• Boosty Shared
• Лансаротта

• лансаротта
• гарри поттер
• глава
• дамбигад
• джен
• драма
• миди
• неравнодушные
• hurt/comfort
• fix-it

Фандом: Гарри Поттер (книги&фильмы).

Серия: Неравнодушные.

Персонажи: Гарри Поттер, Альбус Дамблдор, Минерва МакГонагалл, оригинальные персонажи (семейство Смилли).

Жанр: AU, драма, hurt/comfort, fix-it, OOC.

Размер: миди.

Рейтинг: G.

Категория: джен.

Описание: Несколько лет назад у Гарри Поттера появилась новая семья: папа, мама, брат с сестрой, даже домашние животные. Однако, когда по мнению некоторых волшебников, ему пришла пора возвращаться в магический мир, магов его новая жизнь совсем не устроило. Гарри же не устроило то, что уготовили ему маги. Только в этот раз он не один. С ним его семья.

Дисклеймер: Все персонажи принадлежат Дж.К.Роулинг. Все события являются вымышленными, а совпадения случайными.

Примечания: Продолжение серии фанфиков "Неравнодушные", где каждый раз одному из героев поттерианы на жизненном пути будет попадаться неравнодушный человек и менять его историю. Сиквел к первому в этой серии фанфику "Немного внимания"

Глава 1. Неожиданные открытия

Альбус Дамблдор поднимался в Башню книги и пера. Середина июля, самое время рассылать письма для первокурсников. В этом году в Хогвартс должен был поступить и Гарри Поттер. Наконец-то Альбус увидит этого ребёнка, введёт его в загадочный волшебный мир. Интересно, каким он вырос, маленький Гарри? Таким же шебутным и славным, как Джеймс, или жаждущим справедливости, как незабвенная Лили? Гарри-Гарри, Гарри Поттер, будущее и надежда целой страны. Альбус планировал отправить к нему вместо Минервы Рубеуса — мальчику хотелось подарить сказку, а строгость и перфекционизм Минервы, напротив, могли отпугнуть ребёнка. Казалось бы, недолго осталось ждать. Две недели, и Хагрид с желанным конвертом-приглашением познакомит маленького Поттера с колдовством. Ещё месяц затем, и Гарри переступит порог замка. Что такое полтора месяца против тех многих десятков лет, которые Альбус уже прожил на этом свете? Ничто, а всё же было волнительно так, словно это Альбус вновь превратился в маленького мальчика и должен впервые оказаться под сводами Большого зала.

Приняв десять лет назад решение изолировать мальчика от волшебного мира, Альбус соблюдал его честно и сам ни разу не предпринял попытку вернуться в тот городок, Литтл Уингинг, и хотя бы издали посмотреть на Гарри Поттера. Этот зеленоглазый малыш, ещё ничего не знавший о магии… От него зависело слишком много, и пусть Альбус не допускал и мысли, что мальчик может не приехать в Хогвартс или вырасти жестоким и бессердечным (от таких-то родителей!), всё же от воспитания многое зависело. Увы, так сложились обстоятельства, что больше никого по линии матери у ребёнка не было. Те… как же их… Дурсли ему и самому показались не самыми приятными людьми, а ведь Альбус знал мистера и миссис Дурсль только по описанию наблюдавшей за ними один день Минервы и из редких и давних упоминаний Лили. Наверное, если бы кто-то узнал об одолевавших его сомнениях, то возмутился бы, что Альбусу следовало бы спохватиться раньше и проверить мальчика, но он не подвергал сомнению, что всё будет хорошо, что мальчик живёт с кровной родственницей, имеет крышу над головой, одет, обут, сыт. Может, не настолько любим как при живых отце и матери, однако так он больше будет ценить тепло человеческой души и дружбу, что тоже неплохо.

