2023-06-27 23:13
На пути к Фондору.
— Входите, учитель, — донеслось из каюты через пару мгновений после того, как Оби Ван вежливо постучал в дверь. Можно было, конечно, войти без стука — падаван и наставник и без подобного уведомления прекрасно чувствовали приближение и даже настроение друг друга. Но сейчас Кеноби чувствовал не желание даже — а полноценную потребность в том, чтобы соблюсти подобные формальности. Хотя бы по той причине, что джедай слишком отчетливо сейчас чувствовал, что творится со Скайуокером. И в данном случае лучше было обойтись без излишних покушений на личное пространство молодого человека, бесцеремонно врываясь к нему без стука.
Чего там. Кеноби и сам был далеко в не самом лучшем состоянии — если говорить дипломатично. А если откровенно — то настолько погано в последний раз рыцарь чувствовал себя в тот момент, когда хоронили Квай Гона. С той лишь разницей, что в этот раз он хоронил не отца по Ордену, а дом, в котором рос с самого младенчества. Дом, что после долгого отсутствия всегда встречал своего воспитанника теплом, куда всегда можно было вернуться — вне зависимости от того, куда и как надолго заносила джедая Сила. Храм, словно живое многорукое существо, всегда приветливо обнимал и словно укутывал ватным одеялом, стоило переступить его порог.
Что говорить, даже Энакин, при всей своей горячности и частом несогласии с установленными порядками, по возвращении с очередного задания был рад вновь очутиться дома.
А теперь — на месте его башен осталась лишь груда обломков весом во много тысяч тонн.
Да, это случилось не в первый раз за историю Ордена. В конце концов, Храм уже обрушали — хотя бы во времена штурма столицы Империей Ситхов. Однако это не отменяло того щемящего, слегка сжавшего сердце бескаровыми когтями чувства потери, что сопровождало каждого выжившего джедая. Да, несмотря на неодобрение привязанности к материальному. Не говоря уже о том, сколько славных джедаев погибло за эти тринадцать дней. А скольким погибнуть предстояло, учитывая, что война длилась всего ничего?
Как говорится — легко читать о событиях, определивших судьбу Галактики. Но не дай Сила во время тех событий жить!
Дверь плавно отъехала в сторону, открывая вид на просторную каюту ученика и пропуская рыцаря внутрь. Как всегда, помещение содержалось в идеальном порядке. Инструменты, оружие, одежда, детали от механизмов — во время полетов Скайуокер часто что-то мастерил — все разложено по полочкам и выдвижным ящикам, все на своих местах и едва ли не подписано, что и где. Подобное обстоятельство всегда забавляло Кеноби. Энакин мог тысячу раз быть горячим на голову, не в меру остроязыким, или фривольно относиться к приказам и наставлениям. Одна его любовь к лихачеству в кресле пилота чего стоила. Будучи еще ребенком, падаван частенько возвращался из мастерской Храма чумазым или перемазанным в саже и машинных жидкостях. Но вот в том, что касалось своего домашнего и рабочего места, уроженца Татуина без преувеличений можно было бы назвать приверженцем абсолютного порядка. Еще и склонным к перфекционизму. Все должно быть в точности на своих местах, в шаговой доступности и в любой момент готовое к использованию. И прокляни Темная Сторона тех, кто этот порядок нарушит без спроса!
Воспитывавший мальчишку Кеноби долго пытался понять, в чем причина такой контрастности. В итоге пришел к двум более-менее правдоподобным версиям. Во-первых, любовь падавана к технике. Для любого механика важна точность. Тем более — для того, кто в свои десять лет собрал полностью функционирующего дроида и выигравший гонку болид. А во-вторых, как это не прискорбно — работа в мастерской в качестве раба. Тоже понятно. Вряд ли хозяин спустил бы бардак на рабочем месте.
Именно поэтому то, что джедай увидел сейчас — в корне не укладывалось в привычную картину и говорило, как минимум, о сильнейшем раздрае воспитанника. Металлические детали — разбросаны в беспорядке на небольшом столике перед Скайуокером. Плащ джедая и кожаная куртка — небрежно брошены на кровати. Сапоги вообще закинуты в угол.
