2024-04-11 19:42
Эксетер встретил мага тёплым морским воздухом — Ла-Манш, омывавший южные берега Британии, находился меньше чем в пятнадцати километрах от столицы Девоншира. Колокола кафедрального собора имени Святого Петра уже звонили, отмечая время полуденной. Река извивающейся змеёй, по которой лениво ползли белые чешуйки пароходов и катеров, делила город пополам. Ухоженные лесопарки на её берегах оказались частыми гостями.
Многие из горожан пребывали сейчас в соборе. Другие, будучи не столь стойкими духом приверженцами традициям, занимались своими делами. Кто красил изгородь своего коттеджа или подстригал кусты. Кто торопливо шёл по мощённым во многих местах камнем улицам города, кривым и извилистым в старой его части, той, что когда-то была крепостью, и прямым и ровным там, где Эксетер переходил в более современные районы. А кое-кто из горожан просто наслаждался в кои-то веки солнечным воскресением, греясь в парках и на верандах кафе, да щурясь на солнце, точно сытые коты.
Старая добрая Англия, как она есть. Милое ухоженное место, после войны пребывавшее в счастливой тиши и благодати. Даже последние события, связанные с устроенной Сириусом II и самим Лелушем, чего таить, бойней, практически никак не отразились на этой тихой гавани, пребывавшей с сладкой дрёме провинциального спокойствия. Такие места в своё время очень любила Наннали, периодически окунаясь в блаженную тишину после бесконечного управленческого ада. И пусть её старший брат предпочитал другие виды отдыха, не слишком любя подобные уютные болотца (не считая некоторых городов Японии, вроде Киото), он мог признать, что в подобной неге можно найти свою прелесть. На пару дней. Жить в подобных местах на постоянной основе Зеро бы просто не смог. Начал бы чахнуть, будто хищник в клетке, не иначе. Слишком размеренная жизнь, слишком маленький масштаб. Для того, кто всегда жил в бешеном ритме, постоянно жонглируя множеством дел, как пылающими факелами — почти что летаргический сон. Нет уж. Такого точно не надо! Даже к закату жизни бывший принц подобного терпеть не мог.
Неудивительно, что одна девушка, покинувшая городок после обучения в «Хогвартсе», не спешила возвращаться сюда. Хотя, быть может, сделай она именно так — сейчас жива была бы.
Аметистовые глаза с лёгкой грустью сощурились, пока сам Ламперуж не спеша, точно невольно пытаясь оттянуть момент неловкого предстоящего разговора, шёл по одной из многочисленных узких улочек старого Эксетера.
Адрес, почерпнутый из городского телефонного справочника, был результатом полноценного, осторожного и кропотливого расследования, когда, имея на руках всего лишь пару имён и фамилий, пришлось буквально по крупицам восстанавливать недостающие кусочки мозаики двадцатилетней давности. И это в условиях отсутствия доступа к архивам школы или министерства, а также невозможности обратиться к какому-либо официальному источнику напрямую, в виду серьёзно возросшей награды за голову предводителя нового Чёрного Восстания. Да и много времени на этот деликатный вопрос личного характера маг, не обладавший такой прекрасной вещью, как маховик времени, отвести просто не мог. Слишком многое в новом доме для Чёрных Рыцарей и тех, кто находился под их защитой, требовало внимания. Пришлось задействовать некоторые сторонние связи — от тех маглорождённых, которые остались на более-менее легальном положении, но были готовы помочь Лелушу в его делах. Благо не так много и нужно было.
Всего лишь два имени, для непосвящённых — в принципе между собой не связанных, и информация, касающаяся их школьных лет. Вкупе с оставшимся в воспоминании об одном памятном разговоре указанием на место, что впечаталось, вплавилось в память тогда ещё ребёнка раскалённым клеймом, этого хватило, чтобы ноги в конце концов привели волшебника к кирпичному дому на берегу Экса, там, где река, извернувшись гадюкой, делала поворот направо, на внутренней стороне изгиба. Дом был просторным, трёхэтажным. Похоже, явно рассчитанным на семью куда больших размеров, чем та, что проживала в нём сейчас, как знал чародей.
Лелуш задержался на пороге окружавшего дом небольшого садика, выполненного, в отличие от некоторых своих соседей, явно больше предпочитавших британские обычаи в этом вопросе, в традиционном французском стиле. В глубокой задумчивости провёл рукой по металлической калитке с кованым узором, как будто находился не на пороге жилища биологических, но всё же родственников, а перед дверями первой из девяти преисподних, будучи невиновным. Или же, напротив, грешником постучавшись во врата рая, маг смиренно ожидал вердикта Апостола Петра.
