужасающая вонь все время преследует детектива. Он прятался от зловония за сигаретами и ароматизированными приправками, потому что городская вонь по-настоящему убивала его. Правда сейчас один из тех моментов, когда острый нюх остается его последней надеждой и надеждой двух девочек, попавших в беду. Именно на эту больницу указал избитый Стивен, на Готэмскую Центральную Больницу или Больницу имени Святого Георгия. Именно здесь он, возможно, видел их в последний раз. Но как найти след? Как отыскать двух маленьких девочек? Поспрашивать прохожих? Медсестер в больницы? В самой больнице наверняка есть камеры! Обратиться к бездомным детям и той старой женщине, что присматривает за ними? Всё это требует время, а серое солнце уже клонило к не менее серому горизонту. Девочек нужно искать по горячим следом — это он и сделает с помощью своего сверхъестественного нюха. Больница пахла не только кровью и лекарствами. Это снова фасад, который привыкли видеть взрослые. И только плачущие дети, которые родители насильно ведут под ручку, видят истинное лицо больниц. Это здания пропахло страхом и отчаянием. Леон четко ощущает отчаяние на многих этажах здания, безысходность тех людей, которые одной ногой уже в другом мире. И страх тех, кто только готовится к неизбежному. Жаждой наживы, жадностью и гордыней несет от так называемых докторов, которые поклялись заржавевшим словом лечить и спасать людей. Однако муки людей стали для них самой настоящей золотой жилой. Человек, находящийся на грани смерти, сделает всё возможное, чтобы спасти себя и продлить свою никчемную жизнь. Может быть, остались хорошие доктора, искренне пытающиеся спасти пациентов, вот только они слишком погрязли в этом грязном водовороте жизни. Что же ищет Волк? Он помнит запах Памелы и прямо сейчас пытается уловить его вновь. Стивен рисковал собой ради них, он сумел пройти большой путь отсюда до их дома несмотря на тяжелые ранения. Стивен не подвел девочек, поэтому и взрослый не может подвести детей. Детектив снова втянул воздух носом. Фасад больницы постепенно спадал перед ним. Слой крови и медикаментов, сменился на запах страха, жадности и отчаяния. Затем он почувствовал дуновение ветра, принесшим ему знакомый запах, пропитанный ужасом и обреченности. Взгляд Леона тут же сфокусировался. Серый мир стал выглядеть чуть четче, а ноги понесли его по следу. Прохожие не обращали внимание на ничем не примечательного мужчину, чем-то похожего на бомжа, — таких людей в Готэме, да и не только, полно. В серой массе Леон практически ничем не выделялся. Кроме разве что того, что спускался вниз на подземную парковку. Жуткая атмосфера подземелья его ничуть не пугала. Тут лишь немного серее, чем на улице, да и ночное зрение открыло ему прекрасный вид сквозь самые темные тени. Здесь точно пахнет Памелой. Её привезли сюда и, возможно, она все ещё здесь, вот только запах слабый. Памела провела в подземной парковке катастрофически мало времени. Оно и понятно, здесь её долго не держали. Зато Леон также поймал запах Стивена, смешенного с кровью и страхом. Мужчина подошел к Форду и присел рядом с каплями крови. Здесь была драка, нет, скорее, избиение. Жертва, Стивен, поначалу не мог дать отпора. Само его состояние говорит о том, что избивающий ничуть его не жалел, а запах с вкраплением шока и глубокого удивления подсказывает ему, что это было предательство. Его предал тот, кого он точно знал. Откровенно говоря, сложно описать то, что сейчас чувствует Леон. Он не так часто настолько сильно полагается на свой нюх, поэтому он на инстинктивном уровне чувствует примеси разных эмоций запаха. Тем не менее, это сложно. Леон прикладывает поистине титанические усилия, улавливая тоненькие запахи и при этом сдерживая рвотные позывы. Запах страха можно сравнить с ароматом сильного спиртного напитка. Страх опьяняет и овладевает человеком, вгоняя того в состояние хронической тревоги. Запах неизвестного кардинально отличается от запаха Стивена и в то же время походил едва заметными деталями. Они как будто бы живут рядом друг с другом или в одном районе. Детектив нахмурился, вспоминая место, где бездомные дети живут под присмотром старой женщины — именно там он в первый и последний раз ощутил похожий запах, а значит на Стивена напал кто-то из его братьев или сестер, если так можно сказать. Похоже истоки проблемы нужно искать именно среди бездомных детей… И их старой матери. Впрочем, по всей видимости больница является местом преступления, куда и привезли девочек. Леон вновь сосредоточился на запахе Памелы, который вёл его к одной машине, а затем другой. Что самое странное, эти машины