Сам же Энакин при виде вошедшего учителя явно постарался придать себе как можно более спокойный и невозмутимый вид. Вот только получалось это у него из рук вон плохо. Слегка обгрызенный ноготь и залегшие под глазами круги выдавали.
— Учитель?
Сердце кольнуло сочувствием. Кеноби молча прошел навстречу падавану, пододвинув кресло к столику и садясь напротив ученика. Энакину явно требовалась помощь. Не наставника. Просто человека, который его выслушает.
— Поделишься? — постарался произнести джедай как можно мягче.
— Что?
— Даже если не принимать во внимание то, что я чувствую твои эмоции, ты никогда бы не допустил подобного бардака, если бы чувствовал себя в порядке, — тихо фыркнул ученик Джинна. После чего произнес уже более серьезно. — Но, тем не менее. Если ты захочешь выговориться — я здесь. Я тоже был там, в конце концов. Говорят, ветеран ветерана поймет с полуслова.
— Скажете тоже, ветеран, — Энакин невесело усмехнулся. Тем не менее в голубых глазах сейчас читалась совершенно нескрываемая благодарность к учителю. — Да что тут говорить… Сначала тот подрыв Сената. Па… — Скайуокер прикусил язык. — Канцлер едва не погиб. А тысячи сенаторов как раз таки там и остались. А главное — я не понимаю, кто это на самом деле сделал. Дуку не мог. Это просто глупо с его стороны! Примерно так же, как когда Фетта на Мандалоре обвинить пытались. Не выгодно сепаратистам это было делать.
Кеноби понимающе кивнул. Мол, продолжай. В чем в чем, а в том, что за резней явно стоял не граф, джедай был полностью согласен. Правда, других кандидатов, что обладали возможностью отправить по душу Канцлера несколько десятков обученных бою Одаренных, на горизонте пока видно не было.
А вот оговорку Энакин сделал весьма характерную. И под «Па…», судя по эмоциям ученика, явно имелся в виду не Палпатин.
— Затем последние две недели, — молодой джедай глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. — Сами помните. Мы тогда почти все время были на ногах. И постоянно мотались с орбиты в Храм и обратно, то помогая Рейгосу и остальным, то готовя Храм к последнему бою. А каждый день — кто-то из джедаев умирал.
Скайуокер подпер голову рукой.
— Знаете, учитель… Тогда, на арене Петранаки, я думал, что вот сейчас — было самое страшное. Больше сотни наших погибло почти разом, в один день. Не говоря уже о том, сколько клонов полегло. Жутко. Дуку хотелось убить голыми руками. Просто добраться до его горла под холеной бороденкой и задушить. А сейчас, после Коруссанта — стала понятная жуткая вещь. Есть вещи и похуже, — глаза Энакина болезненно блеснули. — Когда эти смерти происходят постоянно. Да, разумеется, куда меньше. Но постоянно. Всегда. День за днем. А вдобавок к остальному — еще и Храм. Забавно. Раньше мне частенько казалось, что это место тусклое. Унылое до невозможности — ну, за исключением моментов, когда интересно и учат чему-нибудь. А теперь… Дачто там говорить. В груди словно дыру пробили. И осознание, что теперь — возвращаться некуда. Нет больше места, которое можно было бы назвать своим домом.
Падаван зарылся пальцами в короткий ежик прически.
— А главное — ты ничего не можешь сделать. Ни со смертями, ни с потерей дома. Ты никак не можешь предотвратить случившееся. Точно также, как я не смог спасти маму. Ты никого не можешь спасти. Хотя должен. Джедай же, в конце концов!
Кеноби молча протянул руку через стол, сжав плечо ученика.
— Ты не прав, — мягко начал он.
— Знаю. Знаю. Джедай не должен привязываться, а должен отпустить потери…
— Я не о том, падаван, — покачал головой Оби. — Ты не прав в том, что считаешь, что никого не можешь спасти. А как же юнлинги? Кто их из Храма вытащил? Кто рисковал головой, летя через горящий и рушащийся Коруссант, чтобы спасти будущее Ордена? Я вот знаю одного такого будущего рыцаря.
Скайуокер чуть смутился, но все еще отрицательно мотнул головой.