Глупые аналогии… Ни в бога, ни в богов Зеро, по вполне понятным причинам, не верил и верить не собирался. Хоть, пройдя обучение в школе волшебства, и признавал существования различных духов и сил по ту сторону бытия. Возможно, некоторые из них после контакта с людьми и послужили прототипами для земных религий, кто знает. В конце концов, самого Лелуша можно было отчасти назвать подобной силой, пришедшей из-за грани. Однако, несмотря на всю свою глупость, подобная аллегория отлично демонстрировала, насколько неуместным, лишним бывший принц себя здесь чувствовал, фактически собираясь ворваться в жизнь незнакомых ему людей с грацией подбившего крыло дракона, готового врезаться в гору, и ворохом проблем, что проживавшую в доме семью неизбежно коснутся.
Выбора, впрочем, у него сейчас всё равно не было. Даже С.С, при всей её холодности и умении отпускать из жизни людей, периодически вляпывалась в ситуации, когда приходилось быть более… человечной. Что уж говорить о Лелуше, который, несмотря на весь цинизм прожитой им сотни лет, так и не смог отпустить воспоминания о Наннали и Карен? Здесь же ситуация пусть не шла в сравнение с подобным, но всё же была… личной. Пусть и отложенной в долгий ящик на почти что восемнадцать лет, за время которых маг усердно намотал на уязвимое место мотки прочной изоленты.
Резко выдохнув, как перед прыжком в ледяную воду, Ламперуж решительно надавил рукой вперёд, раскрывая калитку и проходя внутрь. Пальцы ловко подхватили вычурный дверной молоток, подвешенный в пасти фигурки оскалившейся пантеры, и несколько раз ударили металлом о металл.
Спустя пару минут за дубовой дверью послышались шаги, после чего на пороге дома появился мужчина с коротко подстриженными тёмно-каштановыми волосами. Как знал Лелуш, ему было чуть больше тридцати пяти, однако выглядел он лет на пять младше. На поджаром, остром лице с чуть выпирающими скулами виднелся едва заметный шрам, проходящий по нижней губе. Глаза человека, глубоко посаженные, карие, тут же впились в лицо мага, зло сощурившись, так, точно паладин святой церкви увидел бы перед собой Князя Тьмы собственной персоной. Однако мгновение спустя, словно отбросив безумную догадку в сторону, подозрительность и неприязнь во взгляде сменились вежливым интересом, когда он быстро взял себя в руки.
— Мистер Питер Грейнджер? — Лелуш снял с головы широкополую шляпу с мягкими полями и чуть склонил голову.
— Он самый, — кивнул владелец дома, сосредоточив взгляд примерно на лбе или макушке мага, весьма чётко стараясь не смотреть ему в глаза. Бывший принц мысленно выругался. Его визави явно знал базовое правило окклюменции, и после первого же взгляда на своего гостя постарался это правило применить. Тревожный признак. — Ваше лицо мне незнакомо, мистер…
— Ламперуж. Лелуш Ламперуж.
— Ламперуж, — Питер в задумчивости словно покатал фамилию на языке, привыкая к её почти французскому звучанию. — Вы точно не являетесь моим постоянным пациентом, из тех, кто мог бы побеспокоить меня даже в выходной. Таких я знаю в лицо. Если вы по этому поводу, то запишитесь на один из будней, с десяти до девятнадцати. После чего буду рад увидеть вас у себя на приёме… если, конечно, вы не собираетесь истечь кровью на пороге моего дома. Но, вроде бы, вы таким не выглядите.
— О, нет, — губы чародея тронула тень вежливой улыбки. Как и многие врачи, Грейнджер, ведший частную практику хирурга и имевший собственную небольшую клинику, имел привычку в первую очередь проверять, не пришёл ли незнакомый доселе собеседник к нему, как к тому, кто умел спасать жизни. Хотя, учитывая некоторые другие обстоятельства, быть может, это была и просто игра на публику. — Несмотря на определённые проблемы со здоровьем, — не до конца прошедшие ожоги от Адского Пламени предательски заныли, — я не собираюсь умирать прямо сейчас. Однако у меня действительно есть к вам дело. Весьма важное… можно сказать, личное.
— Даже так? — Грейнджер ощутимо напрягся, положив руку на пояс и постаравшись скрыть явное опасение за заинтересованным взглядом. Пробежался глазами по добротной одежде пришельца, мало чем отличавшегося от привычного магловскому глазу, широкополой шляпе, вроде бы сшитой на заказ (а на деле — трансфигурированной Лелушем из старой военной фуражки). Однако острые глаза волшебника подметили мелкую моторику пальцев. Ощущение было такое, будто бывший военный врач судорожно пытался достать пистолет из кобуры. — Что же. В таком случае, прошу в дом. Моя супруга сейчас не дома. Пока её нет, я, полагаю, смогу уделить вам время.
