• Boosty Shared
• Лансаротта

• фанфик
• лансаротта
• глава
• джен
• драма
• миди
• битва экстрасенсов
• fix-it
• hurt/comfort

Фандом: шоу "Битва экстрасенсов", "Экстрасенсы. Битва сильнейших".

Персонажи: Александр Шепс, Олег Шепс, Виктория Райдос, Дмитрий Матвеев, Владислав Череватый.

Жанр: AU, драма, fix-it, hurt/comfort.

Размер: миди.

Рейтинг: G.

Категория: джен.

Описание: Они пришли на "Битву", видя соперником только друг друга, но конкуренция на проекте вмешалась в их жизнь куда сильнее, чем можно было ожидать. Да и само шоу оказалось не таким, как Олег думал, и теперь даже при всех своих способностях он не мог сказать, что будет с его братом после поражения на "Битве" и что — с ним самим.

Предупреждения: ненормативная лексика.

Дисклеймер: Всё это не имеет ничего общего с действительностью. Все образы придуманы, все события, кроме тех, которые нам уже показали, вымышлены, все совпадения — случайны.

Примечания: Фикс-ит финала шоу "Битва сильнейших".

Часть 6.

Перерыв им всё-таки сделали. Саше нужно было к гримёрам, потому что все их утренние старания пошли насмарку, и от слёз на его лице остались некрасивые полосы. Сжалившись над остальными участниками, Светлана принесла всем воды, и Олег вцепился в свою бутылку так, словно это было лекарство ото всех болезней и средство для вечной молодости. Господи, Саша, ну, Саша! Как будто мало брату всей мучений этого года! Как он мог подумать, что Олег когда-нибудь откажется от него, забудет, выкинет из своей жизни? Саша всё равно его любимый старший брат, самый близкий человек, как бы они ни ругались друг на друга. Лучше бы этой «Битвы» не было вовсе, со всеми её интригами, скандалами, склоками, нервами и мучениями…

Ожидая Сашу, Олег сидел весь на нервах, готовый в любой момент защищать его. Аура сразу же ощетинилась частоколом колючек, стоило брату скрыться за дверью зала. Олег знал: соблазн проехаться по его проявлению чувств, якобы немужскому поведению и вообще признанию для других экстрасенсов был слишком велик. Не смолчат они, нет, не после того, как столько раз били Сашу словами и на камеру, и за кадром. Однако минуты шли, а никто так и не осмеливался даже усмехнуться, не то что что-то брякнуть. С Олегом и взглядами не пересекались, отводили глаза в сторону. А, нечего сказать? Все настолько уверились в собственном ошибочном мнении, что Александр Шепс — сволочь с короной на голове, что не ожидали увидеть человека, у которого, несмотря на статус, имя и известность, столько боли и проблем в душе? Ну-ну. Это они ещё не всё знали… Как жаль, что Олег не мог им сказать.

Едва брат появился на пороге, как Олег сорвался со своего кресла.

— Олег, вы куда?! У нас съёмки!

— Пять минут! — крикнул он, не оборачиваясь, и вытолкал Сашу обратно в коридор.

Найти пустое помещение или хотя бы проход во время съёмок финальной серии — это, блин, ещё хуже, чем искать одного-единственного человека в пустом комплексе «Москва-Сити», но Олег справился и с этой задачей, и с тем, как не навернуться из-за километров проводов на полу.

Впихнув Сашу в пустующий тёмный зал, Олег на автопилоте закрыл дверь, как-то умудрился включить свет и, не дав брату опомниться, снова заключил его в объятия.

— Саша, ну, мать твою… ну что это за хуйня, а?!

— Олежа, — тот звучал очень растерянно, — ты же вчера сам сказал, что я могу устроить…

— Да я не про то! Хотя выходку с короной я тебе не прощу, не надейся! Не смей так себя принижать! Ты король, блядь, и похуй, что там все вякают, они и в подмётки тебе не годятся! — Олег, отдышавшись, наконец отступил, но всё ещё крепко держал Сашу за предплечья, боясь, что он сейчас вывернется и сбежит, не дав возможности объясниться. — С чего ты решил, что я тебя брошу, объясни?! Я…

Вёл себя как мудак большую часть девятимесячных съёмок и так ничего не понял, пока ему прямым текстом не объяснили.