— Там был не только я. Те джедаи и клоны, что нас прикрывали, сделали не меньше. А некоторые там и остались. Например, Магистр Фисто. Даже Его Превосходительство за турелью сидел!
— А что, генерал Рейгос в одиночку держал на себе флот сепаратистов? — ехидно поднял брови джедай. — Нет. Как и ты, он вносил вклад в общее дело — через усталость и кровь, на пределе своих возможностей. Но это не умаляет ни его заслуг, не твоих. Ты молодчина, падаван. И во время самого страшного часа показал себя с лучшей стороны. Я тобой горжусь.
— Вы серьезно, мастер?
— Абсолютно. Что же касается погибших… Подожди меня здесь.
Джедай поднялся со своего места и покинул каюту, вернувшись через некоторое время с низкой и пузатой бутылью из глазурированной глины, и двумя глиняными стопками. В другой руке мужчина нес длинный брусок вяленого мяса — прямо с камбуза «Аккламатора»
Если брать воззрения ортодоксальной фракции Храма — сейчас Оби Ван совершал если не должностное преступление, то уж точно гигантскую халатность в отношении воспитания ученика. Вместо того, чтобы прочесть падавану лекцию о том, что не стоит горевать о погибших, он собрался с учеником пьянствовать. Но ситх! Во-первых, ортодоксы были не единственной фракцией в Ордене, а если брать Кеноби, то он в принципе не относил себя ни к одной из противостоящих сторон. А во-вторых, пропавший Рейгос был, как ни крути, прав. Учитывая тот хаос, с которым они столкнулись и то, с чем еще столкнуться предстояло — им с падаваном пора восстанавливать пошатнувшееся доверие. Иначе не ровен час — действительно кто-то может запудрить Скайуокеру мозги и перетащить к себе, пока Оби Ван будет ушами хлопать.
— Нам до Фондора лететь еще долго, — Оби разлил терпко пахнущую зрелыми фруктами прозрачную жидкость по стопкам. — И, тем более, на нас оно все равно подействует слабее. Это мандалорский тихаар. Самое то, чтобы помянуть павших.
Светлые брови Энакина взлетели вверх. Было отчетливо видно, что это последнее, чего он ожидал от наставника.
— Откуда? — наконец произнес он, с осторожностью беря стопку.
— Разжился у клонов. Иногда даже они нарушают правила и хранят алкоголь вне увольнительных. В отношении нарушения некоторых правил солдатами иногда стоит идти на компромисс, полагаю.
Вопрос только в том, стоило ли продолжать идти на компромисс в отношении одного любителя запретных конфет?
Впрочем, об этом Кеноби явно будет думать позже.
— Кит Фисто, — начал джедай, поднимая импровизированный кубок вверх. — Да станешь ты Силой, брат.
— Луминара Ундули, — подхватил Энакин, дыша чуть ровнее и смотря в глаза учителя. — Да станешь ты силой, сестра.
Имена погибших во время битвы за столицу родичей по Ордену произносились одно за другим. Пока не джедаи не дошли до самого спорного.
— Лу Рейгос… — Скайуокер запнулся, замолчав и вопросительно смотря на наставника.
Кеноби на несколько мгновений закрыл глаза, обдумывая.
— Подождем, падаван. В конце концов, смерти его перед гипер прыжком мы ощутить так и не успели. Не говоря уже о его ученице.
Не чокаясь, учитель и ученик осушили стопки, синхронно поморщившись, когда тихаар огненной волной прошелся по горлу и пищеводу, оставляя после себя приятное тепло и фруктовое послевкусие. После чего Кеноби молча налил обоим по второй и отрезал ломоть мяса.
— Как думаете мастер, — Энакин оторвал крепкими зубами кусок, активно пережевывая. — Все же. Зулли поступила правильно, когда ослушалась приказа Магистра Винду? Или все-таки нет?
Кеноби, крякнув, прорычал про себя длиннющее проклятие.
Вопрос был, мягко скажем, сложным. И не только (и не столько) в контексте своего частного примера с молодой полуфоллинкой, что сложила с себя полномочия генерала, после чего с горсткой добровольцев отправилась освобождать учителя. Но и в целом. «Позволительно ли нарушать правила, делая то, что ты считаешь правильным?». Вечный вопрос, над которым сам Оби Ван бился еще с молодости, будь он проклят.