Воспользовавшись приглашением, Лелуш прошёл внутрь, скинув с себя плащ на крючок и положив шляпу на установленную в прихожей полку.
— Только постарайтесь не шуметь, — тихо шикнул на него Питер. — Ребёнок спит.
Ламперуж молча кивнул, соглашаясь с требованием. Про то, что у доктора Грейнджера был годовалый сын, он уже был в курсе. Старшая приёмная дочь, привезённая им с войны вместе с молодой женой, по всей видимости, была вместе с матерью.
Хозяин дома махнул рукой, мол, иди за мной. Оба мужчины, пройдя по недлинному коридору, свернули налево, оказавшись на просторной кухне, раскрытое окно которой выходило на сад. Семья явно не бедствовала. Шведская газовая плита AGA cooker тому была свидетелем. Да и добротная деревянная мебель об этом говорила.
— Кофе? — Питер постарался как можно более непринуждённо достать с полки медную турку. Однако идеально выпрямленная спина выдавала его с головой.
— Чай, если можно, — вздохнул Лелуш, садясь за небольшой круглый столик.
Человек, являвшийся ни много ни мало биологическим дядей, родным младшим братом женщины, подарившей магу новую жизнь в этом мире, машинально кивнул, наполняя металлический чайник и ставя тот на плиту.
— Скоро закипит, — прошедший всю вторую Великую Войну врач подобрался, точно хищник перед броском. — Прежде, чем мы начнём разговор, я отойду буквально на минуту, проверю, как там сын. Прошу меня простить.
— Разумеется.
Едва Питер вышел с кухни, бывший принц устало откинул голову назад, прикрыв глаза.
К сожалению, ситуация с самого начала пошла по наихудшему сценарию. Не нужно быть великим мастером легилименции, чтобы понять мысли и последующие действия Грейнджера. «Дядя», учитывая, как он впился глазами в лицо Лелуша, обрушив волну холодной злобы на совершенно незнакомого человека, явно видел представителей самого доброго семейства Магической Британии. Похоже, давний ответ Арктуруса на тему того, что его бывшая девушка давно не общалась со своей семьёй, был, по незнанию и глупости «папочки», не совсем верным. Питер Блэков запомнил. Это чувствовалось. А ещё он явно был осведомлён о возможностях магов. Об этом говорили и опасение, мелькнувшее в карих глазах, и то, как мужчина упрямо не желал смотреть в глаза собеседника прямым взглядом.
Понятен был и его последующий ход. Ни в коей мере не ожидая от очередного Блэка ничего хорошего и, в той же мере, понимая свою беспомощность перед магом, Питер наверняка догадался, что его единственный вариант — взять вражеского короля элементом неожиданности. Скорее всего, сейчас он побежал к сейфу за пистолетом. И, вернувшись на кухню, либо сразу начнёт с приветственной пули в грудь, либо, что более вероятно, будет выжидать момент, когда опасный и явно враждебный пришелец расслабится, дабы сделать всё то же самое.
Впрочем, это был далеко не первый раз, когда Зеро приходилось вести переговоры под дулом вражеского пистолета. Так что, когда Питер Грейнджер, вновь надевший на лицо маску вежливости, вернулся, Лелуш уже спокойно сидел за кухонным столиком, выжидательно смотря на «дядюшку» снизу-вверх.
— Мистер Грейнджер, — начал он, медленно поднимая руки вверх. — Прежде, чем вы достанете спрятанный скорее всего за поясом пистолет и решите разнести мне голову. Моя палочка — вы ведь наверняка знаете, что это, — лежит на вашей половине стола, — Ламперуж демонстративно кивнул в сторону своего оружия из эбена и драконьей чешуи, мирно покоившегося на самом краю, вне досягаемости рук мага. — Отдаю вам её в качестве демонстрации своих добрых намерений. Я пришёл поговорить. Мирно. Кстати, можете спокойно смотреть мне в глаза. Если бы я захотел прочитать ваши мысли, я бы сделал это и без глазного контакта.
Первое, что военный врач сделал, наглядно показав, что во время Второй Великой он не только штопал солдатам раны, это взял пришельца на прицел наградного «Браунинга», действительно оказавшегося за его спиной. Затем, не сводя с Ламперужа всё ещё полного тихой, давней злобы взгляда, он медленно подошёл к столу, взял свободной рукой волшебную палочку и поднёс ту к глазам. По вспыхнувшему в них узнаванию, бастард понял, что подобные предметы доктор Грейнджер явно раньше видел.
— Видимо, мне нужно поверить на слово, что у тебя в рукаве не спрятана запасная, — произнёс он буднично, почти спокойно. После чего, положив инструмент мага обратно, так, чтобы, при всём стремлении, гость не смог до него дотянуться, по крайней мере быстро, сел напротив, всё ещё не сводя с волшебника дула снятого с предохранителя пистолета. — Я слушаю вас. Очень внимательно, мистер Блэк.
