2024-05-31 00:01
Джанго перерождённый — глава 7
Глава 7
.
Джону повезло. К тому моменту, как топливо в баках закончилось, наступил рассвет, что позволило ему приземлить самолёт в пустынной местности с твёрдым грунтом.
Оставшегося трофейного топлива хватило только на половину баков.
После непродолжительного отдыха и перекуса Джон продолжил полёт. На этот раз в воздухе он находился в два раза меньше.
После приземления на пустынную площадку он бросил самолёт, забрал из него лишь один автомат, все запасные магазины, продовольствие и деньги.
С высоты он заметил дорогу, к которой направился. Когда же он до неё добрался, то последовал на север. Несколько раз мимо него проезжали автомобили, которые прибавляли скорость после того, как равнялись с вооружённым путником.
Путешествие закончилось через час, когда суданца нагнал полицейский внедорожник с арабской вязью на борту. Двое полицейских тут же наставили на него пистолеты и начали кричать на арабском, чтобы он бросил оружие.
Джон с этим языком был слабо знаком, знал лишь несколько фраз. И требование бросить орудие было одним из основных. Он мог бы попытаться расстрелять полицейских, но решил не рисковать. Ему для этого требовалось навести на них оружие, а они уже держали его на мушке. Начинать с начала ему не хотелось, поэтому он ответил на том же наречии:
— Сдаюсь!
После чего он медленно опустил автомат на пыльную обочину.
В следующее мгновение его грубо скрутили, положили лицом в землю, завели руки за спину и сковали наручниками. После этого его обыскали, изъяли все вещи, включая бумажник, и повезли в отделение. Вот только бумажник у него был пуст, поскольку деньги он держал в самом надёжном месте — во внутреннем кармане своих старых шортов, поверх которых были надеты брюки. А туда полицейские его обыскивать не полезли. Видимо, постеснялись хвататься руками за его огромное мужское достоинство.
После доставки в отделение полиции, расположенное в небольшом городке, началась череда допросов. Но у задержанного с полицией случилось недопонимание, поскольку он из арабского знал лишь как сказать человеку о сдаче в плен, поднять руки вверх, опустить оружие и указать на карте расположение штаба. Ещё он знал, как материться на этом языке. В общем, обычный набор сержанта армии Южного Судана.
В итоге он провёл в обезьяннике три дня, но не чувствовал себя так уж плохо. По меркам его родного племени тут были весьма комфортные условия: мягкая лежанка, трёхразовое питание, прохлада. Конечно, если сравнить с президентской виллой, то условия суровые. Но президентом он был намного меньше, чем одним из джанго.
На третий день копы нашли переводчика и привели Джона на очередной допрос. Потный краснощёкий полицейский в бежевой униформе, которая состояла из рубашки с короткими рукавами и брюк, сидел за столом. Рядом с ним расположился худой смуглый мужчина с горбатым носом, короткой стрижкой и чёрной бородой лопатой. На нём был надет белый то ли халат, то ли платье, на голове арафатка.
— Вы меня понимаете? — обратился носатый к парню на его родном языке.
— Понимаю, — кивнул он.
— Как вас зовут? — продолжил переводчик. — Откуда вы?
— Я Джон из племени джанго.
— Джанго? — с задумчивым видом переглянулся переводчик со следователем, и пересказал ему ответ парня. — Это в Судане, да?
— В Южном Судане! — возмущённо поправил его задержанный.
— Спроси у него, — обратился ко второму арабу следователь на своём языке, — откуда у него оружие?
— Откуда у вас оружие? — посмотрел на Джона переводчик.
— О! — продемонстрировал им белозубую улыбку чернокожий. — Когда я стал мужчиной, то украл у мерзких нунгу корову. Эту корову я обменял на автомат. С тех пор я не расставался с этим автоматом ни днём, ни ночью.
— Вы украли корову? — оживился полицейский.
Его слова продублировал переводчик.
— Да! — гордо выпятил грудь Джанго.
— Когда? Где? У кого? — посыпались вопросы у следователя.
— Помню этот день, как вчера, — довольно прищурился Джон. — Жаркое летнее солнце прожаривало до хруста кожу. Мы с другом Элаизом засели в засаде. Мальчишку-нунгу разморило на солнышке. Мы смогли у этого сони увести двух коров. Он спохватился уже тогда, когда мы отошли на большое расстояние. В тот же день мы обменяли коров на автоматы.
