2023-10-31 19:37
Сделка
Елена проснулась из-за тепла солнечных лучей на своей коже, сонно понимая, что проспала всю ночь, и ощущения того, что в комнате она не одна. И короткий взгляд сквозь ресницы дал ей понять, что так и было.
Ее тут же одолело небольшое дежавю.
Клаус тихо сидел в кресле, стоявшем около окна, прямо напротив ее кровати, закинув одну ногу на колено другой ноги, и, уложив сверху альбом, что-то рисовал. Прямо как тогда на пирсе. Елена пару минут понаблюдала за ним, понимая, что перед ней вновь не гибрид-психопат, которого она видела во время всего своего пребывания в Новом Орлеане, а таинственный художник-Клаус, чей вид ей удавалось увидеть лишь мелком. Такой, в какого, не зная она кто он такой, Елена могла бы даже влюбиться, если быть совсем уж честной, хотя бы с самой собой. Ведь кому не понравится красивый мужчина с этими ямочками на щеках, когда он улыбается своими кровавыми губами, и столько воодушевленно водящих углем по бумаге, пока ты спишь?..
— Что ты рисуешь? — хрипловато спросила Елена, полностью открыв глаза, бросая делать вид, что все еще спит. — И почему в моей комнате? Только не говори, что вид из моего окна лучше, ты в него даже не смотришь.
Клаус замер.
— Ты не спишь, — хмуро сказал он, вскидывая взгляд на нее, да такой, будто это она в его комнату тут забрела с утра пораньше, а не наоборот.
Елена неловко села, подложив одну руку под низ живота, и провела другой рукой по волосам.
— Здесь очень жарко, совсем не так, как дома, в Мистик Фоллс, — вместо ответа произнесла она и ведь не соврала.
Уже четвертую ночь подряд тут спит и все время просыпается, ощущая себя мокрой мышью. Лучшую, чем в позапрошлом веке, вентиляцию тут явно не провели, в отличии от остальных благах человечества и порой дышать тут просто было нечем. К тому же, в Луизиане было намного теплее, чем в родной Вирджинии, и Елена еще не адаптировалась к местной погоде.
Гибрид поджал губы и, быстро закрыв альбом, встал на ноги. Он подошел к окну и выглянул наружу. Елена не была уверена, но на миг ей показалось, что ему стало неловко.
— Там у тебя нет больше дома, — жестковато отрезал Клаус, быстро давая понять, что ее наблюдение было ложным. — Там осталось только пепелище. Твои друзья двинулись дальше, брат даже на похороны не приехал, а драгоценный Сальваторе утешились: один в объятиях Кэтрин, а другой в объятиях… Кэролайн.
Елена слегка удивлено вскинула бровь.
— Больно, да? — ядовито спросила она, холодно зыркнув на гибрида, стараясь подавить боль в сердце от новости, что Джереми даже попрощаться не приехал. — Кэролайн тебе явно приглянулась, но выбрала другого. Стефана, полагаю.
Как ни странно, ей самой было… никак от последней новости. Разве что только чувство некой иронии ее посетило от осознания того, что Кэролайн вновь упала в объятия еще одного бывшего парня Елены, что Деймон вновь попался на удочку Кэтрин, и что последние двое вообще еще живы, а не убиты Клаусом, как тот давно заявлял, что сделает.
— А за очередное напоминание о том, как моя жизнь была разрушена не без участия членов твоей семьи, — благодарю, — все так же едко продолжила она. — А то я то и дело по глупости начинаю думать, что в вас есть хоть что-то человечное. Но ты как всегда эффективно отрезвляешь меня и возвращаешь в реальность.
Елена сердито откинула простынь с ног, которой не помнила, как укрывалась, как и не могла вспомнить, как она снимала обувь, и села на край кровати, чтобы встать и уйти в ванную. Подальше от этого невыносимого гибрида, действующего ей на нервы и от которого не знаешь, что ждать.
— Этого мало, — вдруг сказал он, заставляя ее вскинуть взгляд и непонимающе уставиться на него. — Оставить просто потому, что так захотелось. Ты могла избавить от проблемы, никто бы не узнал, жить дальше и забыть об этом. В чем настоящая причина?
Клаус все еще не оборачивался к ней, продолжая что-то высматривать в окне, а Елена, пару секунду растерянно хлопая ресницами, наконец поняла, о чем он говорил. Она уперлась кулаками в матрас и еле заметно усмехнулась.