Последнее слово Грейнджер буквально выплюнул, уже не скрывая свою ненависть, волнами разбивавшуюся о скалы спокойствия Ламперужа.
— Об этом я и пришёл поговорить, в том числе. Потому как Блэком меня назвать можно примерно в той же степени, как и вашей собственной фамилией. Вы ведь наверняка помните имя Сьюзен Лючия Грейнджер? — Лелуш выложил на стол свой главный козырь, добытый из недр архивов «Хогвартса». Маглорождённая ученица Гриффиндора с отличными способностями к трансфигурации и заклинаниям. Умная, острая на язык, амбициозная. Но, к сожалению, отнюдь не всегда умевшая рассчитывать собственные силы и возможности. Что и привело к попытке взять Арктуруса за глотку с известным результатом.
К своей настоящей матери Лелуш питал довольно противоречивые чувства. Безусловное сочувствие? Да. Неодобрение столь неосмотрительного поступка? Пожалуй. К сожалению, молодая ведьма после выпуска из «Хогвартса», привыкшая к относительному либерализму Британии обычной, познала на себе все прелести сословного общества Британии Магической. Но был ли он привязан к образу молодой, улыбавшейся новорождённому сыну девушки, которая затем смотрела совершенно пустым, мёртвым взглядом в потолок? Безотносительно ненависти к Блэкам? Сам Зеро так и не определился с этим. По-хорошему, чтобы разложить весь этот клубок по полочкам, требовался долгий и обстоятельный разговор с Юной. Но отвлекаться ещё и на это, учитывая наличие под боком гражданской войны, попросту не было времени. Он и сюда-то направился, во многом, потому что иного выбора не было.
Питер отчётливо вздрогнул, едва услышав сорвавшееся с губ Лелуша имя. Впился взглядом в лицо почти-Блэка с новой силой, на этот раз очень внимательно, так, словно хотел найти ответы на все вопросы, смотря в насыщенного аметистового цвета глаза. Презрев возможную опасность, если бы условный Блэк соврал насчёт своих способностей к чтению мыслей без прямого взгляда, Питер молча сверлил глазами своего противника, словно сравнивая его с чем-то другим из недр своей памяти.
— Крайне редкий цвет глаз, иногда вызываемый патологией. Крайне редкий, — подчеркнул доктор, словно разговаривая сам с собой. — Меньше, чем у одного процента людей на планете. Если, конечно, ваша братия, — он дёрнул щекой, — не научилась посредством магии изменять физический облик, в том числе и цвет радужек. А сестрёнка говорила, что подобное маги умеют, — «Браунинг» в его руке чуть повёл стволом. — Ты же ведь сейчас не будешь утверждать, что ты — тот самый мальчишка? Без вести пропавший вместе со Сью, когда её не стало? Скажи это сейчас, давай, Блэк. Скажи это — и мой палец на спусковом крючке может… немного дрогнуть.
Лелуш глубоко вздохнул, про себя беззлобно проклиная излишнюю болтливость матери, чьё красноречие сейчас восемнадцать лет спустя подкладывало ему огромную свинью. Придётся выкладывать на стол запасные тузы.
— Там чайник вскипел.
— Что? — каштановые брови Питера поднялись.
— До того, как вы ушли за пистолетом, мы собирались пить чай. Вы не возражаете, если, прежде чем перейти к моему рассказу, мы продолжим? — терпеливо пояснил Зеро, усмехнувшись. — За чаем беседа пойдёт лучше. Как я уже сказал, я не собираюсь причинять вам вред. Если бы я захотел, я бы мог сделать это прямо на пороге. И вы, будучи безоружным, никак не смогли бы меня остановить. Вместо этого — я отдал вам своё оружие и сейчас сижу перед вами совершенно беззащитный, готовый получить пулю в лоб. Окажите приговорённому хотя бы последнюю милость!
Насчёт абсолютной беспомощность Лелуш, конечно, несколько лукавил. Палочку он отдал, а вот верный револьвер, прошедший со своим хозяином огонь и воду, по-прежнему прятался в одежде, как и оружие последнего выстрела, помогшее в своё время с вампиром, занимало своё место на запястье. Однако маг справедливо надеялся обойтись сейчас без подобных крайних мер.
Всё ещё держа бровь приподнятой, а пришельца — под дулом пистолета, Грейнджер тем не менее медленно кивнул. После чего, ловко орудуя одной рукой, сначала заварил чай, затем — умело разлил его по чашкам. Похоже, аргумент на удивительно мирное поведение того, кто мог бы прикончить магла ещё до начала разговора, всё же сыграл свою роль. А может быть, дело было в том непрошибаемом спокойствии, что сейчас излучал Чёрный Принц.