— Что за бред, Господи? — пробормотал Олег, чувствуя, что по щекам потекли слёзы. Попытался их стереть, но от этого они полились ещё сильнее, будто тумблер какой в голове вывернули на максимум.

— Олеж, ты что? Не смей, тебе же под камеры сейчас.

Удивительным образом у Саши обнаружился носовой платок, который он буквально впихнул Олегу в руку. Правда, Олег сумел разве что скомкать несчастный клочок ткани, тогда брат забрал платок обратно, сам аккуратно вытер ему щёки и промокнул глаза. Как в детстве, правда же, как в детстве, когда у маленького Олега начинался насморк, или когда он был чем-то очень сильно расстроен и приходил поплакать к старшему брату, который был его щитом от всех жестокостей что этого, что потустороннего мира. Вроде бы простой жест, и стыдно должно быть, на самом деле: ему, двадцатипятилетнему мужику, утирает слёзы тридцатисемилетний старший брат, — а Олег внезапно ощутил себя счастливее некуда. Это же означало, что после всей хероты прошедших месяцев их отношения могли остаться прежними. Нет, они останутся прежними, Олег из кожи вон вылезет, но хотя бы тут не проебается.

— Нет, ты мне скажи. Ну как ты мог? Я знаю, я хуёвый брат, Саш, но я бы никогда тебя не предал.

— Это не предательство, Олег, а сепарация. И это нормально. Только обычно дети от родителей отпочковываются, а у нас получилось, что ты от меня. — Брат замолчал, и только тут Олег разглядел, насколько он был бледен под слоем тонального крема. — Всё правильно, всё так и должно быть.

— Нет, нихуя это неправильно! То, что я живу отдельно…

Олег резко замолчал. Собственная речь получилась похлеще удара под дых, и ощущение счастья получилось мимолётным: раз, и нет его, развеялось, как дым от погасшей свечи. Ну да, живёт Олег самостоятельно, как и работает, об окончательном отделении от Сашиного сайта и Мастерской тоже говорил уже не раз. В самом деле, это же ничего не означает, правда, Олег это хотел сказать?! Ему стало противно от самого себя, так противно, что хоть беги.

— Олеж, всё нормально, — чуть ли не по слогам проговорил Саша и заставил его наконец посмотреть себе в глаза. — Я знаю, что ты меня действительно не бросишь и не забудешь.

— Саш, я почти год на всю страну доказывал обратное, — жалобно простонал Олег, желая только уткнуться брату в плечо, и чтобы всей этой хуйни не было. — Тебе, себе, всем доказывал! И ты говоришь не волноваться, просто потому что я сейчас на камеру красивых слов наговорил?

— Не только поэтому. И ты тоже давай не принижай себя, это не просто какие-то там красивые слова, а… без прикрас, одна из лучших вещей, которую я когда-либо либо слышал в жизни. Мне очень нужно было услышать такое от тебя, Олег, но и без этого ты ещё раньше мне всё доказал.

— Как? — выдохнул Олег хрипло. То ли он был слеп, глух и туп, то ли ему на каком-то испытании память отрезало, но не вспоминалось ничего подходящего. Не делал Олег ничего, что дало бы брату понять: они всё ещё семья, всё ещё вместе. Больше похоже было, что Саша успокаивал его и себя заодно, чтобы вновь не расплакаться.