пахли всем чем угодно, кроме Памелы. Салон первого авто пропах вонючкой, призванной убить отвратительный запах внутри, но которая делает всё только хуже. Из другого автомобиля пахло детским питанием и свежими подгузниками, а несколько игрушек на заднем сидении явно дают понять, что дело действительно в детях, но точно не в Памеле. Эти две машины не имеют никакого отношения к двум пропавшим девочкам, тем не менее запах вёл его к этим машинам… Или точнее к местам. Линия запаха подзывала его к закрытым дверям лифта. Дело усложняется. Отследить тонкий запах на улице — уже подвиг, но по лифту понять, на каком этаже вышла Памела, кажется невозможной задачей… К несчастью для преступников Леон может не Итан Хант, но точно бесподобный охотник. Детектив снова вдохнул. В этот раз он вдыхал запахи дольше обыденного, а его взгляд расфокусировался. Живот начинало сводить от адского запаха, а к горлу подошёл ком, после чего Леон резко подался вперед, закрывая руками рот, откуда чуть не полилась блевотина. В игре он мог легко находить прячущихся врагов. Чёрт возьми, он один из тех счастливчиков, к кому не мог нормально подкрасться сам Джаллад! Олимпиец, специализирующийся на неожиданных атаках исподтишка! А что сейчас? Он не может нормально ощущать людей вокруг, потому что восприятие работает слишком сильно. Однако сейчас ему нужно это сделать. Нужно активировать пассивный игровой скилл, позволяющий прорисовать неизвестную область на карте. С другими игровыми навыками у него нет проблем. Только нюх стал камнем преткновения. До этого ему не нужно было применять нюх на полную мощность, достаточно было ощутить присутствие рядом врагов, вот только если сейчас он этого не сделает, то ему понадобится намного больше времени, чтобы найти Памелу. — Блять, ну пожалуйста, работай… Селина не простит мне… Я не прощу сам себя, если не найду детей. Леон протяжно выдохнул через рот, убирая руки от лица. Нюх — вот его главное оружие здесь и сейчас. В тени пустой подземной парковки блеснули ярко-желтые животные глаза. Темнота в страхе попряталась по углам перед звериным взором, а обоняние стало ещё более острым. Теперь он не просто мог воспринимать запахи, но в прямом смысле этого слова видеть их. Леон поднял голову к верху и увидел множество дымков разнообразного абсолютно одинакового серого цвета, принявших форму человека. Это были люди, точнее то как они выглядят на фоне запаха. Тогда детектив посмотрел на лифт. Здесь виднелась серая нить Памелы, которая тут же приняла силуэт девочки. Рядом с ней другие серые запахи, чем-то похожие между собой, тоже превратились в людей. По правую руку от Памелы находилась другая девочка, кажется, её возраста, а позади них шла старая женщина. Они все прибыли из одного места судя по похожему запаху, поэтому это точно Эмми и Мама Фортуна. Силуэты вошли в лифт, а затем вышли, вот только если дети остались на месте, то место женщины заняли двое мужчин. Они не пахли домом бездомных детей. Напротив, их запах сильно отличался и при этом также был между собой похож, словно они живут… Нет, работают где-то вместе. Мужчины повели детей в сторону семейной машины с игрушками, где по всей видимости раннее стояла машина этих преступников. Вот только куда они уехали? Разумеется, Леон сможет вычислить их по запаху, вот только это может занять слишком много времени. Готэм — большой город, поэтому на их поиски может уйти больше пары часов. Легче отыскать зацепки, чем медленно блуждать по улицам города. С такими мыслями хищник направился на лестничную площадку. Глаза продолжали гореть звериным светом, при этом черты его лица стали более острыми и устрашающими, но все равно он продолжал выглядеть человеком. По крайней мере отдаленно. Челка стала ещё длиннее, а щетина превратилась в бороду с бакенбардами. Подъем по лестнице не проблема для тела игрового аватара. Сквозь стены мужчина видел идущую вверх дымку, которая останавливается на двенадцатом этаже. Именно там вышли Памела, Эмми и Мама Фортуна. Леон за пару минут добрался до нужного этажа, нараспашку отваривая дверь. Проходящий мимо серый мед персонал и серые пациенты испугались резкому появлению детектива. И, воочию увидев не особо ухоженного человека, решили вернуться к своим делам. Чёлка прикрывала горящие звериные глаза. Скорее, со стороны он походил на бомжа, с которым не стоит вступать в конфликт. Потому что Леон решительно направился по стопам серого силуэта Памелы. Старая женщина вела их под ручку. Запах Эмми излучал волнение, тоску, предвкушение и радость. Он не знает, что пообещала ими Мама или под каким другим предлогом эта женщина затащила их