— Твоя мать говорила примерно то же самое, — спокойно сказала Елена и вздохнула. — Ты еще молода, родишь другого нормального ребенка. Просто дай мне каплю крови и все закончится. Ты будешь свободна жить без дальнейших угроз. Это было так заманчиво… Примерно на долю секунды. А потом я схватила нож и воткнула ей в сердце. Без сожаления. Да, я была в ужасе, когда поняла, что во мне проснулись какие-то древние гены Локвудов и что я стала убийцей. Но когда Эстер в теле Эбби и Финн меня похитили и накачали аконитом…
Клаус резко повернул к ней голову.
— Что? — хмуро спросил он. — Когда это было?
Елена издала смешок.
— Ах, да, я забыла, что никто в городе не заметил, кроме Мэтта, что меня похитили и я два дня отсутствовала, — саркастично произнесла она, все еще несколько обижена этим фактом. — Сначала я корчилась от боли в доме ведьм, пока вы снаружи «мило» беседовали со своей мамой, а потом, когда духи ее бросили и ее вышвырнуло из тела Эбби, Финн меня украл и мы оказались неподалеку от местных болот, где я плутала целый сутки после того, как сбежала от него…
Она замолкла, услышав, как громко скрипнули зубы гибрида. Елена взглянула на его лицо и была удивлена то злостью, что там была написана. Злостью на себя. А может на Финна и мать, которые едва не оставили его тогда еще без столь нужной ему крови для создания гибридов.
— Ясно, — сквозь зубы произнес Клаус, чье тело было напряжено, как закрученная пружина, готова выстрелить. — Ну так в чем же настоящая причина? Внезапно проснувшиеся материнские инстинкты? Они кричали громче, чем практичности и понимание, каким этот ребенок может быть для тебя бременем?
Елена мрачно уставилась на гибрида, не очень оценив, что он зовет ее дочь бременем, перебивает ее, а потом утомленно вздохнула.
— Мне было одиноко, — неожиданно честное признание сорвалось с ее губ. — Я добровольно отгородилась от немногочисленных дорогих мне людей, чтобы больше не доставлять им больше проблем, но это не значит, что мне не было одиноко. Но я знала, что так будет лучше. И знала, что они выживут без меня, но…
Она опустила голову и нежно провела рукой по животу.
— Эта малышка совсем другое, — с едва заметной улыбкой произнесла Елена. — Она для меня стала чем-то вроде нового дыхания. Причиной жить, а не существовать в изоляции от других. А когда Финн меня похитил, и я едва не умерла от отравления аконитом, то я также поняла, что сделаю все, чтобы ее защитить и что я не за что ее не оставлю, и не отдам другим людям, даже таким хорошим, какими были мои родители, как со мной сделала Изобель.
Вскинув взгляд вновь на гибрида, ее улыбка изогнулась в немного ироничную ухмылку, а бровь многозначительно приподнялась.
— Пусть даже она зародилась в результате то сделки, которую я заключила с тобой, чтобы уберечь ее дядю и моего опекуна от смерти, — язвительно уколола его Елена.
Клаус фыркнул.
— Я согласился не трогать твоего учителя не потому, что мы переспали, любовь моя, — мягко возразил он.
Елена склонила голову на бок.
— А почему же тогда? — с интересом спросила она. — Неужели действительно так хотел удовлетворить свой спортивный интерес, чтобы узнать каково это, спать со мной?
Гибрид вновь отвернулся к окну.
— Ты была так зла, и полна ненависти. Но в то же время была идеальной картиной печали, усталости, одиночества и незримой тоски по чему-то, что безвозвратно ушло, — тихо произнес он. — И в этой смеси столь разных чувств была своеобразная красота. Ты была подобно разбитому на осколки, — каждый обозначающий что-то свое, — но все еще прекрасному искусному витражу, который я просто не мог не оценить по достоинству.
Это было не совсем то, что Елена ожидала услышать. Как-то она привыкла думать, что та ночь была просто вспышкой страсти, высеченной из яростных криков и взаимоненависти, а с ее стороны еще подкрепленная алкоголем. Впрочем, она подозревала, что Клаус хотел сказать нечто иное.