— Ты после Магнитогорска не отказался поехать ко мне, не сбежал насовсем, когда мы тогда поссорились. Потом тоже не стал строить из себя взрослого, когда волновался перед финалом, а переехал обратно, пусть и на несколько дней. Мне утверждали, что всё будет иначе, и поначалу я даже поверил, а оказалось… оказалось, что ты — всё тот же мой маленький Олежка где-то там глубоко внутри. — В этот миг, сопровождая свои слова, Саша коснулся рукой его груди, и Олег едва ли не умер. Как глупо это ни звучало, его сердце от переизбытка чувств и вправду готово было выпрыгнуть наружу, Саше в ладонь. — Да, я почти готов отпустить тебя в свободное плавание, хотя мне всё ещё страшно, но теперь я понимаю, что это не будет «прощай», это будет «до встречи».

— Я не…

— Так нужно, Олеж, пойми. Иначе мы застрянем, пока все остальные будут двигаться вперёд.

Олег покачал головой.

— Не уверен, не знаю. Лучше бы мы не пошли на этот проект, и ничего этого бы не случилось.

— Нет, ты что! Наоборот. Нам обоим надо было через это пройти. Про твой путь я уже говорил, а я, у меня был свой. По-другому я бы, наверное, не осознал, что и дальше бы душил тебя опекой, что ты бы в один момент сорвался, хлопнул дверью и ушёл… ушёл бы навсегда. Мне тоже требовалось понять, что ты… ты не всегда будешь на моей стороне, за моей спиной, что, для тебя существуют и другие авторитеты, кроме меня, и это в общем-то нормально. Ну, не то чтобы я до конца всё принял, но я стараюсь, — Саша тихо и грустно усмехнулся. — Правда. Олеж, это не конец, а новое начало для нас обоих.

— Если ты говоришь, что между нами теперь всё в стиле «До встречи», то можно, пожалуйста, эти встречи будут, ну, минимум, через день, а? — не выдержав, Олег всё-таки ткнулся брату в плечо.

— Олег, прекращай уже, меня гримёры убьют.

— Как будто я им позволю! И ты мне не ответил.

— Да хоть обратно переезжай, глупый, — Саша вдруг позабытым жестом взъерошил ему волосы и обнял в ответ. — Я всегда тебя приму, что бы ни случилось. Это даже не обсуждается.

— Ты звучишь так блядски уверенно, — пробормотал Олег и слегка отстранился, рассматривая брата.

Не удержался, прикоснулся к его ауре и вздохнул. Саша, только что рыдавший у него на плече под камерами, и вправду был спокоен, ну, насколько возможно при его характере и всех этих обстоятельствах. Всё ещё с примесью боли, но уже меньше, чем несколько минут назад, чем когда-либо на этом проекте. Олег вновь задумался, как сильно они всё-таки различались, сколько у брата сил, несмотря на то, как ему раз за разом ставили подножки, плевали в спину и втыкали в неё ножи. Смог бы он так же? Наверное, после всего пережитого смог бы, но цена этого умения оказалась неимоверно высока.

— Благодаря тебе, — Саша прижал его к себе ещё раз и чмокнул в висок. — Мы всё равно вместе, даже будучи порознь. Никакой финал, никакие соперники этого не изменят. Пойдём, пора. Нас по головке не погладят, что срываем съёмочный процесс.

— Да в гробу я его видал, честно.

Брат осуждающе посмотрел на него:

— Олег, ты хочешь снова лекцию на тему, что самое бестолковое в жизни, что ты можешь сделать, — это спустить в унитаз все свои усилия? Нет. Тогда бери себя в руки и иди побеждать.

— Хорошо, я всё сделаю, хорошо, только последний вопрос.

— Какой?

— Что тебе про меня сказали?

— Олег, это не то, что нужно обсуждать прямо сейчас.

— Что Райдос сказала? — перебил Олег, и Саша нахмурился в ответ и попытался закрыться, скрестив руки на груди. — Блин, да не читал я твою ауру, вот это — не читал. Ты ещё в прошлый раз дал понять, что именно она тебя обидела после финала. Саш, я хочу знать всё, что ляпнула эта высокомерная сука.

— Олег, не смей так говорить.