— Вы правы в том, что у меня нет ровным счётом никаких доказательств моих слов, — продолжил Лелуш, с осторожностью беря в руки фарфоровую чашку с орнаментом, изображавшим соколиную охоту. — Поэтому просто прошу вас выслушать меня. Я расскажу всё, что знаю. А вы уже решите, что следует сделать. Стрелять, вышвырнуть меня из этого дома или прислушаться.
После нескольких секунд молчания Питер всё-таки кивнул, смотря с чуть меньшей враждебностью, но всё такой же настороженностью во взгляде.
— Благодарю. Тогда кратко. Моё первое воспоминание — молодая девушка с длинными каштановыми волосами, которые она практически никогда не убирала в хвост, — в памяти один за другим пронеслись образы молодой матери, — которая улыбается мне, своему маленькому сыну. Улыбается, называя по имени. Артур Шерлок. Вероятно, в честь Артура Конана Дойла, её любимого писателя, и его главного героя, — бывший принц позволил себе скупую улыбку, сменившуюся мрачно нахмуренными бровями. Хозяин дома же тем временем, услышав имя ребёнка, чуть встрепенулся. — А вторым воспоминанием было то, как двое магов, как потом я понял, крайне похожих на меня, сначала превратили эту девушку в неспособный даже пошевелиться овощ.
— Что ты сказал? — пальцы свободной руки Грейнджера сжались так, словно побелели костяшки. Он отчётливо заскрипел зубами.
— Они стёрли ей память. Всю. Даже о том, как чистить зубы, говорить или элементарно ходить, — со спокойствием нежити ответил Ламперуж. — Не убив сразу. Они были не настолько милосердны.
— Так вот, что с ней случилось, — отрешённо произнёс хирург, словно погрузившись в себя и держа мага на прицеле скорее машинально, чем осознанно. Лишь мгновение спустя, словно высвободившись из объятий сна, он вновь взглянул на собеседника. В карих глазах читалась боль, застарелая, зарубцевавшаяся было, но сейчас снова безжалостно вскрытая скальпелем принесённой пришельцем правды. — Полиция нашла её тело, когда она пропала. Под одним из мостов Темзы. Заявили, что девушка, видимо, захлебнулась, когда её бросили в воду. Чушь собачья, я уже тогда это сказал. Сью всегда отлично плавала…
Питер тряхнул головой, беря себя в руки и успокаиваясь. После чего — вновь посмотрел на своего невольного палача.
— Продолжай.
— После чего сам я оказался на крыльце детского приюта в Лондоне. Где и жил чуть больше десяти лет, до того, как пришёл волшебник и забрал меня в абсолютно «чудесную», — слегка дёрнув щекой, Лелуш сделал кавычки пальцами. — Школу Чародейства и Волшебства. Но прежде, чем сделать то, что он сделал, глава семьи Блэк спросил у своего сына, есть ли у девушки родственники или знакомые. Арктурус тогда упомянул Девоншир. Уже в сознательном возрасте мне пришлось восстанавливать общую картину едва ли не по крупицам.
— Ясно, — уже практически спокойно кивнул Питер, хмурясь и напряжённо размышляя. Минута, вторая…
Рука военного медленно вернула предохранитель «Браунинга» обратно и отложила оружие в сторону. После чего Питер медленно встал из-за стола, на полностью прямых ногах вновь направившись к кухонным полкам. Достав оттуда бутылку скотча, он щедро плеснул янтарную жидкость в чай, вопросительно при этом взглянув на Лелуша. Тот отрицательно покачал головой. Подобного надругательства над напитком он не выносил.
— Она действительно очень любила детективы, — глухо произнёс доктор, делая хороший глоток горячего, разбавленного спиртным чая. — И ты прав, имя дала именно что в честь Холмса и его автора. Что же касается твоего рассказа… ну, он кажется откровенно безумным. Вряд ли кому-то из этой поганой семейки пришло бы в голову придумывать такие подробности просто для того, чтобы поиздеваться над человеком, который потерял свою сестру восемнадцать лет назад, — Питер глубоко вздохнул, прежде чем виновато взглянуть на Ламперужа. — Извини, парень. Откровенно говоря, я в определённом замешательстве. Не каждый день к тебе в дом приходит человек, выглядящий почти точь-в-точь, как ублюдок, из-за которого лишилась жизни твоя старшая сестра. И который оказывается твоим давно пропавшим племянником. Дьявол. Такие сюжеты только Дойлю для художественного оформления и давать.