сюда, но Эмми переполняли по-детски хорошие чувства. Не было никакого страха перед больницей или доктором, скорее, Эмми предвкушала счастья. Хоть какого-то счастья. Её запах кардинально отличается от запаха других детей здесь. Как будто Эмми… Пришла сюда за новой жизнью. В отличие от Памелы, чей запах выдавал в ней страх, неуверенность, нервозность и тревогу. Она не хотела сюда приходить, но по какой-то причине все равно пришла. Как будто бы у неё не было выбора. Мама Фортуна не оставила девочкам выбора? Но тогда почему одну переполняли положительные эмоции, другой становилось только хуже… Памеле всегда было тяжело. Сравнивать Памелу и Эмми совершенно не корректно. Скорее всего, Стивен очень заботился об этой малышке, когда же у Памелы не было никого. Сам факт того, что она попала в приют, подсказывает о проблемах в семье… Да и директор приюта оказался самым настоящим чудовищем в человеческом обличии. Дом для отверженных детей стал для них самым настоящим адом. Не стоило Леону отпускать её. Ему нужно было дать ей не столько любовь, сколько чувство защищенности, но из-за своих психологических проблем он не смог этого сделать… Зато сейчас он полностью понимает свою роковую ошибку. Селина окрасила для него мир вокруг себя, поэтому именно он должен был стать человеком, который вернет Памеле краски жизни. Он также виноват в том, что Памела попала в беду. Когда он спасет её, он больше никогда её не отпустит. Обуреваемый злостью детектив стоял у двери, куда вёл его запах. На двери аккуратно висела табличка с номером кабинета сто двадцать девять и выверенными буквами под ней, доносящие, что в кабинете сидит Питер Рокфилд, заместитель главного врача. Леон уже собирался пинком выбить дверь к чертовой матери, но вовремя остановился. На излишний шум сбежится слишком много людей, которые непременно вызовут охрану. Потому он просто открыл дверь. Эта мразь, сидящая за рабочим столом, оторвала глаз от каких-то бумаг и недоуменно взглянул на незнакомого человека. — Я могу Вам чем-то помочь? — он поправил очки на носу. Леон без слов и приглашения вошёл в кабинет, закрыв за собой дверь. Доктор в белом халате насторожился, особенно когда детектив подошёл к его столу. Как выглядела эта сволочь, чей кабинет пропах запахом Памелы и Эмми? Перед ним на комфортабельном кресле сидел самый обычный серый человек. Во всех смыслах серый. Леон специально сосредоточился на нем, чтобы вынести его фигуру и черты лица из общего серого фона, но даже так он являлся его частью. Самый обычный человек, не красивый и не страшный, не высокий, но и не низкий. Таких людей обычно никто не замечает, такие люди удобный корм для более крупных игроков, тогда как Питер Рокфилд смог стать заместителем главного врача центральной больницы Готэма? Всё просто — это лишь фасад. Питер прекрасно знает о своем положении, поэтому сделал свою неприметность большим преимуществом. Простыми словами он променял человеческую натуру, став монстром, пожирающим детское будущее ради собственного блага. И что хуже для него, обостренный до предела животный нюх учуял до боли знакомый, родной запах. Здесь остался едва ощутимый сладкий аромат Селины. — Я вызову охрану! — Питер интуитивно чувствовал опасность, исходящую от незнакомца. — Охрана тебе не поможет, ублюдок, — доктор не успел схватиться за рабочий телефон, как Леон мгновенно схватил его за грудки и поднял над столом, словно пушинку. Питер от неожиданности вскрикнуть-то толком не успел. Он, пребывая в захвате детектива, будто бы ничего не весил, вот только жесткая встреча с полом дало Рокфилду понять, что это не он легкий, это незнакомец слишком силен. — Аргх! — сдавленно прокряхтел доктор, когда Леон швырнул его на пол. Очки в страхе улетели в другу часть кабинета, а Волк тут же силой придавил морду этого ничтожества ногой, буквально вдавливая грязную физиономию в пол. — Девочки, которых привела Фортуна. Одна из них рыжая, где они?! — требовательно воскликнул Лео. — Я… Понятия не имею, о чем вы говорите! — шепелявил из-под подошвы доктор. — Не еби не мозги, ублюдок! — Волк ослабил давление на секунду лишь для того, чтобы смачно ударить ногой по его лживой роже. — Говори, где девочки! — П-п-послушайте… — более близкого знакомства с туфлей Питер стал более сговорчивым. — Я правда не знаю! Я лишь осматриваю больных и вс… — Видишь пулю? — детектив нагнулся и приложил дуло Лилит к мужскому глазу. Доктор не видел ни вспышки света в руке напавшего, ни странного появления пистолета на месте этой вспышке, ни красивой гравировки на ней. Единственное, на чем сосредоточенно внимание, дрожащего глаза, это пуля в стволе