— Блядь, не строй из себя Леопольда, а, хотя бы сейчас! Я не слепой, я видел, что ты сегодня от неё буквально отказался, а раньше ж вы дружили как… — Увидев, что брат переменился в лице и побледнел, казалось, ещё больше (что физически невозможно), Олег замахал руками: — Всё, не лезу, прости. Но я должен знать. Мне важно.

Потому что это должно быть что-то пиздец пиздецовое совсем, если вспомнить, каким разбитым и уничтоженным выглядел его всегда сильный брат. Блядь, теперь-то Олег видел, как он надеялся, полную картину, почему Саше было тогда так хуёво. Заранее спланированный недопуск до финала, оскорбления за характер и даже за внешность, занижения оценок от коллег и от зрителей, вечные подколы Марата, хейт в соцсетях и вообще отовсюду, провокация от Мэри, с братом ссоры и отчуждение, длившееся много месяцев, нежелание признавать, что этот самый брат, которого Саша вынянчил чуть ли не с пелёнок, вырос и хочет жить своей жизнью… Олег ничего не пропустил, нет?! И всё это свалилось, на секундочку, на одного-единственного человека, и какая-то, да будь она хоть трижды женщина, посмела в довершение ранить Сашу ещё больше?! Олег не понимал. Ну, правда.

Откровенно говоря, он не надеялся, что Саша признается, всё же с Райдос он прежде действительно очень крепко дружил, а давить не хотелось совершенно. Тем невероятнее было то, что нехотя, но брат всё-таки заговорил:

— Перед отъездом вас, финалистов, она подошла ко мне и сказала небрежно так, что вот и всё, я свою роль трамплина для тебя сыграл и больше тебе не нужен, что ты наконец пойдёшь вперёд без оглядки на меня, и что… что так мне, в общем-то, и надо.

Договаривал Саша почти неслышно, уронив руки вдоль тела и опустив голову, и Олег, кляня себя последними словами за глупую и неуместную настойчивость, вцепился в него объятиями.

— Блядь, прости, Саш, прости меня. Это пиздец какой-то, нет, ну как она могла? Как додумалась тебе такое сказать, ведь знала же, что мы с тобой, как одно целое!

Естественно, знала. Брат же сам знакомил его с Викой ещё во времена съёмок проекта «Экстрасенсы ведут расследование».

— Я не хочу больше думать, почему и зачем она что-то сделала, — произнёс Саша вяло и изобразил, что вытаскивает из своей головы мысли и выкидывает их в сторону. — Достаточно того, что я подумал, будто мы можем если не стать снова друзьями, то хотя бы общаться нормально. Потому-то оказался не готов такое услышать и поверил.

— Но теперь же не веришь? — на всякий случай ещё уточнил Олег.

— Не верю. Успокойся, Олеж.

Нагоняй за опоздание им всё-таки устроили. Саша и бровью не повёл и занял своё место, закинув ногу на ногу со столь независимым видом, словно не выворачивал только что душу наизнанку у всех на глазах. Блядь, нет, ну он просто нереальный какой-то, раз снова сумел собрать себя воедино и быть, ну, почти прежним, сильным, гордым и несгибаемым. Олег же всё-таки пробормотал Свете извинения, но совершенно неискренне. Пауза затянулась ещё и из-за того, что ему заново вешали микрофон, строго-настрого предупредив, что порчу следующего он будет оплачивать уже из собственного кармана. Да и хуй с ним, Олег хоть пригоршню таких петличек закупит, если потребуется.

В этот момент с улицы стали доноситься крики. Сначала что-то разрозненное — толпа просто взревела, видимо, прибыл кто-то из участников других сезонов, кого очень рада была видеть собравшаяся у особняка молодёжь. Услышав же с улицы скандирование, Олег понял, что ошибся: там началась съёмка, потому что орали уже чётко и слаженно «Дима! Дима! Дима!». Ну, однозначно съёмка — после Димы поклонники всё так же хором выдали имена Влада и Вики, а Олег удостоился чести быть упомянутым последним. Обидно не было, понятно же, что фанатами руководил кто-то из редакторской бригады, да и в каком виде всё это в конечном итоге попадёт в выпуск, ещё неизвестно. А кричали его имя так же громко, как и конкурентов, так что смысл переживать?

