• Boosty Shared
• Post Mort

• гнев
• игра престолов
• забытый род

---

258 г. от З.Э. Ступени.

Ират Рексарион.

Настроение было до омерзения прекрасным. Прекрасным настолько, что я невольно начал насвистывать себе под нос незамысловатый мотив песни. Из-за этого я даже начал ловить на себе косые взгляды подчиненных. Вероятно, это было странным зрелищем, учитывая, что мы все еще шли по полю битвы, устланному телами.

— Командир, — услышал я обеспокоенный голос Сэнда за спиной.

Посмотрел на него через плечо. На моем лице была умиротворенная улыбка.

— Все в порядке? — спросил дорниец, стоило мне только взглянуть на него.

— А ты как думаешь? — все с той же улыбкой задал я встречный вопрос. — Все просто великолепно. Иначе и быть не может, ведь за один день было достигнуто сразу две цели.

Пояснять, что это за цели, к счастью, не пришлось. Все было очевидно и без слов. Этот день принес мне два ценных и долгожданных подарка.

«Пожалуй, даже два с половиной», — усмехнувшись, подумал я, посмотрев в сторону.

В том направлении шел небольшой отряд безупречных, который конвоировал по-прежнему связанного юношу. Он на проверку оказался наследником Утеса Кастерли и будущим Хранителем Запада. Юный Тайвин совершенно не был похож на свою взрослую версию, о которой у меня остались лишь смутные воспоминания. Но даже этого было достаточно, чтобы с уверенностью сказать — характер у него был практически такой же.

Хотя, беря во внимание последние события, в нем точно что-то надломилось. Он выглядел куда менее уверенно, чем раньше. Гордый и холодный взгляд превратился в немного растерянный и задумчивый. Он шел, не поднимая головы, еле волоча ноги. Похоже, на него произвели сильное впечатление ужасы войны. А жестокая во всех смыслах смерть друга стала гвоздем в крышку гроба его мировоззрения.

А, как правило, когда рушатся одни устои, сознание воздвигает уже другие. И моя цель помочь ему с этим, дав ему правильное направление.

«Правильное для меня», — подумал я, с трудом сдерживая довольную улыбку, которая так и лезла на лицо.

— Что будешь с ним делать? — заметив мой взгляд, спросил Араино, поравнявшись со мной.

Остальные приближенные, которые были рядом, также проявили интерес. Даже Росс, все еще слабый от полученных ран и передвигающийся на импровизированных носилках, приподнял голову и кинул заинтересованный взгляд.

Отвернувшись от них, я посмотрел в небо, где летал довольный учиненной бойней Антарас.

— Кто-то когда-то сказал, что одни битвы выигрываются копьями и мечами, а другие — перьями и воронами, — проговорил я, продолжая наблюдать за танцем дракона.

— Хорошо сказано, — оценил Араино.

— Да, неплохо, — кивнув, произнес я. — Но я скажу иначе. Можно победить врага в бою или нет, а можно заставить его проиграть.

— А в чем разница? — недоуменно спросил Сэнд.

— Допустим, — встрял Араино, вызвав тем самым возмущенный возглас со стороны дорнийца. — Но это все еще не отвечает на вопрос о том, что ты будешь делать с этим пацаном? Почему не убил его сразу?

— Какой ты кровожадный, — наигранно проговорил я. — Нельзя таким быть. Он ведь еще ребенок.

Ответом мне стали нечитаемые взгляды нескольких пар глаз. Мне оставалось только улыбнуться и развести руками.

— Не убил, потому что он может нам еще пригодиться, — став серьезнее, проговорил я. — Ведь, как я сказал, врага можно заставить проиграть. А что может быть лучше в этом деле, чем перетянуть на свою сторону одного из сильнейших регионов Вестероса?

Никто ничего не сказал. Все начали обдумывать только что сказанные мною слова.

— И как ты себе это представляешь? — донесся до меня слабый голос Росса. — Ты на его глазах жестоко казнил ребенка, что был наследником престола и, по совместительству, его другом, и теперь хочешь завербовать его?

Я повернул голову, чтобы вновь посмотреть на едва волочащего ноги пленника.

— Ну-у, — протянул я, почесывая подбородок, — никто не говорил, что будет легко.

---

Интерлюдия. Тайвин Ланнистер.

Безысходность — вот хорошее слово, характеризующее мое нынешнее положение. Идиот отец — слабый и нерешительный правитель, который вечно идет на уступки, тем самым даруя слишком много свободы вассалам. Эти самые вассалы, пользующиеся слабостью сюзерена, откровенно насмехающиеся над ним и фактически поднявшие бунт.

Словно этого было мало, папаша сослал меня в Королевскую гавань, чтобы я прислуживал при дворце. Меня, своего первенца, служить пажом и виночерпием. Невероятный урон чести. Но, наверное, все же это было единственное его решение, которое можно назвать хоть сколько-то верным. Хоть в этом и нет его заслуги.

«По крайней мере, верным оно казалось до недавних пор», — с горечью подумал я, переставляя ноги.