Однако чем ближе становилось время, когда Гарри предстояло приехать в Хогвартс, тем больше Альбус тревожился. Чувство это, слава Мерлину, не чета тому беспокойству, когда он в первый раз увидел Тома Риддла. С тем ребёнком с самого начала было понятно, что тьма уже глубоко пустила корни в детскую душу, и все попытки спасти его обречены на провал. Но и эта смутная тревога не оставляла, а Альбус привык доверять своим чувствам. Чем ждать ещё столько времени, почему не развеять все сомнения сейчас, благо у него, как у директора, имелась такая возможность?

Наконец добравшись до самого верха башни, Альбус взмахнул волшебной палочкой, невербально сняв скрывающие чары. Из-за засветившейся всеми цветами радуги стены показалась небольшая, окованная железом дверь. Пусть сюда студенты обычно не забредали — высокая и узкая башенка, крутая лестница, никаких интересных картин, портретов или потайных ходов — предосторожность никогда не была излишней. Всё же Книга выбора и Перо доступа — зачарованные самими Основателями Хогвартса артефакты, одни из величайших ценностей магического мира, не должны они попасть в шаловливые руки излишне предприимчивых учеников. Отперев дверь, Альбус зашёл в тесную маленькую комнатку (здесь даже потолок в противовес другим помещениям замка нависал над головой и давил) и приблизился к каменной колонне, возвышавшейся в центре. На ней, опутанная паутиной, лежала она, книга.

Альбус бережно стёр с обложки пыль. В свете зажжённого на кончике палочки Люмоса тускло блеснуло изображение весов, опутанных магической дымкой. Книга выбора, хранившая в себе имя каждого волшебника, который когда-либо рождался на территории страны. Имя маленького Гарри должно быть здесь, если с ним ничего не случилось. Да что такое Альбус говорил, конечно, не случилось!

— Гарри Поттер, — глядя на книгу, медленно и отчётливо проговорил он.

Тяжёлая обложка гулко стукнула по камню, страницы, бывшие ещё несколько секунд назад ветхими и готовыми рассыпаться от одного прикосновения, замельтешили и наконец остановились, явив его глазам разворот. Альбус приблизился, поневоле задержав дыхание, и вчитался в написанные изумрудными чернилами строки.

«Гарри Джеймс Поттер. Графство Ноттингемшир, Ноттингем, Стейси-аваню, 18, вторая спальня на втором этаже».

От облегчения он даже улыбнулся. Имя Гарри осталось в Книге, мальчик маг, и он жив. В этом Альбус и не сомневался. Однако второй взгляд на принадлежавшую Поттеру запись, и вот уже от успокоения не осталось ни следа. Ноттингем, Ноттингемшир. Альбус ориентировался по стране больше по справочникам аппарационных координат, но точно помнил: Литтл Уингинг, где он оставил Гарри Поттера, — это предместье Лондона. Ноттингем был ближе к северу. Конечно, за десять лет маглы могли и переехать, но недаром же предчувствие терзало Альбуса! Может быть, об этом его и пытались предупредить?

В собственный кабинет он вернулся уже далеко не в таком спокойном расположении духа, как надеялся. Что же Дурсли делали в Ноттингеме, если все маглы стремились ближе к столице? Или там один Гарри? Но ведь в Книге написано «вторая спальня», это мог быть как и частный дом, так и приют… Ох, только не это! Только не этот невинный малыш!..

Так и не сумев найти мало-мальски стоящее объяснение, которое обуздало бы его беспокойство, Альбус решил всё-таки навестить мальчика. С чарами отвлечения внимания его не заметят ни маглы, ни сам Гарри Поттер, он не нарушит собственного обещания оградить Мальчика-Который-Выжил от тлетворного влияния славы и наконец разберётся, почему же так тревожно при воспоминании о нём. В Ноттингем Альбус отправился, не откладывая, благо аппарационных площадок в городе было несколько, и удалось выбрать ту, что ближе всех к дому Гарри Поттера. Оттуда можно было прогуляться пешком минут десять или ещё раз аппарировать, и Альбус выбрал первый вариант. Ему требовалось проветрить голову, всё же он давно не принимал столь спонтанных решений. А ведь дело касалось Гарри, когда нужно быть вдвойне, втройне осторожным, чтобы не напугать его, не внушить случайно страха перед волшебниками — сестра Лили, помнится, боялась магии как огня.