То, что это постановка, все разобрались быстро, хотя поулыбались, конечно. Приятно же всё-таки, что их ценили и любили люди, а что по команде — ну, съёмочный процесс накладывал определённые условия и… тут Олег подумал, что ослышался. Чуть повернулся в сторону окна, поймав такой же недоумевающий взгляд Райдос и неожиданно восторженный от Димы. Стоп, то есть, Олегу это не казалось? Нет, не казалось. С улицы без какой-либо команды (точно без команды, вон как Светлана рванула к окну) неслось дружное и громкое, громче, чем имена финалистов:

— Саша лучший! Саша лучший!

Олега как будто накрыли пуховым одеялом, настолько стало тепло и спокойно, и радостно, и… Всё-таки есть у Саши поклонники, не оставили они брата, пришли поддержать в такой момент. Не сдерживая счастливую улыбку, Олег обернулся к остальным участникам — Саша сидел, неверяще вслушиваясь и блестя глазами, готовый, видимо, вновь расчувствоваться и заплакать. Он громко шмыгнул носом, закусил губу, чтобы как-то сдержаться, и всё же не сумел: опустил голову и закрыл ладонью лицо.

— Любят они тебя, Саш, — Лина, наклонившись, ласково потрепала его по плечу, на что брат ответил ей слабым кивком и снова шмыгнул.

— Было бы за что, — с непонятным возмущением заметила вдруг Шевченко, и Олег метнул на неё испепеляющий взгляд.

— Есть за что. Ваши проблемы, что не хотите видеть.

Неорганизованная толпа бушевала ещё довольно долго. Скандирования перетекли в куплеты «Daddy Murphy», услышав слова которых Райдос состроила такое лицо, что операторы, только настроившиеся на продолжение съёмок, дали отбой.

— Чего-то я не понимаю в современном искусстве, — произнесла она многозначительно и с сарказмом, только поддержку ей получить не удалось. Напротив, опередив Олега, влез Дима, который хмыкнул и сказал:

— Ну, неудивительно.

Саша поднялся наконец, подошёл к окну и, отодвинув тюль, выглянул на улицу. Чувствуя, что команда «Мотор» не прозвучит ещё какое-то время, Олег вскочил со своего кресла и присоединился к брату. Поклонников от особняка отделяли приличной ширины газон и забор, так что вряд ли они могли разглядеть своего кумира, но всё же Олегу показалось, что с появлением Саши в окне крики и вопли стали ещё громче.

— Ты как? — шепнул он.

Тот быстро провёл тыльной стороной ладони по глазам и лишь потом повернулся.

— Не ожидал.

— Ну и зря, — к ним, хотя его не звали, присоединился Влад. Олег на всякий случай смерил соперника тяжёлым взглядом, но Череватый, на удивление, продолжил довольно миролюбиво и даже с лёгкой завистью: — Не зыркай. Я, может, повосхищаться пришёл. Или чё, типа тебе так же не хочется?

— Хочется, конечно.

— Ну и всё. Во, слышь! — Влад приник к стеклу. — Там, похоже, уже и мои подпевать начали. Ну пиздато вообще!

В конце концов, фанаты всё же угомонились и, сами того не зная, позволили продолжить съёмки. Пришлось доснимать их с Сашей сцену, потому что брат не успел вручить свой подарок, и Олег чуть было не сорвал всю запись опять к чёртовой матери, увидев его — один из самых важных и ценных для брата оберегов, обсидиановый, в форме сердца. Саша не расставался с ним с самого начала своей эпопеи с «Битвой». Магическую вещь они тогда создавали вместе: он, Илона, и Олегу тоже, тайком от матери, разрешено было приложить руку, впервые, между прочим. Пусть его сил в обереге было минимум, они всё же там имелись. О существовании камня знали единицы, Саша его никому больше не показывал, это была для него слишком важная, слишком интимная вещь, недаром он и форму оберегу такую придал. Брату давно уже не требовались дополнительные инструменты для того, чтобы выйти на связь с мёртвыми, всё, что он использовал в кадре, было исключительно для камер и людей, которым хотелось магической атрибутики, но обсидиановый оберег он носил с собой всегда. Даже однажды обмолвился, что это не просто камень, наполненный магической силой, в нём — души тех, кто ему жизненно важен, и его собственная. И теперь этот оберег лежал у Олега во внутреннем кармане пиджака… у самого сердца.