Лелуш молча кивнул, принимая как извинения, так и правоту касаемо откровенно нестандартной ситуации. Примерно это он и думал, когда имел в виду, что взбаламутит своим появлением жизнь семьи, к которой практически не имел отношения. И самое отвратное, что это было лишь началом.
— Судя по вашей…
— Говори уже твоей, — махнул рукой Питер, чуть усмехнувшись. — Тебя, кстати, как называть лучше? Как я понял, в приюте тебе дали другое имя. То, которым ты назвался. Лелуш Ламперуж.
— Так, пожалуй, лучше. Восемнадцать лет жил именно под этим именем, — вновь бывший принц слегка покривил душой, не став упоминать, что именно благодаря его небольшой выходке с именем, выведенным собственной кровью на одеяле, его и назвали настоящим именем. — Так вот. Судя по твоей реакции — вопреки мнению моего дражайшего отца, оставшаяся в Девоншире семья о ребёнке знала? И о Блэках, учитывая твои слова и действия, ты, дядя, как минимум слышал.
Дядя, чёрт возьми. Дядя… сказать, насколько отвык он произносить это слово, ещё со времён прошлой жизни, значит не сказать ничего. А тут — поди же. Пригодилось.
Лицо Грейнджера скривилось в гримасе, которую бы и пригоршня разжёванных лимонов не сотворила бы.
— Может, она от него скрывала? Но нет, письма от сестрёнки приходили часто. Сьюзен часто писала о своём ухажере. Кажется, роман с ним ещё на седьмом курсе школы начался. Даже присылала движущуюся цветную фотографию с ним в обнимку. Как вы их называете?
— Колдографию, видимо?
— Точно, колдографию. Влюблённая глупышка была уверена, что поймала удачу за хвост. Даже не в материальном плане. Она искренне влюбилась. Настолько, что до хрипоты спорила с семьёй, не желая слушать предостережений, — гримаса на красивом, ещё молодом лице хирурга сменилась грустной улыбкой. — Твою колдографию она тоже присылала. Обещала родителям приехать и показать сына, как только уладит «некоторые формальности».
Улыбка вновь потускнела, унесённая последующими воспоминаниями.
— А потом она просто пропала. Прекратила писать. Сначала мы думали, что просто занята на работе. А потом из полиции сообщили, что выловили из Темзы её тело. Которым, прежде чем скинуть в реку, успели, — Питер скрипнул зубами, бессильно уронив руки на стол, рядом с чашкой, словно раздавленный тогдашним поражением. Голова мужчины обречённо склонилась вниз. — Попользоваться. Видимо, воспользовавшись её беспомощным состоянием. Разумеется, мы с отцом подняли на уши всю лондонскую полицию. Попытались перерыть все детские дома и приюты. Но, похоже, работали они спустя рукава, примерно через неделю поисков объявив ребёнка без вести пропавшим и закрыв дело. А мы, когда сами также ничего не нашли, решили, что либо тебя убили вместе с матерью, либо — Блэки забрали к себе. Дьявол…
— Пожалуй, я скорее рад, что они этого не сделали, — тихо хмыкнул Ламперуж, вновь пригубив чай. — Быть бастардом Древнейшего и Благороднейшего рода, — все титулы он произнёс откровенно издевательски, — при мачехе, которой мой так называемый отец изменял в то время, пока эта самая мачеха сама ходила с животом… Я предпочту приют.
Если приравнять нравы чистокровных Магической Британии к нравам аристократии Священной Британской Империи, то Лелушу действительно, можно сказать, повезло. Не имея тех, кто постоял бы за его жизнь, от расправы со стороны Мелании новорождённого могла бы спасти только воля главы семьи. И отнюдь не факт, что Сириус II стал бы так сильно одёргивать невестку.
— Только не сочти за оскорбление, парень, — Питер невесело улыбнулся, — но я тоже рад, что это оказался приют, а не дом Блэков. Однако, — мужчина посерьёзнел, внимательно смотря на племянника, который, похоже, не считал своих родичей виноватым в том, что его не нашли. — Ты здесь, Лелуш Ламперуж-Грейнджер. После больше, чем семнадцати лет. Часть из них ты провёл в приюте. Часть — в этой… школе. Я благодарен тебе за то, что рассказал, что именно произошло с моей старшей сестрой. Несмотря на то, что это было услышать больно. В этом доме тебе рады. Что теперь? Не буду оскорблять тебя, считая, что ты преследуешь какие-то меркантильные интересы. Ты пришёл, чтобы познакомиться с семьёй? Наладить разрушенные мосты? Или есть ещё какая-то причина?
— Это довольно сложно объяснить, — Зеро слегка прикусил губу, переводя взгляд с Грейнджера на чашку с чаем, и обратно.