Будучи при дворе, я смог сдружиться с наследником престола. Эйрис был младше меня, и поэтому им было легко управлять. Если не считать моменты его капризных истерик. Но, привыкнув даже к ним, было не трудно направлять его мысли. Так из пажа и виночерпия я стал оруженосцем одного из гвардейцев, а совсем недавно так и вовсе получил рыцарские шпоры.

«Хотя толку от них теперь не много», — подумал я, делая очередной шаг.

Либо от бессилья, либо от того, что слишком глубоко ушел в себя, я не заметил камень, который попал под ногу. Все это закончилось тем, что я споткнулся и, не в силах удержать равновесие, покатился кубарем по земле. Несколько особенно острых камней, оказавшихся у меня на пути, больно кольнули в бока, отчего, остановившись, я сжался в клубок в надежде в таком положении перетерпеть боль. Да и, будучи честным, сил, чтобы подняться, у меня все равно не было.

Вот только у сопровождающих меня людей было иное мнение. Надо мной склонилась парочка воинов, облаченных в темные кожаные доспехи. Их смуглые лица не выражали никаких эмоций. Они подхватили меня под руки и силой поставили на ноги. И не успели мои ступни коснуться земли, как в спину мне прилетел тычок, который вынуждал двигаться дальше.

Ничего не оставалось, кроме как из последних сил переставлять одну ногу за другой. Пройдя несколько шагов, я вновь плавно погрузился в размышления о безысходности.

Мало толку теперь оказалось не только от рыцарских шпор, но и от всего того, чего я достиг при дворе. Сдружившись с наследником, я мог надеяться на место Десницы короля, когда Эйрис им бы стал. Вот только не видать мне этой должности, как и самого короля.

Пока я размышлял, был объявлен привал. Стоило мне услышать заветное слово, как я без сил рухнул там, где стоял. Воины, которые меня конвоировали, переглянулись и оттащили меня в сторону. Я же абстрагировался от внешнего мира и продолжил размышлять об ужасной участи принца.

В ушах до сих стоял его крик, когда ему наживую вырезали рисунок на груди. Несколько воинов держали его за руки и ноги, пока чудовище в человеческом обличии с кровожадным оскалом на лице резало принца Эйриса. Это же чудовище собственноручно лишило его рук и ног, вырвало ему глаза и приказало привязать едва живого человека к столбу.

«И теперь это чудовище весело смеется», — подумал я про себя, бросив косой взгляд на высокого беловолосого воина в черных доспехах.

— Ты, наверное, думаешь, что он какой-то монстр? — раздался рядом со мной голос.

Это было столь неожиданно, что я невольно дернулся. Учитывая, что я все еще был связан, движение оказалось неуклюжим, и я просто повалился на землю. Все это вызвало добродушный смех у испугавшего меня человека.

В следующий миг мне помогли принять сидячее положение, и я почувствовал, что мои руки освободились. После в поле моего зрения оказался человек с типичной дорнийской внешностью, который скручивал в руках веревку. Веревку, которой все это время я был связан.

Видимо мое удивление было написано на лице, раз окрещенный дорнийцем решил ответить.

— Что? — спросил он с усмешкой. — Какой смысл от веревок, если ты все равно мало что можешь сделать?

С этими словами он удалился, вновь оставляя меня одного наедине с собственными мыслями. Как бы это ни было прискорбно, но он прав. Даже будучи свободным, я ничего не смогу сделать. Напасть на кого-то? Так меня убьют раньше, чем я успею что-то предпринять. К тому же, у меня отобрали оружие. Сбежать тоже не выйдет. Сил едва хватает, чтобы просто поднять ногу.

— Держи, — вновь раздался уже знакомый голос рядом.

Хоть я вновь не заметил его приближения, в этот раз обошлось хотя бы без позорного падения. Повернув голову, первым, что я увидел, оказалась рука, которая протягивала мне кусок вяленого мяса. Я несколько раз моргнул, думая, что мне просто привиделось, но мираж не исчезал. Дорниец же принял мое промедление за опасение.

— Не бойся, не отравлено, — со смешком сказал он, буквально вкладывая кусок мяса мне в руки. — Какой смысл тебя травить, когда буквально каждый здесь может тебя убить?

Я ничего не ответил, но бросил косой взгляд в сторону единственного воина, которого несли на носилках. Впрочем, мой взгляд не остался незамеченным.

— Думаешь, что смог бы завалить Здоровяка? — усмехнувшись, весело спросил собеседник. — Не обольщайся, малец, даже раненый Росс буквально раздавит тебя.

Я опять промолчал и посмотрел на мясо у себя в руках. Во рту начала скапливаться слюна, которую пришлось проглотить. Гордость не позволяла принять эту подачку, но живот думал иначе. Раздалось громкое урчание, которое вызвало смех у дорнийца. Я нахмурился, но все же сдался и сделал первый укус. И стоило только почувствовать вкус еды, как гордость моментально выветрилась. Словно животное, я набросился на этот жалкий кусок вяленого мяса.