пистолета, готовая вот-вот подорвать всю его черепную коробку. — Видишь её? — Леон нажал ногой ещё сильнее. — Видишь?! — Д-да! Вижу! — испуганно пропищал Питер. — Если ты сейчас не заговоришь, то клянусь Богом или кто там сидит наверху, эта пуля продырявит твое гнилое лицо! И поверь мне, я это сделаю! — Хорошо! Хорошо! Я понял! Понял! — продолжал пищать в страхе Питер. — Я всё скажу! Всё! Только убери, пожалуйста, пистолет от меня! — Говори, пока я добрый, — Леон убрал пистолет, но не спрятал его в инвентарь. — Слушай-слушай, моё дело только осматривать детей! Я лично с ними ничего не делаю! Ко мне приводят их, я провожу осмотр и вношу всё в их личные карточки! Карточки лежат в том шкафу! — доктор запел, как послушная птичка. — Дальше я понятия не имею, что с ними делают! Но могу точно указать, куда везут некоторых, если ты меня отпустишь! — Ублюдок, у тебя хватает наглости торговаться со мной? — Леон ещё сильнее надавил на Рокфилда. — Нет-нет-нет! То есть я всё скажу! Клуб Виолет! Я точно знаю, что некоторых детей держат там, но это все, что мне известно, я клянусь! — Для чего клубу нужны дети? — Да мне откуда знать?! Моя работа проверять тов… Детей! Я не знаю, что происходит с ними, когда их увозят! Чем пах доктор? От него разит гнилой падалью, покрывшейся гнойными наростами. И он настолько пропитан этой вонью, что кажется даже белые кости под кожей покрылись налетом грязи. Тем не менее он говорит правду. Ему правда неизвестно, что происходит с детьми дальше. Это и логично, потому что в ином случае он вряд ли бы сумел пробыть наплаву больше пары месяцев. В таких делах необходимо четко знать свое место. Вопрос лишь в том, что теперь делать с этим выродком? Его смерть обезопасит улицы города, но лишь на какое-то время. Торговлю детьми необходимо вырывать с корнем. Что же касается этого маленького винтика… Легче застрелить его, чем надеяться на закон. Вот только закон — такая штука, которая может постучаться в твои двери в любой момент. И вряд ли встреча будет из приятных. Сейчас, когда решается вопрос с удочерением Селины, он не может себе позволить переступить через закон. Точно не сейчас, не в этом случае, не в больнице. Леон поднял ногу, после чего ещё раз вмазал туфлей в рожу доктора, отправляя того в долгий сон. Кровь непременно прольется, когда он найдет Памелу, но не сейчас. Сейчас ему нельзя давать повод полиции дышать себе в затылок. Волк оглядел кабинет. На самом деле Питер отгрохал себе дорогие хоромы, учитывая, что это не просто кабинет заместителя главного доктора, но также приемная со множеством оборудования. Начиная от типичного плаката с буквами для проверки зрения и заканчивая УЗИ-аппартом. Кажется, для своей лаборатории он занял целых три, если не четыре, кабинета, и больница ему это позволила! Детектив подошёл к нескольким шкафа и открыл ту дверцу, которая уже была приоткрыта. Полки были заставлены множеством дел, разделенных на две части. Самое ужасно, что дело Памелы с её фотографией лежало на самом виду с надписью: «Списано». Рассудок затуманил гнев. Списано. Для этого ублюдка дети являются вещью, товаром, который можно продать, выбросить и… Списать. Пальцы крепче сжали чёрный пистолет. Разве такой как он заслуживает жить? Человек снаружи, но чудовище внутри. Может быть, от его смерти ничего не изменится, однако стоит ли его отпускать? Полиция коррумпирована. А дети — это редкий товар, который сложно достать незаметно. Так почему бы просто не убить его? Не стрелять, нет, убьем его тихо. Забьем его насмерть, разрежем шею и выколем глаза. — Гхм… — болезненно простонал Леон, отгоняя странное наваждение. Голова кольнула, но боль быстро прошла. Взгляд на мгновение окутала темная пелена, которая также бесследно исчезла. Дело не в этом ублюдке, и даже не в том, что он не хочет его убить. Леон хочет убить его. Чёрт возьми, да детектив готов схватить его за шкирку и попросту выкинуть в окно с двенадцатого этажа, но не сделает этого. Наваждение в какой-то степени даже протрезвило его. Он находится в очень непростой ситуации, когда с одной стороны находится закон, на который по сути всем плевать, и преступные группировки. У него есть крыша в лице Винсента Фальконе, но и Фальконе было бы глупо доверять. Человек человеку волк. Мужчина взял дело Памелы. Это была самая обычная медицинская карточка по здоровью девочки. Не то, чтобы карточка была подробная. Скорее, в ней находилась вся необходимая для сортировки и покупки информация. Своего рода этикетки, на которой товар расписан куда подробнее, если одной внешности попросту не хватит. И хуже всего то, что все это пропадет бесследно