Проклятие. Никогда он не был мастером подобных сентиментальных разговоров по душам. Даже Юне порой приходилось вытаскивать из него информацию клещами. Да что там Юна… даже Наннали это приходилось делать! Насколько хорошо Зеро умел просчитывать мотивацию как интриганов, так и простых людей, настолько же порой потёмками была для него собственная душа.
Тем не менее этот разговор был необходим. В первую очередь — для самих же Грейнджеров. Несмотря на то, что если бы не обстоятельства — сам маг не подошёл бы к этому дому и на пушечный выстрел. Хотя бы потому, что не хотел бы ставить под удар ещё целую группу людей так, как поставил в своё время Юну. Однако… кости легли, показав глаза змеи в этом отношении.
— Не могу сказать, что во мне возникает порыв прямо сейчас броситься на шею, — Лелуш скупо улыбнулся, вновь погружаясь в размышления. — И понимаю, что и ты, дядя, скорее всего, подобного не испытываешь. Ты не знаешь меня, я не знаю тебя. Всё, что у меня есть, это пара детских воспоминаний о матери и её фамилия. Хотя, признаю, быть может, я бы и хотел попытаться наладить контакт. Но главное, зачем я пришёл — это чтобы защитить. Тебя и твою семью.
С лица Питера разом слетела вежливая улыбка. Бывший военный хирург снова слегка напрягся. Но уже не как безоружный человек, видящий перед собой врага и пытающийся как-то защититься. Как солдат, готовый обсуждать военную ситуацию.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты слышал о волне массовых убийств и пропаж целых семей, что произошли дней десять назад по всем островам?
— Более того, в пару мест мне приходилось выезжать, — Грейнджер кивком подтвердил словам племянника. — У нас, в Эксетере, ничего, слава богу, не было. Но вот в графстве несколько случаев произошло. Многие семьи просто целиком пропали без вести. А некоторые места и вовсе как будто исчезли и из пространства, и из людской памяти. Так, что я не могу вспомнить о них даже чисто логически, как о доме на улице, что должен находиться между номером семь и девять. Чертовщина.
— Эти пропажи, как людей, так и мест, — Лелуш невольно усмехнулся, — последствия тех событий, что сейчас бушуют в моём мире. Там идёт настоящая гражданская война, Питер. Такие как я или моя мама, маглорождённые и полукровки, те, кто стоит внизу — против красы и гордости Магической Британии. Представь себе смесь какого-нибудь феодального рода и корпорации, имеющей монополию на производство определённого товара. И очень не любящие, когда на эту монополию покушаются. Добавь к этому то, что нравы и социальное развитие отстают от обычного мира на пару веков, и определённые воззрения на чистоту арийской, ой, прости, волшебной крови. Вот примерно так выглядят старые магические семьи, с которыми приходится бороться.
— Звучит как нечто, весьма похожее на то, что постепенно вызревало в Германии, — проницательно сощурился мужчина. — Правильно ли я понимаю, что в этой войне ты участвуешь, находясь на стороне выходцев из нашего мира?
— От Рейха это отличается тем, что у подобных чистокровных всё же есть оппозиция, кроме восставших. И вместо единого сплочённого государства — вольница аристократических родов, — маг подтвердил догадку кивком. — И да. В этой войне мы с моими ненаглядными отцом, дедом и сводным братом по разные стороны баррикад.
— Мда, — дядя взглянул на племянника по-новому, с толикой уважения, после чего вновь погрузился в собственные мысли. — А я уж думал, что после высадки в Нормандии и совместного с Советами похода по Германии, всё, конец. Мир ещё лет двадцать войн не узнает, не меньше. Куда там, маги с чародеями ещё одну устроили на родине! — он фыркнул, отпивая ещё чая, перемешанного со скотчем. — Сочувствую, парень. Искренне. Не думал, что твоему поколению тоже придётся воевать. Получается, пропавшие и убитые семьи…
— Последствия бойни, устроенной Блэком для тех, кто не пожелал покориться его откровенно рабовладельческим требованиям, — подтвердил Ламперуж догадку дяди. Опустив, правда, тот факт, что по-настоящему гражданская война фактически была развязана не только Сириусом, но и предводителем восстания. То есть, Зеро. — Часть людей смогли вытащить я и мои товарищи. Другим… им повезло меньше. Не до всех успели добраться вовремя. Но сейчас важно не это. Важно то, что ты и твоя семья можете оказаться под ударом. Возможно, мой дед и подзабыл фамилию девушки, что подарила его сыну бастарда, — Лелуш слегка поморщился. — Но, учитывая последние события, в которых я принимал весьма активное участие, отдавив деду множество мозолей, он вполне может о ней вспомнить. И начать поиски. Не факт, что найдёт — всё же, обычный мир куда больше магического, — но я не хочу рисковать. Я не хочу становиться причиной смерти тех, кто виноват лишь в том, что носит с моей матерью одну фамилию. Поэтому и пришёл сюда. Предложить помощь и защиту.