— Шеф, — после перевода обратился к полицейскому переводчик, — вы же видите, что это дикарь из Южного Судана. Я слышал об этих скотоводах. Джанго и нунгу постоянно воруют друг у друга коров.
— Я понимаю, — стало кислым лицо копа, который осознал, что повышения за раскрытие кражи ему не светит. — Спроси у него, как он оказался в Египте?
Носатый продублировал вопрос.
— О! — довольно скалился Джон. — Я шёл-шел, потом ещё много шёл. Затем снова много шёл. Потом меня поместили в это прекрасное место, в котором кормят и ничего не нужно делать.
— Что он говорит? — коп повернул к носатому хмурое лицо.
— Пришёл пешком, — устало вздохнул переводчик. — Говорит, что ему тут нравится. И я склонен ему поверить. Для дикаря камера для задержанных, словно курорт с халявной жратвой. Наверняка он до этого спал прямо на земле.
— Документы у него есть? — продолжил страж порядка.
— У тебя есть документы? — носатый переадресовал вопрос чернокожему.
— Документы? — широко распахнул глаза Джон. — Что это такое?
— У него их нет, — снова вздохнул переводчик. — Шеф, это и так было понятно.
— Спроси у него, что он знает про самолёт с оружием с той стороны, с которой он шёл, — продолжил коп.
После перевода Джон продолжил тянуть губы кверху.
— Большая железная птица, которая с помощью колдовства перевозит по небу богатых белоснежек, — он весь лучился от гордости, выдавая эту мудрость.
— Шайтан! — закатил глаза к небу полицейский, который даже без перевода понял, что от самолётов дикарь так же далёк, как Луна от Земли. — И что мне с ним делать? Остаётся лишь депортировать назад.
— Не получится, шеф, — переводчик медленно покачал головой из стороны в сторону. — Это не первый беженец из Южного Судана, к которому меня приглашают в качестве переводчика. Он может потребовать убежища в качестве беженца, поскольку у них в стране идёт война. И по закону мы не имеем права его депортировать.
— А что обычно с ними делают? — следователь в небольшом южном египетском городке не сталкивался с подобными случаями, в отличие от переводчика, который приехал по запросу из Каира, поэтому надеялся получить хоть какой-то ответ.
— Ну-у… — задумался носатый. — Обычно беженцев из Южного Судана отправляют в Израиль. Иудеи их принимают, хоть и с неохотой.
— Отлично! — обрадовался полицейский, увидевший выход, как избавиться от занозы в заднице, которой ему казался дикарь. — Я напишу руководству о необходимости депортации дикаря к иудеям.
Джанго с одной стороны радовался тому, что его привезли с другими беженцами к границе Израиля. С другой стороны, он был недоволен тем, что автомат с патронами у него изъяли. Горело душу лишь то, что всю наличность он сумел сохранить. Зная, как работает полиция в африканских странах, к которым, в том числе, относился Египет, у него имелась твёрдая уверенность в том, что своих денег он бы не увидел. А их у него накопилось уже почти три тысячи долларов.
Светить деньгами он не спешил. Всё так же носил их в потайном кармане.
Из одного палаточного лагеря его вместе с другими беженцами переправили в другой на территорию Израиля. Там его в числе прочих бесплатно кормили и выделили место в большой палатке с другими чернокожими парнями, которые выглядели хмурыми и погружёнными в свои мысли. Они не спешили вступать в контакт, а Джону лишние разговоры были не нужны. Он давно был самодостаточной личностью.
На пятый день пребывания в палаточном лагере его пригласили в штатную палатку, в которой находились двое иудеев. Военный сидел в сторонке, будто охранник в супермаркете. За раскладным столом расположился худой мужчина лет сорока с кучерявыми волосами, прикрытыми кипой. Белая рубашка с короткими рукавами и чёрные брюки придавали ему солидности.
— Здравствуйте, — на родном языке парня начал он. — Как вас зовут? Сколько лет? Откуда вы? По какой причине прибыли в Израиль?