сразу после того, как проснется Питер. Вызов полиции здесь и сейчас может сказаться на спасении девочек, поэтому он не посмеет рискнуть… Зато может забрать эти вещи с собой. Эти списанные папки стали для пропавших детей единственным следом в мире. У них нет даже могил, а надгробными камнями служат обложки медицинских карточек. Вряд ли все из них живы. Остальных же попросту уже не найти. Их сожрал уже даже не город, но мир. Папки, связанные вместе карточки и бумаги быстро пропадали во вспышке света. Даже если они никогда не пригодятся, по крайней мере спящий ублюдок не избавится от них Проходя мимо окна, Леон на мгновение остановился. Отсюда открывался чертовски подробный вид на центральную улицу. Жаль, что в глазах детектива все давно пропитано серостью, поэтому даже мягкий, красивый закат среди облаков кажется ему самой обычной черно-белой кляксой. Питер не заслужил такого вида, но девочки определенно должны быть спасены, поэтому Леон помчался в след за единственной зацепкой, не забыв связать доктора по рукам и ногам и закрыть его в одном из пустующих шкафов. *-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-* Ночной Клуб. Несмотря на то, что солнце уже село за горизонт, и на улице пока ещё достаточно светло, музыка во всю трубила из небольшого двухэтажного здания. Этот гогот, басы, привлекают молодежь ото всюду, а молодые люди, как светлячки, слетаются в это место, где они могут выпустить себя настоящего. Они даже готовы простоять длинную очередь, лишь бы зайти в серое здание, утонуть в громкой музыки и раскрыть свою темную сущность. Музыка зазывала их. Пришедшие заряжались энергией снаружи, готовясь выплеснуть весь негатив и стресс на танцполе. Парни громко ржали и угорали над бессмысленными словами и шутками, девушки с энтузиазмом поддерживали глупые беседы, покуривая дешевые сигареты. Молодежи свойственно допускать ошибки, лишь бы потом они учились на них, но глядя на них, Леон в этом сильно сомневался. Обычные же люди обходили клуб за десять шагов. Оно и понятно, никому не хочется попасться под руку парню в пьяном или наркотическом угаре, а в том, что большинство собравшихся здесь уже не в себе, Волк абсолютно уверен. Достаточно взглянуть в их глаза. За порядком следит один единственный человек. Чернокожий мужчина, если судить по контрастности серости, с брутальной наружностью и накаченным телосложением. Что уж говорить, если один из рукавов кофты порван намеренно, чтобы показать большую, детальную наколку и выдающиеся мускулы. Одного только взгляда на него достаточно, чтобы понять, кто у входа главный. Вышибала решает, кому пройти, а кто отправится восвояси, если только у желающего нет связей внутри. Как пройти Леону? Ему достаточно проскользнуть внутрь так, что его никто не увидит. Тусовщики не приходят сюда в одиночку. Во-первых, это не круто. Во-вторых, очень опасно. Вышибала следит за очередью, пресекая любые попытки схитрить или как-то иначе протиснуться в клуб. Поэтому ни посетители, ни вышибала попросту не заметят, как один человек просто пройдет мимо. Волку достаточно прокрасться мимо в режиме Хищника. Может быть, его скрытность не такая высокая, как у Джаллада, но он все еще компетентен в данной сфере. Никто. Совершенно никто не замечал, проходящего мимо мужчину. Каждого из них больше волновала своя собственная рубашка, да и у них не было смысла искать кого-то рядом. Так что Леон успешно прокрался внутрь. Вышибала не обратил внимания на дверь позади себя, зато другие посетители в вестибюле взглянули в сторону открывающейся двери. Там и встретил мужчина с неухоженной наружностью в несколько мятой белой рубашке и безвкусных классических штанах. Молодежь, которая устала от громкой музыки в главном зале, удивил новый гость, но они быстро потеряли к нему всячески интерес, хотя все ещё поглядывал на него. В конце концов, какого только фрика не встретишь на улицах Готэма? Откровенно говоря, на них ему тоже плевать. Как и на музыку, которая вот-вот вырвется из дверей с другой стороны комнаты помещения. Нос детектива шевелился. Здесь пахло отвратно. Алкоголь разил из каждого угла, из каждого здесь присутствующего рта. Этот запах опьянил бы детектива, но сейчас он не в настроении, чтобы предаваться забвению в бутылке. Страшнее всего то, что здесь совершенно не пахло Памелой. Нет ни единого намека на её присутствие здесь: сейчас или в прошлом. Зато в клубе воняло химией. Не просто химией, но смрадом наркотиков. Никого не удивит, что молодежь связана с наркотиками. Некоторые просто балуются ими, другие же основательно подсаживаются на иглу. Клуб — пристанище молодых, зеленых