Камеры снова выключили. Во время съёмок этой части никто из других участников не проронил ни слова, и Олег внутренне был им очень благодарен, потому что если хотя бы кто-то хотя бы словом пожелал это прокомментировать, он бы не сдержался. Огребли бы все и в самых грубых выражениях, которых Олег, несмотря на свой образ на этой «Битве», знал больше, чем все остальные экстрасенсы, вместе взятые. Дошло, что ли, до некоторых? Или его аура, похожая на наливающееся грозой облако, слишком уж красноречиво предупреждала, что будет с любым придурком, кто к ним сунется?

— Саш, а ты не боишься, что твой красивый жест будет напрасным? Олег-то у нас не единственный претендент на победу.

Нет, не дошло всё-таки.

— Не боюсь, а вот тебя ждёт большое разочарование, моя дорогая Виктория, — тут же ответил брат и улыбнулся.

К такому Олегу нечего было добавить.

— Что, идём на улицу? — спросил у редакторов Дима, чтобы как-то замять неловкую ситуацию, потому что Виктория снова начала строить из себя обиженную, а остальные явно не хотели конфликтовать в такой день. Светлана же, прислушавшись к команде в наушнике, покачала головой.

— Нет, пока пишем здесь.

На девушку Олег покосился, ничего не понимая. Что ещё можно было снять тут, в зале? Вроде все пришли, поздравили и наговорили много тёплых слов. На сердце неприятно ёкнуло — неужели всё-таки они с братом ошиблись, неужели Илья сдал его редакции шоу?

Несколько минут незапланированной паузы прошли как в аду. Олег то и дело ловил Сашин взгляд, надеясь получить от него если не разъяснение, то хотя бы успокоение, но брат, который из всех экстрасенсов был самым опытным в плане общения с редакцией и телеканалом (всё же он без малого десять лет с «Битвой»), не понимал, в чём дело, лишь сигналил аурой успокоиться. Попробуй тут успокоиться! Олег вымок так, будто, не раздеваясь, в сауну сходил и просидел там полчаса, не меньше. Только бы не Илья, только бы его, Олега, проёб на последнем испытании не стал известен руководству! После всего пережитого за месяцы проекта, после событий сегодняшнего дня это будет такой позор, после которого им с Сашей придётся не просто из особняка через чёрный ход убегать, а уезжать из Москвы, из страны, потому что это не забудется ни за месяц, ни за год! Такого Олег себе не простит, он же подведёт не только себя, но и брата, который всецело надеялся на него и верил. Блядь, раньше думать надо было, тогда, когда Олег творил дичь на проекте, а перед финальным испытанием вместо того, чтобы дозваниваться до Саши, сидел в соцсетях и его фанатов мотивировал, блин! Вот когда ему собственная дурость и аукнулась, когда и как. В голову лезло исключительно самое плохое: и слова Райдос, на которые Саша так ловко ответил только что, показались пророческими, как будто бы она всё знала, и волнение перед выходом в эфир финального выпуска вспомнилось, какое-то запредельное, нереальное. Магия его предупреждала, получается… Хорошо, что Олег ещё сдерживался в выражениях, не так уж сильно задирал нос, иначе бы его загнобили и другие экстрасенсы, и собственные поклонники. Хотя какое там, все отвернутся, нечего и надеяться. Себя было жаль, но не так, как Сашу, уж его-то гордость…