Восемнадцатый дом по Стейси-авеню, к которому неспешно подошёл Альбус, укрытый ото всех чарами, оказался весьма уютным двухэтажным особняком с крышей из ярко-кирпичной черепицы. В целом сама улочка смотрелась очень удивительно. Она совсем не походила на ту чистенькую, ровную и идеальную Тисовую улицу, где Альбус десять лет назад оставил Гарри Поттера. Тисовая… одного взгляда на неё хватало, чтобы понять — это магловское место. Одинаковые современные дома и дорожки, одинаковые палисадники и лужайки, магловские машины… безликий и унылый район, несмотря на всю любовь Альбуса к маглам. Стейси-авеню же напомнила ему волшебную часть Годриковой лощины или даже предместье Хогвартса, каким оно могло быть много лет назад. Узкая дорога, каменные фундаменты особняков до середины человеческого роста, деревянные балки крыш, каждый дом, куда ни глянь, — настоящая история, уходящая корнями вглубь веков. Возможно, когда-то здесь жили и волшебники, кроме Гарри Поттера, Альбус чувствовал рассеянную в воздухе остаточную магию. Под тёплыми лучами летнего солнца хотелось задержаться подольше тут, среди нагретого камня и редких для современных магловских городов спокойствия и тишины, но у Альбуса была своя цель.

Он остановился на другой стороне улицы, напротив нужного дома, рассматривая окна. Время было послеобеденное, и супруг тёти Гарри должен находиться на работе. Десять лет назад у него имелась машина, но тут… Оглядевшись, Альбус призадумался. Он не видел места для этого магловского средства передвижения, а со своими машинами маглы расставались крайне неохотно. К тому же, этот дом был полной противоположностью тому, в котором жили родственники Гарри, когда Альбус видел их в последний раз. Так резко люди меняют свои предпочтения только при самой крайней нужде, однако этот район не выглядел как местечко для бедняков. Напротив, старинные особняки, что у волшебников, что у маглов, стоили в разы дороже новодела. Возможно, это были совсем уж панические мысли, но Альбус пока не видел ни одной причины для родственников Гарри Поттера оказаться здесь.

Его внимание привлекла семья, появившаяся с перекрёстка. Женщина и два мальчика с девочкой, в сопровождении большой собаки на поводке. Дети веселились, звонкий смех летел по улице, настолько заразительный, что Альбус не мог не улыбнуться. Он уже вернулся было к своему наблюдению, когда понял, что эта компания направлялась в нужный ему дом, а один из мальчиков… Женщина, один мальчик и девочка имели шевелюры каштанового цвета, но третий ребёнок, смеявшийся громче всех, был черноволосым и лохматым, носил круглые очки, и, когда он повернулся к Альбусу, не осталось никаких сомнений — это был Гарри Поттер. Как же он похож на своего отца, буквально одно лицо! У Альбуса невольно выступили слёзы — он как будто снова увидел весельчака и балагура Джеймса Поттера, живого и смышлёного мальчишку, который был настоящим проявлением гриффиндорского духа и который, увы, покинул этот мир так рано. Семейство скрылось за дверью, глухо залаяла собака, и тогда Альбус очнулся от наваждения. Гарри Поттер действительно жил здесь! Впрочем, чего это он, где же ещё Гарри быть, если именно этот адрес указан в Книге выбора? Тогда что же за женщина рядом с ним, что за дети? Нет, Альбус прекрасно осознавал, что у мужчины и женщины в браке появляются дети, однако что-то было не так. Девочка не сильно младше мальчиков, а магловские родственники Лили вряд ли были настолько богаты, чтобы содержать сразу троих детей да ещё и переехать в такой особняк.

Наконец он перешёл дорогу и подошёл к почтовому ящику, тоже довольно старинному, на котором с завитушками было выведено имя владельцев дома.