Прошло меньше минуты, и еды уже не оказалось. Она закончилась непростительно быстро, и я невольно посмотрел на того, кто принес мне ее. Дорниец, заметив мой взгляд, развел руками в стороны.

— Извини, но больше нет, — проговорил он довольно искренне. — Мы двигались налегке, поэтому припасов особо не брали.

Не знаю, ждал ли он от меня какой-то реакции, но я все же решил кивнуть. После чего на какое-то время повисло молчание. Дорниец продолжал сидеть рядом и не спешил уходить, как и не спешил продолжать разговор. Мне с каждой минутой молчания становилось все более неуютно, и я попытался вспомнить, что спрашивал мой собеседник. Впрочем, для этого потребовалось не много времени, особенно после того, как я взглядом наткнулся на беловолосого.

— Да, — тихо сказал я, отвечая на первый заданный мне вопрос.

— М? — промычал дорниец и, вскинув брови, посмотрел на меня. — Ты о чем, малец?

Мой глаз невольно дернулся.

— Ты спросил, думаю ли я, что он монстр, — сказал я, кивнув в сторону обсуждаемой личности. — Мой ответ: да.

Собеседник усмехнулся. В этой усмешке была слышна какая-то горечь.

— Забавно, — проговорил дорниец. — Но я бы не стал делать столь категорические выводы. Особенно когда не знаешь, что движет человеком.

Слова мужчины чуть было не заставили меня возмущенно воскликнуть, но я сдержал порыв. Вместо этого, взяв себя в руки, я холодно проговорил:

— Он изувечил принца Эйриса и оставил его умирать. И явно получил от этого удовольствие. Кто он, если не монстр?

Ответ последовал не сразу. Мужчина задумчиво посмотрел в небо, где было видно дракона — еще одну причину, почему я просто не смогу сбежать.

— Скажи мне, Ланнистер, — вдруг в разы серьезнее начал говорить дорниец. — Я слышал, что Хранитель Запада — жалкий тюфяк, которым безжалостно пользуются собственные вассалы. Ходят слухи, что дело дошло до открытого восстания и что те же Рейны были бы не прочь занять место Великого Дома. Это правда?

Вопрос застал меня врасплох, и я скрипнул зубами. Это не укрылось от зорких глаз собеседника, но он терпеливо ждал ответа. Понимая, что отмалчиваться бесполезно, я выдавил из себя, цедя слово сквозь зубы:

— Правда…

— Это хорошо, — покивав, улыбнулся мужчина. — Тогда скажи мне, что бы ты сделал с предателями, которые пошли против твоего Дома? Конечно же, будь у тебя такая возможность…

Последние слова были не столь обязательны. Да и не слушал я уже, полностью уйдя в себя, представляя, как расправляюсь с ублюдками, которые решили, что могут пойти против Ланнистеров. Они еще поплатятся за все! Никакой пощады. Ланнистеры всегда платят свои долги.

«Только для этого нужно выжить и выбраться из плена», — с сожалением подумал я, уже собираясь ответить на заданный вопрос.

— Можешь ничего не говорить, — не дав мне и слова сказать, произнес дорниец, — у тебя все на лице написано.

Я досадливо поджал губы, отчего они превратились в тонкую полоску. Опять я не смог сохранить лицо и позволил эмоциям вылезти наружу.

— Во всяком случае, — продолжил говорить мужчина, делая вид, что не обратил внимания на изменения в моем лице, — ты в какой-то степени можешь понять моего господина.

Удивленно посмотрев на собеседника, я пытался понять, о чем он говорит. О каком понимании идет речь, и какая вообще связь может быть между моим праведным желанием покарать предателей и его необоснованной жестокостью к пленному ребенку?

— Это для жителей Семи Королевств Таргариены — правящая династия, — пояснил дорниец, заметив мое удивление. — А для Него все они не более чем предатели, которые пошли против своего сюзерена.

Мой удивленный взгляд сменился скептическим. Невольно я отодвинулся от собеседника, словно тот был умалишенным. О каком, к черту, предательстве может идти речь? Сколько бы я не пытался вспомнить, возвращаясь к урокам истории, которые преподавал мне мейстер Халдер, у меня никак не получалось вспомнить ничего подобное, о чем говорил дорниец.

— Можешь мне не верить, — усмехнувшись, проговорил он и, встав на ноги, посмотрел на меня сверху вниз, а затем продолжил. — Но вы с Ним ничем не отличаетесь… кроме одной детали.

С этими словами он начал уходить, так и не договорив то, что хотел сказать. Я недолго боролся, но все же любопытство взяло верх.

— Какой? — громче сказал я ему вслед в надежде, что дорниец услышит.

К счастью, мне повезло. Он остановился и, оглянувшись через плечо, с улыбкой на лице бросил:

— У него есть силы, чтобы покарать предателей.

После этого он вновь развернулся и ушел, оставляя меня наедине с собственными мыслями, которые теперь были еще больше спутаны, чем раньше.