юнцов, поэтому Леон ожидал подобного… Но не в таких количествах. И если удел запаха алкоголя — здание, то вонь наркотиков пробирается сквозь пол. Вряд ли запах алкоголя и наркотиков перебивает след Памелы. Нет, нос Волка слишком хорош, особенно когда им правильно пользуются по назначению. Но почему доктор направил его сюда? Нюх подсказывает, что на нижних этажах расположилась, если не кухня по варке наркоты, то точно склад. Точнее, для чего ночному клубу, являющимся прикрытием для наркотиков, нужны дети? Схема не вырисовывается. Мог ли доктор обмануть? Вряд ли. Судя по документам Питер занимался исключительно детьми и не имел никакого отношения к наркоторговле, поэтому вряд ли такой человек знает о настоящей функции этого клуба. Возможно, в подвале имеется другая зацепка, куда именно увезли девочек. С этими мыслями он перелез через стойку раздевалки, за которой апатично покуривал парень, глядя на нового посесителя. Консьерж аж отпрыгнул в сторону от неожиданности, роняя сигарету на пол. Он только открыл рот, чтобы крикнуть или просто пожаловаться, как перед его лицом появилась зеленая бумажка с лицо Бенджамина Франклина, странно поджавшего губы. Парень странно залюбовался на бумажку, после чего закрыл рот, взял купюру, подобрал с пола сигарету и продолжил пребывать в апатии, пока остальные гости вокруг стали перешёптываться куда громче. Леон отворил дверь и очутился в коридорах для персонала. Здесь было мало людей. Весь персонал находился на своих местах, будь то ди-джей, бармен или вышибалы, поэтому в поисках пути вниз ему совершенно никто не мешал. Волк не знал, где находится лестница вниз, но нюх и инстинкты вели его прямиком к цели. Поэтому когда он открыл очередную дверь, он увидел одинокую серую лампочку, нависающей над лестницей вниз, ведущую в темный и холодный подвал, из которого доносились голоса. Нога бесшумно ступила на металлическую ступеньку. Не было ни звука удара каблука об металл, ни последующего за ним эха. Петли на двери тоже не шумели, как будто в подвал зашел самый настоящий призрак. Запах химии с примесью человеческих отходов. Для носа обычного человека это практически незаметно, но Леон ощущал всё в мельчайших подробностях, как и уши, уловившие слова снизу. — Ну посмотри на него, опять отлынивает! — Может мне вколоть ему ещё дозу? — Да давай! Товар сам себя не запакует. Леон тихо спускался вниз, не забыв прикрыть за собой дверь. Говорящие внизу даже не подозревали, что к ним кто-то спускается. Вдруг мимо лестницы в соседнюю комнату прошел мужчина, несся подмышкой восьмилетнего мальчика, как мешок картошки. Дети все-таки здесь есть, Питер не решился надурить вооруженного человека. Леон ускорился, и когда ноги опустились на пол подвала, ему открылся прекрасный вид на своего рода детскую спальню: холодные серые каменные стены, покрытые влагой; горшки, наполненные газетой и бумагой, вокруг которых кружили мухи; рванные пустые мешки… На которых лежали две чумазые девочки. Они никак не реагировали на мужчину с мальчиком. Они просто лежали, смотря на одну из стен, и просто иногда моргали. Тот мужчина, который нес мальчика, усадил его на табуретку, после чего достал из внутреннего кармана небольшой контейнер. Преступник не торопясь достал оттуда жгут, затянул её вокруг плеча мальчика, который и не думал сопротивляться. Мальчик больше напоминал сломанную куклу, которую нужно иногда заводить новой дозой наркотиков. Все дети здесь являлись такими же куклами. А локоть мальчика превратилось в серое пятно, усеянное множеством дыр от игл. Мужчина уже разогревал на ложке белый порошок с помощью зажигалки, когда позади него материализовался детектив. Мальчик озадаченно поднял глаза, пустым взглядом взирая на незнакомого человека. Преступник заметил странное поведение мальчика. Он обернулся, совершенно не ожидая увидеть позади себя челкастого незнакомца. Бандит только открыл рот, чтобы затрубить тревогу, как удар чёрного пистолета точно в висок отговорил его от поспешных действий. Мужчина просто свалился на бок, более не подавая признаков жизни. Дети даже не шелохнулись. Что с ними сделали эти монстры? Накачали наркотиками и заставили работать. Дети маленькие, их легче сломать и спрятать, да и требуют они не так много. Точнее ничего. Но что делать с самими детьми? Они воняют настолько, что кажется их не мыли где-то полгода, а организм полностью отравлен разными наркотическими веществами. Вряд ли им что-то уже поможет… Но по крайней мере Леон вызовет полицию. Клуб находится в Верхнем Готэме, поэтому полиция сюда точно приедет. Что же до остальных отбросов, Леон направился в самую освещенную