Поэтому, когда Света наконец дала отмашку снимать, и экстрасенсам озвучили, что происходит, приготовившийся к казни Олег не поверил и ошарашенно вытаращился сначала на редактора, а потом уже на Влада. Проёб оказался, слава Богу, не его, но вообще… как же можно было такое сделать, чёрт возьми?! И кем надо быть, чтобы озвучить этот факт в день оглашения победителя, а не гораздо раньше, времени же у редакции имелось предостаточно! В какой-то момент Олегу даже стало жаль Череватого, которого на глазах у коллег и страны опустили ниже плинтуса, впрочем, он сам себя опустил, сорвавшись и бросив проклятие в адрес беременной женщины на своём последнем испытании. Олег слишком много знал о магии и силе проклятий, о силе самого Влада, чтобы решить, будто его слова и рождение ребёнка с пороком сердца — всего лишь совпадение. Жалость ушла быстро, оставив вместо себя разочарование и злость, потому что это же женщина, и она не виноваты в том, что искала для себя помощи, а кое-кто не сумел сдержать эмоций!

Взгляды экстрасенсов, в первый момент скрестившиеся на Череватом, дружно переместились на Сашу. Тот, закусив губу, покачал головой. Мда уж, только что он прямым текстом пожелал Владу быть осторожнее, и тут такое.

Происходившее в зале следующие несколько минут нельзя было назвать никаким другим словом, кроме как «публичная порка». Все высказались, ни один в стороне не остался, разве что Саша выразился максимально сдержанно и кратко, напомнив, что дети до семи лет находятся под защитой самой магии, и за такие действия против них откат прилетит будь здоров. А Олег задумался, можно ли считать вот это всё тем самым откатом? Недаром же такую шокирующую информацию шоураннеры придержали до самого финала. Его попустило немного, но не до конца: в глубине души Олег всё же ждал, что сейчас редактор озвучит и его косяк, и тогда вся волна негодования и возмущения коллег — местами действительно искреннего, местами раздуто-наигранного, местами приправленного толикой злорадства — обрушится и на него. Стыдно было неимоверно, стыдно и страшно, но Олег хотя бы нарушил правило шоу, от его нарушения никому плохо не было и не будет, а Влад…

Он еле дождался, когда будет отснят этот сет. Атмосфера в зале, которая должна была быть радостной (для финалистов) и одновременно грустной (для проигравших), испортилась окончательно и бесповоротно. Её не смогли спасти ни объяснения Влада, ни его весьма странные извинения. А было ли вообще что-то, что могло исправить ситуацию? Это, конечно, урок, большой урок им всем и многим другим людям, обладавшим даже зачатками магических сил, напоминание, как важно контролировать себя, потому что даже случайно брошенное слово может нанести вред. Саша твердил это постоянно, сколько Олег себя помнил, да блин, любой более-менее опытный маг, медиум, чернокнижник, ясновидящий и так далее должен это знать! Урок уроком, но крошечный ребёнок болен, и тут уже вопрос, справится ли медицина с последствиями брошенного в запале проклятия. Врачи далеко не всесильны, как и экстрасенсы. Олег чувствовал себя странно, это было что-то неестественное, а потому отталкивающее, неприятное. Эдакая мешанина из осуждения, злости, гнева, стыда и облегчения — последнее за то, что не его ошибка публично всплыла на поверхность, — и ко всему этому щедро примешивалось презрение к самому себе: Олег-то кто такой, чтобы клеймить и осуждать? Тоже ведь накосячил. Он надеялся, что станет легче после ухода из зала, что вся злоба, боль и непонимание останутся там, однако всё равно беспокойство и некоторое чувство вины не отпускало. Как будто и Олег проклинал ту женщину, как будто мог, должен был, но не остановил Череватого. Влад в их четвёрке шёл третьим, Олег, так получилось, последним и потому взглядом постоянно впечатывался в затылок Череватого, который сутулился и горбился, почти как Саша.

Что творилось у него на душе — задуматься было страшно.