— Смилли? — прочитал Альбус и изумился, осознавая, что дурное предчувствие мучило его всё-таки не зря. — Были же Дурсли?

Смилли? Кто, Мордред, они такие?

В Хогвартс он вернулся в полной растерянности. Вроде бы мальчик выглядел довольным и счастливым жизнью, здоровым, что могло быть лучше? Но ведь он должен жить именно что в семье тётки, защита Лили, которую она выторговала у Тома для сына, распространялась именно на родных по крови людей. В доме любого постороннего Гарри как… как… как на витрине! К тому же, Петунья Дурсль пусть и немного, но знала о колдовстве и должна была понимать, что от сильного волшебника её сестра не могла родить никого другого, кроме как мага. То есть, столкнись она со стихийными выбросами, смогла бы и последствия устранить, и Гарри успокоить, если что. Что бы сделала абсолютно чужая мальчику женщина, если бы он, например, поджёг шторы или взорвал чашку? Возненавидела бы необычного ребёнка со временем. Мальчик бы следом стал ненавидеть свои способности, бояться их, а так и до становления обскуром недалеко. По счастливой случайности, такого не произошло, Гарри казался вполне довольным, но и это тоже совсем некстати. Вдруг он не пожелает покидать семью, в которой ему вольготно и привольно жилось? Вдруг не прельстится красотой и волшебством магического мира, своего родного мира? Не возвращать же его силой, в самом деле! А если объяснить, почему и насколько он важен для волшебников, Гарри может и загордиться, и тогда весь план Альбуса по воспитанию его скромным и справедливым парнем пойдёт насмарку.

Однако это всё были не те вопросы, какие требовались решить в первую очередь. Альбус должен был выяснить, каким образом мальчик оказался в другой семье — а что это именно другая семья, он не сомневался. Минерва описывала Петунью Дурсль совсем иначе. Как он оказался у Смилли, сколько времени уже находился под их влиянием, почему? Альбус чувствовал, что вся его уверенность в завтрашнем дне, весь его контроль над ситуацией рушились как карточный домик — и это за полтора месяца до начала учебного года, чуть ли не самого важного учебного года последних лет. От понимания этого у него началась мигрень, и вместо того, чтобы остаток дня спокойно посвятить подготовке к предстоящей сессии в МКМ, Альбус сидел вместе с полным чайником умопомрачительно сладкого чая и бесконечно думал. Кто виноват? Что делать? Не упущено ли время повлиять на драгоценного ребёнка?

К утру стараниями мучительно бессонной ночи примерный план действий был готов. Позавтракав, Альбус привёл себя в порядок, облачился в самую сдержанную из своих мантий, которую не жалко было и трансфигурировать, запасся зельями и отправился в Литтл Уингинг. Прежде, чем разбираться с новой семьёй Гарри Поттера, нужно понять, что случилось со старой. Доверить такое важное дело Альбус не мог никому, ему требовалась информация из первых рук, а не отягощённая мнением Минервы или Северуса. Добро бы это оказался просто несчастный случай, и семья Дурслей перестала существовать как таковая, тогда бы Альбус понял и принял нахождение Гарри у неподвластных ему незнакомцев. Но если же Дурсли отказались от мальчика добровольно…

Литтл Уингинг в противовес Ноттингему встретил его пасмурным, плотно заложенным облаками небом. В отсутствие солнечного света все двухэтажные коттеджи, составлявшие Тисовую улицу, казались серыми и тоскливыми. Четвёртый дом выглядел нежилым, но, подойдя ближе, Альбус понял, что ошибся. Кто-то там всё же обитал, судя по тому, что из почтового ящика торчала не забранная с утра корреспонденция. Однако Лили с презрением отзывалась о своей сестре, как об излишне чистоплотной особе, даже перфекционистке. Вряд ли бы она оставила почту лежать в почтовом ящике. Так, а это что такое? Альбус медленно прочёл начертанную на ящике фамилию — «Степлтон» — и отступил, осмысливая увиденное. Значит, всё-таки случилось нечто из ряда вон, что заставило Дурслей как минимум переехать, отдав Гарри в другую семью. Осталось теперь узнать что.