— Я была похожа на тебя, верно? — осознала Елена, прищурив один глаз и внимательно смотря на гибрида, чьи плечи еле заметно напряглись, прежде чем он рассмеялся и престал наконец делать вид, что смотрит в окно.
Он сделал пару расслабленных шагов ближе.
— Я для тебе произведение искусства? — дразняще спросил Клаус, хитро смотря на нее своими искрящимися зелено-голубыми глазами.
— А я для тебя? — в тон ему парировала Елена, пока не поняла, что они, кажется, из взаимных колкостей не скатились к флирту.
Она закатила глаза и покачала головой.
— Клаус, как ты так живешь? — непонимающе спросила Елена, чем вызвала удивленный взгляд гибрида. — Твое настроение меняется по щелчку, а твой характер непредсказуем, кажется, даже для тебя самого. В один миг в тебе показывается что-то такое… человечное. Острое, оголенное, подобно нерву, даже трогательное и вызывающие желание тебе узнать ближе. А в другой ты такое чудовище, искренне вызывающие только два желания: сбежать или убить тебя. Ты от этого сам не устаешь?
Клаус поджал губы.
— Мне не нужна жалость, — холодно бросил он, повторяя все те же слова той ночи, когда был убит Финн, вновь закрываясь под маской сволочи.
— Сочувствие и жалость — это разные вещи, — возразила Елена, но понимая, что какой-то неуловимый момент был упущен, вздохнула и сменила тему. — Что действительно связывает тебя с этим Марселем? Как я поняла, это ты его обратил и между вами есть какая-то история. Ребекка обмолвилась, что когда-то вы даже любили друг друга как семья. Так что случилось?
Клаус поколебался.
— Я создал Марселя таким, какой он есть, — все же ответил он. — Вырастил его, относился к нему как к сыну. А когда мой отец выгнал меня и мою семью из Нового Орлеана сто лет назад, мы думали, что он погиб. Мы оплакивали его, каждый по-своему. И, когда я вернулся, то обнаружил, что он не только выжил, но и процветает. Вместо того, чтобы искать нас, чтобы снова быть вместе, он забрал все, что моя семья построила и присвоил себе. Теперь он живет в моем доме, спит в наших постелях, а буква «М» на всех штампах, значащая Майклсон… Ее он использует, притворяясь что это значит Марсель. И я хочу все это вернуть. И если для этого мне придется надавить на него, я сделаю это.
Бровь Елена едва заметно дернулась.
— А говоришь, что это война, — иронично заметила она. — Скорее уж глубокая обида и очередная застарелая рана, которой ты позволил гноиться, а не зажить. Я бы даже была так смела, чтобы утверждать, что он тебе все еще дорог и ты его не тронешь, но зная твое отношения к семье, ты именно это и сделаешь. Только сделай одолжение, делая это аккуратно, ведь иначе я и наша дочь под раздачу могут попасть, а не ты.
Клаус издал смешок.
— Хочешь заключить еще одну сделку? — дразняще спросил он и окинул ее тело горячим взглядом, от которого низ ее живота предательски опалило жаром.
— Хочу, чтобы ты начал вести себя как отец, которым Элайджа верил, что ты можешь быть, — фыркнула в ответ Елена, стараясь избавиться от глупого наваждения и наконец встав с кровати, которую тут же бездумно начала застилать, с детства приученная так делать. — Когда-то уже поры бы начинать, если, конечно, ты не решил переплюнуть лавры Майкла.
Лицо гибрида тут же потемнело.
— Я никогда не буду как он, — сурово сказал Клаус, а потом вдруг широко ухмыльнулся. — Знаешь, любовь моя, а быть оборотнем тебе к лицу. Из тебя получилась очень уверенная в себе, бесстрашная и свирепая волчица. Мне нравится.
В ответ Елена просто бросила в него подушку, чем вызвала у него громкий смех, а потом внизу раздался хлопок двери и по дому разнесся голос Ребекки, про которую, стыдно сказать, но она совершенно забыла.
Как оказалось, Ребекка оказалась у Марселя и узрела то самое «таинственное» оружие, с помощью которого тот контролирует ведьм квартала.
Это была девушка.
Некая Давина, совсем юная, но очень сильная ведьма. Настолько сильная, что даже смогла стереть память Ребекке о том, где она находится. И у нее хранилось тело Элайджи. Клаус и его сестра опять затеяли спор о том, что первый хотел вернуть их дом, а вторая, что без семьи тот не что. Елена была согласна с Ребеккой, как бы это ни было странно, но решила помалкивать. До определенного момента, когда это уже стало превращаться в абсурд.