На словах о начале поисков и «имеющих одну фамилию» до того спокойные глаза Грейнджера вновь начали наливаться злобой. Но мужчина быстро взял себя в руки.
— Если всё настолько серьёзно, так, как ты утверждаешь… Что ты предлагаешь, племянник? — спросил он прямо.
— Есть несколько вариантов, — торопливо начал излагать маг. — Первый — уехать. Например, перебраться во Францию, где затеряться будет куда легче, чем здесь. Французы английских магов не слишком любят, и чувство это взаимно. Блэкам будет куда сложнее найти вас в Париже, чем здесь, либо в Лондоне. У меня есть несколько знакомых там. Они помогут устроиться и окажут поддержку на первое время. Некоторые из моих друзей именно так и поступили. Альтернатива Франции — наше собственное поселение, которое сейчас находится под защитой лидеров восстания. Там укрылись многие из тех, кто подвергся нападению в ту ночь.
— И это поселение, — губы Питера тронула лёгкая презрительная усмешка, — наверняка огорожено вашими чарами, так, что ни один из обычных людей, подобных мне, не может его даже увидеть? Я угадал?
Похоже, у Грейнджера была довольно стойкая аллергия на абсолютное большинство связанного с магией. И кто бы в этом его винил…
— Оно огорожено от всего мира в целом. Не только от простых людей, — покачал головой Лелуш. — Но внутри его живут как маги, так и простые люди. Все, кому в этот час понадобилось убежище. Сам город пока только начинает строиться. Пока что поселение состоит из палаток с незримым расширением внутри, так, что в каждую влезает небольшой коттедж. Зато — безопасно.
— Подобный шаг придётся хорошо обдумывать, — Питер в задумчивости коснулся пальцами подбородка. — Сам понимаешь. Срываться из дома с разбега сродни безумию. Какие ещё варианты?
— Я могу окружить ваш дом охранным заклятием. Тем самым, которое заставляет территории исчезать из памяти людей и пространства, — Лелуш мысленно восстановил в памяти всё, необходимое для создание Фиделиуса. — Ключ от этого заклятия будет у меня. Тебе, к сожалению, дать его не смогу. Нужен маг. Вы будете в безопасности. Однако с остальным миром, как и в прошлом варианте, придётся прервать контакты.
Пальцы молодого волшебника чуть нервно забарабанили по поверхности столешницы.
— И третий вариант. Самый ненадёжный, из разряда «хоть как-то». Я поставлю на этот дом некоторые охранные заклинания, которые смогут задержать незваных гостей. Но если штурмовать возьмутся всерьёз — эту защиту проломят. Кроме того, в доме будет расположена своеобразная точка выхода. Портал. Пока псы Блэка будут взламывать защиту, ты и твоя семья сможете переместиться в безопасное место.
Доктор, погружённый в свои мысли, в задумчивости кивнул, явно примеряя каждый из предложенных вариантов.
— Мне нужно обсудить это с женой и дочерью, — наконец произнёс он, поднимаясь из-за стола и вновь наполняя чашки напитком. На этот раз уже без спиртного. — Насчёт их и маленького Чарльза возможной эвакуации. Сам я никуда поехать не смогу. На мне лежит врачебный долг за некоторых моих пациентов. Полагаю, ты, раз уж ввязался в эту бойню, меня поймёшь. Иногда есть вещи более важные, чем опасность. Ты сможешь задержаться здесь ещё на пару часов? Кэтрин и Полина скоро должны вернуться. Обсудим всё.
— Могу. Придётся ли устраивать твоей семье… небольшую демонстрацию? — Лелуш неуютно повёл плечами, словно показывая деликатность ситуации.
— У меня от жены секретов нет, — усмехнулся хирург. — Кэт колдографии видела. Так что не думаю, что проблемы будут. Но, — мягко повернувшись, мужчина протянул Ламперужу руку, которую тот с уважением пожал. — Спасибо, Лелуш, за предупреждение и помощь. Скажу прямо. Из всего этого Волшебного Мира, отнявшего у нашей семьи и Сью, и тебя, ты пока что первый волшебник, который мне видится хорошим человеком.
— Многие из магов — такие же выходцы из нашего мира, как и мы, дядя, — усмехнулся Чёрный Принц, принимая благодарность. — Среди них точно так же есть негодяи и святые. Возможно, тебе ещё выпадет шанс в этом убедиться.
— Возможно. Но всё же я рад, что этот мир и эта поганая семейка тебя не испортила.
Зеро мысленно вздохнул, с лёгкой иронией подумав про себя, что эта самая порча произошла задолго до того, как Блэки в этой истории в принципе появились.