Он трансфигурировал мантию в серый костюм-тройку из разряда тех, какие любил носить ещё в тридцатые, и пошёл по близлежащим домам. В первых двух никого не оказалось, видимо, владельцы были на работе, но в доме номер семь, где, судя по табличке на калитке, проживала некая миссис Морстон, хозяйка оказалась на месте. Альбус уважительно относился к маглам и был сторонником строжайшего наказания для тех колдунов, кто вредил маглам, но сейчас ему требовалось в кратчайшие сроки получить максимально достоверную информацию, а потому было не до реверансов. Несколько капель зелья болтливости в чай сделали миссис Морстон необычайно разговорчивой, осталось только направить её словоизлияние в нужное русло.

После получаса разговора Альбус был в ужасе. Дурсли не погибли при каком-нибудь несчастном случае, на что он очень сильно надеялся, их лишили опекунства над Гарри Поттером и родительских прав на собственного сына. Какая-то излишне активная в общественном плане семейка (какая-какая, эти самые Смилли!) подняла волну, увидев, как Дурсли обращались с племянником. Мальчику было семь лет, а его заставляли носить такие тяжести, что и взрослому мужчине казались неподъёмными, и вообще использовали дома как слугу. Жил он впроголодь, спал не на нормальной кровати в нормальной же комнате, а на тощем и куцем матрасике в чулане под лестницей, который к тому же запирался на замок. Дурсли часто оставляли мальчика там в наказание за любую провинность, без еды, воды и возможности выйти в туалет. Ещё и одевали ребёнка в обноски, остававшиеся после родного сына Дурслей, хотя это и обносками назвать было трудно.

— И ведь представляете, что творили, мистер Дамблдор? — негодовала миссис Морстон. — Всем говорили, что мальчик недоразвитый и практически малолетний преступник. Мол, приютили сына младшей сестры миссис Дурсль, безалаберной и легкомысленной особы, которая непонятно от кого ребёнка родила, а он совершенно не ценит всё, что для него делают. И кусается, мол, и сбегает, учиться не хочет, по дому помогать не хочет, родному кузену то подножку поставит, то ещё что. Все, понимаете, все, мистер Дамблдор, им верили. Ну а как не поверить? Мальчик-то ну чистый волчонок был, нелюдимый, слова лишнего не говорил. В школе, рассказывают, тоже не отличался, учился прескверно. Как ни посмотришь, миссис Дурсль вечно его из-под палки делать что-то заставляла. А что оказалось? Ездили на нём, как на ломовой лошади, ей-Богу! Когда утром все наши женщины встают, чтобы на семью, значит, добротный завтрак приготовить, Дурсли эти ребенка семилетнего на кухню гнали и наказывали, если чего не успевал. Уборка, стирка, уход за садом — всё на ребёнка эта Петунья свалила, нет, ну вы представляете? А в школе-то, в школе, знаете, что было? Мальчик-то одно полугодие учился очень прилично, схватывал всё на лету. Миссис Маттингли, она вела первый класс у маленьких Поттера и Дурсля, ну, нарадоваться на него не могла. До чего, говорит, умный и любознательный ребёнок! А как первый табель принёс, так всё, как подменили. Это уж потом-то, когда суд над Друзьями был, выяснилось: не понравилось тётке с дядей, что племянник умнее их родного сына, вот и всыпали ему ремня так, что сидеть несколько дней не мог. Ну и зарёкся учиться хорошо, конечно же. Вот так-то, мистер Дамблдор! Все им верили, никто и не думал, что настолько почтенная семейная пара может творить подобные вещи с родным племянником!