— А ну хватит! — крикнула Елена, когда Ребекка бросила в брата карандаш, который тот со смехом поймал в миллиметрах от своего левого глаза, когда разговор о семье и Элайдже как-то незаметно съехал к теме ее убитых братом парнях.
Оба первородных удивленно повернули голову к ней.
— Вы что, дети? — раздраженно сказала Елена, мрачно смотря то на блондинку, то на гибрида. — Может, лучше будем думать, что делать дальше? Или, может быть, у вас уже есть какой-то план того, как вытащит лучшую часть вашей семьи из плена?
Клаус закатил глаза и прислонился к косяку плечом, сложив руки на груди.
— Смотря какой план ты имеешь в виду, любовь мой, — саркастично сказал он. — Мой план мирового господства, или старый-добрый план Ребекки найти любовь в этом жестоком мире, несмотря на постигшие ее ранее неудачи.
Елена невольно фыркнула.
— Ты же понимаешь, что у нас будет дочь? — ехидно спросила она, уперевшись руками в спину. — Всех ее парней ты тоже будешь убивать, как ты убил всех приятелей сестры? Или наконец научишься тому, что женщины в этой семье сами могут выбирать с кем и как им жить?
Ребекка окинула ее неожиданно одобрительным взглядом, а потом согласно кивнула.
— Вот именно, — поддакнула она, скопировав позу брата, которого окинула надменным взглядом. — Или что, для моей племянницы ты уже успел заказать гроб на будущее?
Клаус изумленно посмотрел на них обоих, прежде чем остановил свой взгляд на Елене и подозрительно прищурился.
— Любовь моя, — предупреждающе протянул он. — Может уже хватит перетягивать на свою сторону моих родственников, чтобы объединиться против меня? Тебе мало едва ли нерушимой привязанность нашего дорогого благородного Элайджи, которую он к тебе питает?
— Мы, девочки, должны держаться вместе, — с ухмылкой сказала Ребекка, бросив на нее можно сказать, что взгляд полный доброй насмешки.
Елена закатила глаза.
— Перестать их третировать, и они перестанут быть милыми с первым, кто учтет их мнение, — колко произнесла она, и прищурилась. — Кстати, о семье, почему бы для усиления не позвать вашего брата, Кола, кажется?
Первородные помрачнели.
— Твой учитель, еще в первые же часы обращения убил его, любовь моя, — жестко произнес он. — Не знаю как, но наша дорогая мама смогла привести его к своему новому охотнику и опробовать того в деле. Я нашел его сгоревшие останки, закованный в заколдованные цепи, в склепе Сальваторе, где мать и сотворила свое оружие. Так что… Кол нам помочь не сможет.
— Мне жаль, — искренне выдохнула Елена, смотря на брата и сестру, которые, кажется, были удивлены тем, что она им сочувствует. — Потерять одно брата ужасно, а двух за такой короткий срок… Мне правда жаль.
Ребекка незаметно шмыгнула носом и быстро коснулась ресниц, будто просто хотела убрать ворсинку, а не скрыть непрощенную слезу.
— Ты опять пытаешься быть милой, — вредно проворчала первородная. — Прекрати так делать, это отвратительно.
Елена едва заметно усмехнулась.
— Ты это уже говорила, — подразнила она ее, чем вызвала короткий смешок у блондинки, прежде чем та остановила себя и вновь надела маску высокомерной сучки.
Клаус вдруг оттолкнулся от косяка и, пройдя к креслу, вальяжно в нем расселся, громогласно произнес:
— Хорошо, вот мой план. Во-первых, Марсель мне не смертельный враг — он мой друг. Он и правда не подозревает, что я собираюсь саботировать его власть над сверхъестественном сообществом во Французском квартале… Но все же он друг. А во-вторых, я всадил клинок в Элайджу, чтобы завоевать доверие Марселя. Если бы я знал, что мой друг отдаст моего брата в руки опасной молодой ведьме — я взвесил бы все за и против. А в-третьих… Сестра продолжай…
— В-третьих, план заключается в том, чтобы Никлаус просто попросил Марселя отдать нам Элайджу, — ответила Ребекка, драматично вскинув взгляд к потолку.