— Джон Джанго, двадцать лет. Я из племени джанго, которое проживает на территории Южного Судана, — после правления страной он знал, что нужно говорить, чтобы его не вернули туда, откуда он начал. Поэтому он, не моргнув глазом, продолжил: — В моей стране война. Я беженец. Хочу получить политическое убежище согласно конвенции о статусе беженцев ООН.
— В отношении граждан Южного Судана эта конференция не распространяется, — сразу же заметил мужчина. — Или у вас есть основания на получение подобного статуса?
— Конечно, есть, — продемонстрировал белозубую улыбку Джон, который знал, что нужно говорить для получения политического убежища, ведь он кое-как крутился в международной политике. — Меня принудительно рекрутировали на пожизненную службу в армию без оплаты труда. Фактически использовали меня в качестве рабской силы. Я сбежал или дезертировал из армии. Называйте это как пожелаете. Я предпочитаю считать это бегством из рабства. На родине меня ждёт расстрел.
— По нашим сведениям армия Южного Судана набирает в свои ряды добровольцев, — нахмурился иудей, которому совершенно не хотелось возиться с оформлением документов.
Большинство беженцев не могут рассчитывать на политическое убежище, поскольку для этого нужны серьёзные основания, примерно такие, какие предоставил нагло лыбящийся суданец.
— Отчасти они набирают добровольцев, но это не всегда так, — продолжал лыбиться Джанго. — Солдаты пришли к нам в племя, и силой принудили молодых людей, включая меня, пойти с ними. Они забрали наших коров и изнасиловали наших женщин. В общем, плохие люди. Мне обратно к ним нельзя.
— Документы у вас есть, Джон Джанго? — мужчина чувствовал, что у него начинает побаливать голова. Он селезёнкой чуял, что парень его обманывает, но приходилось записывать его слова в протокол.
— Нет, и никогда не было, — ещё шире стала его улыбка. — Зачем они скотоводу?
— Вы не упрощаете мне работу… — помассировал виски чиновник. — Что ж, заполним документы. Вам придётся ответить на ряд вопросов, чтобы мы могли проверить, не преступник ли вы и говорите ли вы нам правду.
— Конечно, — Джон был абсолютно уверен в том, что его слова никаким образом невозможно проверить. Израильтяне не смогут отправиться к его родному стойбищу, чтобы опросить соплеменников. А об армии Южного Судана он знал очень много и мог назвать имена командиров, в существовании которых можно убедиться, и тем самым косвенно подтвердить правдивость его лжи.
После множества дотошных расспросов о том, где и как он жил, в какой части служил и чем занимался, на которые он ответил как по писаному по несколько раз, вопросы продолжились.
— Вы умеете читать и писать?
— Да! — с гордостью выпятил он грудь. — Я четыре года учился в школе в Уганде.
— Так-так, — оживился иудейский чиновник. — Интересно. Это как же вы это сумели сделать?
— Просто в один из дней я решил, что хочу быть грамотным, встал и пошёл в Уганду. Поучился в школе и вернулся назад к своему племени.
— Вот так просто? — приподнял брови иудей.
— Да. Что в этом сложного? — Джон продолжал улыбаться, как и во время допроса. — У меня есть ноги, я умею ходить. Куда хочу — туда иду.
— Какими вы владеете языками? — устало вздохнул мужчина.
— Английский хорошо, русский похуже. Испанский и немецкий ещё хуже.
Чиновник на мгновение замер и разглядывал чернокожего так, словно с ним заговорила кошка. Он сам с высшим филологическим образованием знал только два иностранных языка. На одном из них сейчас говорил, а вторым был русский, поскольку его родители были эмигрантами из СССР.
— Откуда вы знаете эти языки? — перешёл он на великий и могучий.
— Я немного работал гидом, — переключился на тот же язык Джон. — Возил туристов-белоснежек в родное племя. Русских туристов на удивление было много среди моих клиентов. Был среди них один прикольный мужчина с бородой. Он был ведущим передачи. Они снимали документальный фильм про жизнь моего племени. Его звали Николай Роздов. Такой забавный. Богатый, а всего с одной женой.
— К-хм… — поджал губы мужчина.
Он в свои сорок лет ни одной телезвезды не встретил, а тут какой-то дикарь почти на чистом русском рассказывал ему о том, как возил по Африке человека, на передачах которого он вырос. И ведь понятно же, что не врал. Ведь откуда дикарю из племени скотоводов знать о такой звезде российских документальных передач, как о Роздове?