комнату, расставленной множеством столов, разными химическими приборами и просто горой наркотиков, которые ещё два мальчика послушно складывали по коробкам. Один из мужчин внимательно следил за ними, когда же второй почитывал свежую газету. Услышав шаги, тот, который читал газету, перевел внимание, как он думал на ушедшего товарища, а увидел незнакомого стрелка, направившего в его сторону дуло черно пистолета. Преступник дёрнулся, но прозвучал выстрел! Калибра пистолета хватило, чтобы сбить того со стула, как одуванчик. — Еб!.. — Леон мгновенно застрелил и второго бандита. Повисла гробовая тишина, прерываемая шумом музыки с первого этажа. Дети озадачено смотрели на детектива. Они не боялись и не удивлялись. Скорее, они просто не понимали как реагировать. То ли продолжить раскладывать товар по коробкам, то ли… Что? Те, кто отдавал им команды, лежат и по всей видимости спят, а оглушающие хлопки… Ну, к сильному шуму они давно привыкли. Они привыкли не думать и не чувствовать. Их грязная одежда давно стала для них второй кожей. — Идите в соседнюю комнату, — Леон отпустил пистолет. Дети послушно подчинились и прошли мимо него. Памелы здесь однозначно нет. Тогда может следовало оставить одного из них в живых? Возможно. Однако это мелкие сошки, шестерки, которые мало что знают. Допрашивать их — терять время. Леону нужно найти местного босса, хозяина клуба, который точно знает всё и обо всём. — Сколько ты уже охраняешь меня? — наверху открылась дверь. — Два месяца? — и послышался молодой голос. — Полтора, если точнее, — за которым последовал глубокий мужской голос, а также шаги вниз. — И ты прекрасно справляешься со своей работой, Слейд, поэтому я хочу показать наш семейный бизнес. — При всем уважении, моё дело лишь охранять Вас. — Да-да, чудо наемник-новичок, — шаги застыли где-то на середине лестницы. — В тебе говорит профессионализм, и я это очень ценю, правда. Но дело в том, что мой отец не вечен, как и контракт, который ты с ним подписал, поэтому было бы неплохо, если бы ты работал напрямую на меня, а не на отца. Ты понимаешь, на что я намекаю, Слейд? — второй не торопился отвечать. — Слейд? — Что-то не так, — Леон четко услышал передергивание затвора пистолета. Пока новые лица спускались вниз, Леон уже успел направить пистолет в сторону стены, разделяющей их. Запах четко подсказывал где они, с какой скоростью двигаются и куда нужно стрелять, поэтому когда, по всей видимости, личный телохранитель почуял проблемы, в подвале послышались новые выстрелы. Пули Игрового пистолета легко пробили стену и продырявили тело телохранителя. Первый выстрел пришёлся в его пистолет, разлетевшегося на множество осколков, второй угодил точно в живот и последний в грудь, аккурат в зону сердца. Телохранитель даже пискнуть не успел, как был уже мертв. В отличие от главной цели Леона, который все-таки повезло хотя бы вскрикнуть… От боли. Потому что последний выстрел продырявил ему ногу. — А-А-А-А-А-А-Й-Й-Й! БЛЯТЬ! БЛЯТЬ! МОЯ НОГА! НОГА-А-А! Волк вальяжно направился к лестнице. Никто его не услышит, никто не услышит его крики и пистолетные выстрелы, потому что музыка в клубе, как нельзя кстати, заглушает любой постороннийшум. На лестнице, возле трупа темноволосого молодого мужчины, лежал парень. Он судорожно закрывал дырищу на ноге, пока с глаз текли серые слезы. — Кто ты? Кто, мать твою, такой?! Ты хоть знаешь, кто я?! — он безуспешно пытался отползти назад, вот только для юноши было в новинку испытывать боль от огнестрельного оружия. — Знаешь, че… — Леон быстро поднялся к нему и, схватив за цветастую рубашку, выкинул его вниз. — Агкх! — парень приземлился, как мешок с дерьмом, также громко и смачно. — Блять… — сдавлено ругался он. — С-сука… — Старая женщина, — Леон наступил ему на половину лица так, чтобы его глаза видели направленный на него пистолет, — привела двух девочек. Одна из них рыжая. Где они? — Да ты хо… — Леон выстрелил в миллиметре от его виска. — А-А-А-АЙ! — даже дети так позорно не пищат. — Мне совершенно плевать, кто ты и кто твой отец. Я ищу девочек, которых привела старая ведьма. Где они?! — Слушай-слушай-слушай!.. Давай успокоимся, ладно? — совершенно по-другому заговорил парень. — Торговлей людьми занимается мой отец! Я лишь наркотиками! У меня есть мобильник в кармане сумки! Блять! Ах-а… Ха-а… — он начал хныкать то ли от боли в ноге, то ли от страха. — Зажми единицу и ты позвонишь ему! Леон, не спуская ногу лица подонка, вытащил из набедренной кожаной сумки увесистый аппарат, отца более классических телефонов и дедушку смартфонов. Большой палец открыл крышку, скрывающую кнопки, а небольшой