Со слов миссис Морстон выходило, что с переездом в район Тисовой улицы семьи Смилли дурное обращение Дурслей с маленьким Гарри Поттером наконец вскрылось. Да ещё как! Приехали дамы из социальной службы, магловская полиция, шуму было на весь Литтл Уингинг. Миссис Морстон всё сокрушалась, что местные жители хотели, конечно, чтобы их однажды показали по телевидению, но не по такому поводу. Мистера Дурсля арестовали в тот же день, миссис Дурсль — ещё через несколько, когда по итогам обследования Гарри Поттера в больнице выяснилось, что его не только периодически серьёзно избивали, но и хронически недокармливали. Маленький сын четы Дурслей, Дадли, был временно передан под опеку сестре мистера Дурсля по имени Мардж, а когда миссис Дурсль изменили меру наказания на домашний арест, ребёнка ей не вернули. Да она и не очень-то и пыталась, возмущённо делилась миссис Морстон. Возможно, потому что у самой Петуньи Дурсль, в отличие от её мужа, не было никаких связей — ни в полиции, ни в адвокатской среде, денег на хорошего защитника тоже не нашлось, а помогать живодёрам-родственникам, издевавшимся над беззащитным ребёнком, не спешили не только в Литтл Уингинге, но и за его пределами. На Тисовой улице и близлежащих к ней никто и видеть миссис Дурсль не хотел, ведь несчастных соседей ещё долго преследовали газетчики, интересовавшиеся, как же бдительные в отношении всего остального жители не заметили издевательств над несчастным мальчиком. Так что после суда, назначившего ей условный срок и приличный штраф, миссис Дурсль подала на развод и уехала в неизвестном направлении. Мистер Дурсль же получил три года тюрьмы и полный запрет в дальнейшем даже на расстояние сотни ярдов приближаться что к Гарри Поттеру, что к собственному сыну, как и его супруга. Свой срок он отсидел полностью, а когда освободился, то продал принадлежавший дом и тоже уехал непонятно куда. Впрочем, жители Тисовой улицы только вздохнули с облегчением, избавившись от таких чудовищных соседей, какими оказались правильные, на первый взгляд, Дурсли.

— А когда всё это случилось? — неверяще спросил Альбус, когда словоизвержение у миссис Морстон начало подходить к концу.

— Да, почитай, года четыре как, — ответила та, ни на секунду не задумавшись. — Степлтоны-то всего шесть месяцев тут живут. Вот уж кто, я вам скажу, нормальные, вежливые, воспитанные люди, и сын у них — достойный мальчик, не то что этот избалованный Дадли Дурсль.

С гулящей головой покинув дом миссис Морстон, Альбус зашёл за угол особняка, где отменил трансфигурацию и вернул мантии привычный вид, а потом аппарировал обратно к Хогвартсу. Мерлин, это провал, это катастрофа, это, это!.. Он не рассчитывал, что сестра Лили Поттер примет племянника как родная мать, однако такой жестокости и бесчеловечности тоже не ожидал. Дом, который должен был стать для мальчика заменой родительскому, превратился в тюрьму, в ад! Ворвавшись в свой кабинет, Альбус устало плюхнулся в своё кресло, так что Фокус, испугавшись, взверещал. Конечно, отвык бедный птах, что его хозяин может вести себя столь стремительно и непредсказуемо, а не степенно, как ему полагалось. Но после всего услышанного… будь Альбус не волшебником, а маглом, давно бы уже схлопотал сердечный приступ от разочарования и досады. Всё, что могло пойти не так, пошло не так, а он, увы, узнал об этом слишком поздно, чтобы что-то изменить.

Четыре года! Четыре года мальчик находился у чужих людей, проявивших к нему больше любви и сочувствия, чем родная тётка. А до этого почти шесть лет родственники держали его в чёрном теле. Да так к магам относились во времена инквизиции, но сейчас же двадцатый век на дворе, а мальчик Дурслям — не посторонний, родной племянник! Это насколько нужно ненавидеть волшебство и собственную сестру, чтобы перенести эту ненависть на её сына? Альбус действительно не понимал. Ведь смерть же всё меняет, всё стирает. От рассказа миссис Морстон о том, как «заботилась» Петунья о Гарри, кровь стыла в жилах, как бывало, когда Альбус изучал какой-нибудь фолиант по чёрной магии.