— Что ж, — продолжил он, — с оформлением документов мы закончили. Ожидайте ответа. Процесс рассмотрения прошения может затянуться на месяц. Пока же вам надлежит находиться на территории лагеря беженцев. Покидать территорию лагеря запрещено. В случае нарушения запрета в вашей заявке будет отказано.
— Я всё понял, — внутренне ликовал Джанго, покидая штабную палатку.
Прожить месяц в палаточном лагере для него не проблема. Условия не особо отличались от тех, которые у них были во время службы в армии. Тогда он считал их райскими. Сейчас, конечно, после президентской роскоши, уже так не думал. Но это было на порядок лучше того, что он мог получить в родном племени.
Но просто предаваться гедонизму он не собирался, а начал искать выходы на контрабандистов. Ведь его конечной целью была земля обетованная, и это не Израиль, откуда его в любой момент могли вытурить, а Великобритания с высокими пособиями для беженцев.
Поиски его вывели на шустрого худого паренька из Эритреи. Тот по слухам вербовал девушек в проститутки и предлагал им переправиться в Европу. Но и остальным предлагал такие же услуги, только за деньги. За новых клиентов ему наверняка контрабандисты отстегивали, но вряд ли больше десяти процентов. Скорее даже процентов пять. Но для выходца из нищей страны это огромные средства.
Парня он вскоре нашел. Тот щеголял в синих шароварах и красной выгоревшей на солнце футболке. Смуглый, почти белокожий мулат, который явно имел в предках белых. На вид он был не старше Джанго, но на голову ниже и не обладал столь же выдающимися мышцами.
— Ты Самуэль? — поскольку языка тигринья Джон не знал, то разговаривал на английском.
— Это я, — Самюэль и сам отлично владел английским, поскольку тот являлся одним из основных языков в Эритреи. — А ты?
— Я Джон, — дружески пожал ему руку суданец. — Слышал, ты имеешь выходы на контрабандистов.
— Если тебе нужно переправиться в Европу — это будет стоить восемьсот баксов с человека, — сходу начал новый знакомый. — И никаких торгов. Дешевле только вплавь. Если хочешь своими силами пересечь Средиземное море — я тебе помашу вслед платочком.
— Меня и лодка устроит, — усмехнулся Джон. — И куда ваши парни доставляют народ?
— В Турцию, конечно. Оттуда можно попасть в Германию, и там хорошо зажить.
— Мне нужно в Великобританию, но для начала и Турция сойдёт, — махнул рукой Джанго.
— Отлично! — обрадовался Самюэль. Деньгам он всегда был рад. — Ближайший рейс через три дня. Готовь деньги. Оплата перед посадкой в лодку.
— А как мне знать, что вы не кинете меня на деньги? — прищурился Джон.
— Брат, ты что?! — наигранно возмутился Самюэль. — Если бы я кидал людей, то ко мне бы никто не обращался. Это честный бизнес. Ты платишь деньги. Тебя с другими людьми переправляют на лодке в Турцию. Если мы будем кидать людей, то у нас не будет клиентов. Слухи расходятся быстро. С обманщиками никто не будет связываться.
— Убедил. По рукам.
— Через три дня я за тобой приду, — Самюэль стал ещё более счастлив. — Покажи свою палатку…
Джанго решил не дожидаться решения израильских чиновников, ведь его целью было не в Израиле осесть, а у англичан.
Как и было обещано, через три дня вечером после ужина к нему в палатку заглянул Самюэль и поманил его пальцем. После чего привёл его на окраину лагеря к загородке из колючей проволоки. Там их дожидались три молодые темнокожие девушки в чёрных платках, закрывающих лица, и семья, состоящая из хмурого чернокожего мужчины, низкой женщины и двух парней десяти и двенадцати лет.
Самюэль ловко приподнял колючую проволоку палкой, которая лежала неподалёку, и поторопил своих клиентов. Один за другим они проскользнули через преграду. Вблизи от лагеря их ожидал закрытый потрёпанный фургон, который долго их вёз к морю. После этого началось путешествие на лодке, перед которым Джанго пришлось расстаться с восемью сотнями баксов.