рог-антенна должен пробить сигнал из подвала. Не каждый может позволить себе такой телефон. Скорее всего, один такой переносной аппарат стоит дороже хорошего автомобиля! Следовательно, эта мразь совершенно не нуждается в деньгах. Зажав цифру один, из трубки стали доносится гудки. Детектив приблизил телефон к уху и вскоре оттуда донесся мужской голос. — Сынок! Что-то случилось? — прозвучал спокойный голос. — У твоего сына действительно кое-что случилось, — ответил ему Волк. — Кто это? — голос мужчины тронуло беспокойство. — Где мой сын?! Клянусь Богом, если с ним что-то случится… — Мне нужны девочки, которых сегодня привела старая ведьма. Одна из девочек рыжая. Где они? — Леон не собирался слушать его тираду. — Девочки? О чем ты… — Леон сильнее надавил ногой на сына. — Ай-ай-ай! Папа! Просто скажи ему всё! — вот такой реакции он и ожидал. — Стой-стой!!! — крикнул из трубки отец. — Я понял! Твоя взяла! Слышишь? Оставь моего сына в покое!!! — ах, такая отцовская любовь действительно может тронуть. — Где девочки? — Нижний Готэм. Улица Грин-Роуз, 4. Позади дома будет подвал. Девочки сейчас там. — Отлично, я привезу туда твоего сына, и мы обменяемся детьми. — Да, да, хорошо, но если с… Леон бросил трубку. Он узнал всё, что хотел, поэтому слушать его дальше не было никакого смысла. Однако действительно ли он доверяет слову прогнившего преступника, торгующего детьми? Ничуть. Напротив, Леон уверен, что там его будет ждать ловушка. На самом деле на это он и рассчитывает. В Нижнем Готэме совсем другие правила. Там он может стрелять в открытую и перебить этих мразей до последнего, а полиция даже не почешется. Откровенно говоря, он уже начал это делать… И теперь не остановится. — Папа отдаст детей, обещаю тебе! Главное, чтобы со мной всё было хорошо! — из-под туфли лебезил парень. — Можешь убрать наконец ногу?.. — после недолгой паузы он добавил. — Пожалуйста. — Леон действительно убрал ногу. — Ох, спасибо… — лишь для того, чтобы навести на него дуло черного пистоле. — Сто… — прозвучал выстрел, взорвавший в мясо морду этого ублюдка. Папаня этого трупа в любом случае попытается кидануть его, поэтому ублюдок младший уже сыграл свою роль, когда поделился телефоном… И ключами от машины с брелоком со знаком автомобиля. Времени у Леона очень мало. Ему нужно срочно торопиться в нижний Готэм. К счастью, машину он раздобыл, поэтому добраться туда быстро не составит особого труда… Но сначала где-то нужно оставить тех детей. А что с ними делать-то? Леон не может взять их к себе! Им нужна срочная медицинская и психологическая помощь, правда больницы и детские дома совершенно не внушают никакого доверия. Создается такое чувство, словно детям не место в этом городе или даже мире. Как бы он не хотел о них позаботиться, он не может. Он не знает как! И, черт возьми, ему самому нужна психологическая помощь. Разрываясь между тем, чтобы спасти всех или помочь только Памеле, Леон лишь потеряет время. Сначала он хотел вызвать полицию, но нельзя оставлять детей с трупами. Приют, где была Селина, находится по пути, поэтому он высадит детей там. После огромнейшего скандала и особенно, когда к делу привлеки самого Томаса Уэйна, приют более не может делать с детьми те ужасные вещи. Да, это полумера, но для Готэма это уже победа. — За мной, — из соседней комнаты Леон поманил за собой детей, которые послушно последовали за ним. Совсем ослабшего мальчика ему пришлось взять на руки. Дети совсем не обращали внимания на трупы мужчин, словно бы это просто сломанные вещи, а не мертвые люди. Но когда Леон покинул ночной клуб с детьми на машине ублюдка-младшего, один из трупов неожиданно вздохнул. Молодой черноволосый мужчина с короткой прической разорвал на себе рубашку, испачканную в крови. Под одеждой оказалась темная броня. Нет, не полицейский бронежилет, а своего рода темной современной кирасы, призванную лучше защищать от пуль. Тем не менее, выстрел противника разорвал высококлассную броню, словно это был простой лист бумаги. Впрочем, стрелок недооценил врага. Стрелку следовало сразу стрелять ему в сердце или голову, потому что когда первый выстрел сломал ему пистолет, Слейд Уилсон, начинающий наемник, понял, что он уже не жилец и сумел в последний момент сместить грудь от фатальной пули. Пуля прошла навылет в нескольких миллиметрах от сердца, что и спасло его жизнь. Откровенно говоря, любой другой человек бы умер, но точно не Слейд. Наемник достал из кармана обезболивающее и вколол его себе, после чего поднялся и тоже направился на выход. Стрелок посрамил его гордость, поэтому Слейд Уилсон не успокоится, пока не упокоит нападавшего.