Сейчас уже, оглядываясь назад и анализируя свои прошлые аргументы, какими он обосновывал помещение Гарри именно в эту семью, Альбус понимал — он думал в корне неверно. Он ошибся, полагая, что сестра Лили Эванс переросла глупое детское соперничество и предубеждение против колдовства. Судя по тому, что он узнал, Петунья вымещала на маленьком ребёнке всё своё негодование, былую зависть и ненависть, мстила ему за каждое проявление колдовства как у сестры, так и у самого мальчика. На суде, как взахлёб делилась миссис Морстон, она с пеной у рта визгливо доказывала, что мальчишка (не «мальчик», не «племянник», а «мальчишка») ненормальный, что он взрывал посуду, поджигал всё взглядом, из-за него травмировались её родной сын и муж. Мерлин, Мерлин!.. Настоящее безумие!

С таким детством и рассчитывать нельзя, что мальчик адекватно воспримет новость о своём колдовском даре. Никакого визита Хагрида в день рождения, Гарри этого не оценит. Семь лет — уже осмысленный возраст, нет ни шанса, что он забыл, как его шпыняли родственники за стихийные выбросы. Должно быть, сама мать Магия послала на Тисовую улицу этих Смилли. Ещё немного такой жизни, и мальчик бы превратился в настоящего обскура! Тогда бы всё было потеряно, ведь из состояния обскура волшебнику нет обратного пути, это как ликантропия с той лишь разницей, что оборотень может прожить долгую жизнь, а обскур в скором времени уничтожит сам себя. Альбус бы с большим удовольствием пожал руку мистеру и миссис Смилли за то, что сохранили здоровье и жизнь Мальчику-Который-Выжил, если бы…

Если бы не целое множество «но».

Обдумав всё ещё раз, он отказался от идеи сразу же попытаться навести мосты с новой семьёй Поттера. В первую очередь нужно было выяснить, что это за люди, откуда они узнали о Гарри и его бедственном положении — ведь вероятность того, что кто-то намеренно втёрся в доверие мальчику, всё ещё существовала. Если они маглы, это ерунда, с маглами всегда можно договориться, хотя бы с позиции денег: мальчики в таком возрасте — это большие траты, а тут — шанс отправить ребёнка на полное обеспечение почти на десять месяцев. У Смилли двое своих детей и собака крупной породы, дом, требующий больших вложений — да, аргумент денег должен сработать. Если же они сквибы, это полбеды, на сквиба тоже можно повлиять, но если, не дай Мерлин, Смилли — волшебники, Альбусу придётся нелегко. Очень нелегко! Мало того, что эти люди могли рассказать Гарри Поттеру о колдовстве, они ещё наверняка поведали и о его статусе, о том, насколько он важен для английских магов. У ребёнка однозначно будут вопросы, почему же его, такого известного и значимого, отдали непонятно кому на столько лет, даже не интересуясь его состоянием. Положа руку на сердце, Альбус, конечно, мог бы ответить Гарри на это, однако мальчик мнение Смилли слушал и воспринимал уже четыре года как, а Альбуса он увидит впервые в жизни.

Расследовать, кто же всё-таки такие эти мистер и миссис Смилли, Альбус тоже не мог поручить никому. Пришлось потратить несколько дней, заплатить за анонимную проверку в департаменте регистрации Министерства, чтобы выяснить, носит ли кто из магов фамилию Смилли. Плюс Альбус и сам понаблюдал за домом, что отняло и силы, и время, и хорошенько потопталось по его гордости. Шутка ли — председатель МКМ, глава Визенгамота и директор Хогвартса сидит в засаде и караулит обитателей какого-то магловского домишки! Впрочем, оно того стоило. Смилли оказались самыми что ни на есть стопроцентными маглами. В пределах пяти поколений ни один волшебник не отметился в предках ни у Уильяма Смилли, ни у Лидии Смилли, урождённой Фоссетт. Контактов с волшебным миром они, кажется, тоже не имели. Прежде, до переезда в Литтл Уингинг, они работали в администрации Портсмута, а вскоре после истории с Дурслями взяли Поттера под опеку и вновь переехали, уже в Ноттингем. С этой стороны всё было, можно сказать, даже замечательно. Но если взглянуть шире, картина получалась удручающая.