— И это все? — невпечатленно спросила Елена, сложив руки на груди. — Просто попросите? Без какой-то взаимовыгодной составляющей в это сделке? Марсель не звучит как тот, кого можно назвать идиотом, чтобы расставаться с таким козырем как Элайджа!
Клаус громко рассмеялся, откинув голову назад.
— А ты, любовь моя, просто одержима сделками, а? — с намеком сказал он и Елена ощутила неопределимо желание повернуть запястье, чтобы вызвать один из кинжалов и всадить ему в груди.
Она почти слышала старинный шепот на краю сознания, шепчущий о том, что он чудовище и грешник, которого надо наказать. Елена нахмурилась, понимая, что это как-то странно, а ее внутренний голос никогда не звучал подобным образом, и в то же время, был ей как-то неприятно знаком, будто ей приходилось его слышать раньше. Но прежде, чем она успела над этим толком задуматься, Клаус вновь подал голос.
— Это план «А», — довольно произнес он с ухмылкой на своих кровавых губах. — Но всегда есть план «Б».
Елена скривилась.
— О, да, я знаю, как ты любишь всегда быть ко всему готовым, — горько сказала она, вспоминая его предыдущий план «Б», а именно Дженну и Джулс, которых Клаус принес в жертву вместо Тайлера и Кэролайн.
К ее удивлению, кажется, гибриду на миг выбило из колеи ее намек на том, что до того, как они умудрились упасть в одну кровати и зачать чудо-дитя, они были далеко не друзьями. Елена даже на миг подумала, уж не забыл ли он уже об этом. Клаус ведь столько убил, так что значит имя Дженны Соммерс в таком длинном списке? Так, пылинка, на пути к его целям.
В конце концов, ничего внятного Елена от первородных так и не услышала, кроме того, что планом «Б» была война.
Что за глупость?
Клаус ведь мог убить всех этих вампиров, причем в одиночку, а вместо этого устроил какие-то игры-интриги с этим Марселем. Впрочем, Елена достаточно знала гибрида, чтобы понимать, как он любит такие развлечения. Вечность была скучной, особенно для такого непоседливого создания, как Клаус, вот тот и развлекался как мог, и она не удивилась бы, если узнала, что он намеренно все это так затягивает. Иногда ей думалось, что и в Мистик Фоллс, он специально давал им строить козни против себя, прекрасно все зная наперед. Что они никогда не были на шаг впереди, как по наивности тогда думали, а просто развлекали своей беготней старого скучающего гибрида, и не более того.
После того, как Клаус, а с ним и Ребекка, ушел, в доме опять повисла эта чертова тишина, от которой ее уже тошнило.
Елена хотела сбежать отсюда.
Ее ноги буквально зудели от желание куда-то бежать и что-то делать, да еще и голова раскалывалась. Что-то на краю ее сознание неприятно скреблось и не давало ей покоя. Возможно даже это были те потерянные воспоминания, а может скреблась темная сторона, или как там надо называть тот факт, что она в одну из ночей стала лунатиком и покромсала вампиров в баре, не помня, как это делала после?.. Как ни странно, вновь мысли об этом волновали ее не настолько, насколько должны были бы. Елену уже начинала это пугать, если быть честной. Ну нельзя так спокойно думать о том, что у нее могло начаться раздвоение личности и все тут!..
— Или у меня его нет, и я все просто придумала, — прошептала она себе под нос, рассеяно смотря на яблоневый сад, сидя в белом кресле на террасе, и почти бессознательно крутя туда-сюда запястье то вызывая кинжал из металла, то заставляя его превращаться обратно в браслет.
Елена даже мимоходом подумала, уж не придумала ли она те следы? Может правда просто забыла, что приняла душ? Она читала в книжках для беременных, что память может стать не к черту, да и мнительность могла быть повышенной. Да, наверное, именно так и было. Просто показалось, вот и все. Никакой она не лунатик-убийца, а лишь беременная мнительная девушка.
Точно, так и есть.
Какая-то ее часть ехидно отметила, что несмотря на все события, изменившие ее характер и жизнь, Елена была все такое же прекрасной лгуньей. Особенно, когда врала сама себе. Она постаралась изо всех проигнорировать этот едкий голос, и пока ей удавалось это весьма успешно. А позже Елена решить, как быть, если не дай бог все это повторится.