И не один прямой ответ ведь не будет полностью честным. Осудишь подобное — и уже сам будешь неискренним с собой. В конце концов, когда припекло на Мелиде-Даан, Кеноби сам временно покинул Орден, потому что считал правильным помочь группе подростков, мечтавших остановить войну. Скажешь, что это возможно — и Энакин может воспринять подобный ответ как руководство к действию, полностью доверившись собственным убеждениям о правильном и неправильном. Того и гляди, подставив не только себя, но и других.
А истина, как часто бывает, на медиане. Во всяком случае, с определенной точки зрения.
— Если мы берем исключительно Зулли и ее ситуацию, падаван, — наконец произнес джедай, опрокинув в себя вторую стопку. — Полагаю, она в этой ситуации поступила скорее правильно, чем нет. Но если брать твой вопрос шире — все зависит от конкретных обстоятельств. И главное из этих обстоятельств — как отразится решение на тех, за кого ты несешь ответственность.
— Что вы имеете в виду?
— Возьмем ситуацию с Ксисс. Ослушавшись приказа Магистра не пытаться сейчас вытащить предположительно живого учителя из плена, наша полуфоллинка отправилась за ним, — рыцарь прищурился, вспоминая оставленное голосообщение. — Но как она это сделала? Максимально таким образом, чтобы не подставить под удар клонов легиона, временным командиром которого она являлась. Не полетела, сломя голову и забыв о долге, всем легионом обратно на Коруссант. Клоны и корабли прибыли на место встречи в полном составе. А она сама взяла лишь небольшой отряд.
Оби Ван в задумчивости пригладил бородку.
— При этом, опять-таки, легион с ее уходом ничего не потерял. Зул была лишь временным командиром. И не опытным. От того, что она ушла, армия не лишилась ценного полководца. Поэтому фоллинка могла себе позволить подобное, и я не буду ее за это осуждать. А вот если бы на ней лежала большая ответственность, и от ее побега пострадали бы ее подчиненные — здесь суждение было бы иным.
Кеноби вздохнул, вновь посмотрев на ученика.
— Всегда взвешивай, падаван, что стоит на кону при принятии подобного решения. И самое главное — как это решение отразится на тех, кто доверился тебе. Тогда не ошибешься. Даже если отчасти нарушишь предписанные правила. А еще — ты всегда можешь спросить меня. Твой мастер не самый глупый из учителей, знаешь ли.
Учитель и ученик усмехнулись шутке, прежде, чем продолжить распитие напитка.
Кеноби болтал, разряжая обстановку. Скайуокер постепенно успокаивался, шаг за шагом отходя от грани срыва, к которой он медленно, но верно приближался последнее время. Оби Ван же, ответив на вопрос ученика, получил ответ и для себя самого — в отношении того, что ему делать с одной маленькой тайной своего подопечного.
То, что он покрывает падавана, никак не отражается плохо ни на общем деле, ни на тех, кто находился под непосредственным командованием их обоих. А вот доверие завоевать можно. Не говоря уже о том, что Энакин не делал ничего, чего не сделала бы одна давняя подруга Мейса Винду, чьи шашни корун постоянно покрывал.
«Как ты там говорил, Лу? Он все равно будет есть конфету, так лучше пусть ест под присмотром наставника? Ладно, попробуем…»
— Падаван?
— Да, учитель?
Джедай выпрямился, вдыхая воздух. Разговор будет непростым.
— Ты и Падме, Энакин. Я знаю, что вы вместе… если не нечто большее. И прежде, чем ты начнешь нервничать и злиться — я никому и ничего не сказал, ученик. Мне может не нравиться то, что ты делаешь. Мне часто не нравится подобное. Но твоя тайна — это моя тайна. Я никому не собираюсь тебя сдавать. Тем более, что сам в этом плане не без греха. Трижды, если так подумать.
Пальцы молодого человека слегка разжались, и только молниеносная реакция джедая спасла рабочий стол Скайуокера от заливания его продуктом мандалорского алкопрома.