Смилли были богаты. Аргумент с экономией для семьи, если отправить Гарри Поттера в Хогвартс, для них не сыграл бы никакой роли. Смилли обладали властью, возможно, сейчас меньшей, но всё же обладали. Человек, однажды познавший власть, не позволит себя согнуть и задавить. Ещё Смилли были щедры на ласку и заботу. те дни своего наблюдения Альбус увидел, как они обращались друг к другу, как относились старшие к детям, а дети — к старшим. За четыре года Гарри Поттер определённо стал частью этой семьи. Называл мистера и миссис Смилли папой и мамой, те не делали различий между ним и своими родными отпрысками, а те, Эрик и Роксана, искренне считали Гарри своим братом. Здесь все стояли друг за друга горой. По-человечески Альбус был рад за маленького Поттера, что он после стольких мучений обрёл счастье, но как облечённый властью и обязательствами маг понимал, что его планы летели в пропасть. Такого Гарри нелегко будет заманить в волшебный мир. Ему и среди маглов жилось неплохо. Должно быть, с хорошим отношением от взрослых стихийные выбросы у мальчика сошли на нет, а может он их просто перерос, но раз Смилли до сих не отказались от Гарри, значит, они не сталкивались с проявлениями детского колдовства. Ещё один аргумент для уговоров отпадает. Не катастрофа, но близко к тому.

С каждым годом Альбусу становилось всё труднее приводить маглорождённых волшебников в магический мир. Слишком много для них было соблазнов в своём мире, обычном: и кино, и книги, и развлечения всякие вроде ночных клубов, и еда разнообразная, и путешествия, и отношения легче строить, и учиться, и пробиваться с низов — тоже легче, в разы. На хорошую работу попасть, дом купить опять же. Что было у волшебников? Да взять всё то же, только со знаком минус. Что выберет молодёжь? Ответ очевиден. На одном ощущении сказки далеко не уедешь. Детей, может, и удалось бы увлечь, но с ними никогда не позволяли поговорить поодиночке, всегда, при каждой беседе присутствовали родители. Вот и приходилось, агитируя, прибегать ко всяческим ухищрениям, порой не совсем честным. Альбус пытался менять волшебный мир к лучшему, приближать его к современному и развитому магловскому, но даже после падения Тома, ареста и осуждения его союзников осталось ещё достаточно тех, кто не желал прогресса.

Гарри Поттер был не только Мальчиком-Который-Выжил или символом победы жизни, всеобъемлющей материнской любви над жестокой смертью. Он мог в разы ускорить эти изменения. Тот, кто приличную часть своей пока ещё маленькой жизни провёл среди маглов, увидев всю отсталость волшебников, конечно, попытается привнести что-то новое. Не захотел бы сам, так Альбус надоумил бы мальчика. К Гарри бы прислушались. Прошло десять лет, но волшебники до сих пор помнили, кому обязаны освобождением от гнёта безумца и тирана. Но для того, чтобы это произошло, Гарри Поттер, во-первых, должен захотеть вернуться в свой родной мир, а, во-вторых, преисполниться желания сделать его лучше. Оставит ли он свою семью ради непонятно кого, незнакомых ему волшебников?

После долгих и мучительных раздумий Альбус всё-таки принял решение. Никакого Хагрида, конечно же. К Гарри Поттеру пойдёт Минерва. Ей замечательно удавалось общаться с самыми разными родителями маглорождённых, среди которых попадались и чудовищно упрямые экземпляры. Не откладывая в долгий ящик, он быстро написал своей заместительнице короткое послание с просьбой как можно скорее прибыть в школу. Нужно объяснить ей, насколько важен этот визит. Гарри Поттер должен приехать в Хогвартс, и точка.