2023-03-02 10:33
Глава 22. Пресса — страшное оружие
Деканы и остальные профессора делали вид, что их не касается информация о переводе Джиневры Уизли из Хогвартса в Магический Интернат святой Марии. Все они знали, что возможность этой семье обучать всех детей в Хогвартсе была предоставлена лично директором, который, скорее всего, оплатил их образование из фондов Хогвартса, хотя никому более субсидий на обучение более двух детей не предоставлялось.
— Декан Флитвик, могу я посетить сегодня одно из ваших занятий? — вежливо поинтересовалась Амбридж. — У меня сегодня «окно» на третьем и четвертом занятии. Кто у вас в расписании?
— Это будет сдвоенное занятие по курсу «Высшие чары» учеников седьмого курса Слизерина и моих воронят, ответил Филиус.
— Если я вам не буду мешать, то посижу где-нибудь в уголке, — кивнула полу гоблину Долорес.
— Как вам будет угодно, — кивнул Флитвик. — Я рад, что вы сами ко мне обратились, так как я с самого начала завтрака хотел сделать вам комплимент. Вы сегодня потрясающе выглядите, генеральный инспектор Амбридж.
— Какой вы галантный кавалер, декан, — слегка улыбнулась ведьма. — Можете называть меня просто Долорес. Ведь все сотрудники школы обращаются друг к другу по именам? Не так ли?
— Да-да, но мы пока не знали, как вы отнесетесь к нашей традиции, Долорес. И вы, конечно, можете обращаться ко мне по имени. Предполагаю, что остальным профессорам тоже будет так комфортнее.
— К этому вопросу я подойду индивидуально, — широко улыбнулась мадам Генеральный инспектор Хогвартса.
За столом Гриффиндора судьбу Джинни обсуждали только её соседки по спальне и то, только потому, что думали, как лучше теперь переставить мебель, когда не станет одной кровати. Поттер обратил внимание на многозначительные переглядывания Дина Томаса, Шеймуса Финнигана и одного из шестикурсников, имени которого он не помнил. Молодые маги явно не были обделены вниманием мисс Уизли.
После завтрака у пятого курса Гриффиндора было зельеварение со слизеринцами. Последние, отметив явное охлаждение своего декана Снейпа и лидера факультета Малфоя к «задиранию» всех львят, и Поттера отдельно, вели себя чинно и мирно, хотя информационный повод для зубоскальства в виде результатов заседания Визенгамота был шикарный.
Зельевар что-то писал на доске, затем круто повернулся и стал лицом к классу.
— Я, наконец, проверил ваши работы по летнему заданию, что вы сдали на первом уроке. Проверка заняла много времени, так как мне пришлось продираться сквозь паутину бреда, который вы нагородили, чтобы найти в них зерно истины. Этим я вам даю понять, что уровень работ меня не удовлетворил. Такое ощущение, что половина студентов его выполняла в Хогвартс-экспрессе по дороге в школу первого сентября.
Он постучал палочкой по стопке пергаментов, которые тут же разлетелись по всей аудитории.
— И я говорю это не только о студентах Гриффиндора, — и Снейп сверкнул глазами на половину класса, занимаемую его подопечными.
Поттер скосил глаза на свою работу, что улеглась на угол парты первой парты прямо перед профессором, которую он снова занял, давая всем понять, что теперь это будет его постоянное место. Гарри не желал разбивать пару Парвати-Лаванда, но и, не собираясь усаживаться с Грейнджер, которая также сидела одна за партой через проход от него и тоже пыталась разглядеть, что написал на его летнем здании Снейп.
— Даю вам шанс реабилитироваться. Варите Умиротворяющий бальзам. Рецепт в учебнике и на доске.
Гарри переписал рецепт с комментариями Снейпа в тетрадь, в которую он собирался переписывать все усовершенствованные профессором зелья, взял лоток для ингредиентов, в котором уже был кусочек лунного камня. Дорогостоящие составляющие профессор распределял сам. Перед тем, как направиться в кладовую за остальным, он, наконец, увидел скромную «В» на обложке своей летней работы. «Выше ожидаемого» весьма порадовав Поттера. На «П» он и не рассчитывал.
Поттер, в отсутствие помех, сварил вполне пристойное снадобье, над которым вился требуемый легкий серебристый пар. Оно не имело идеальной прозрачности, как-то было указано в рецепте, но было близко к ней. Снейп, разгуливающий по классу, завидев, что ученик, который так волновал его все годы своего пребывания в Хогвартсе, закончил приготовление снадобья и уже переливает в фиал контрольный образец, быстро пошел к нему, сунул нос в котёл, потом оценил результат в стеклянной колбе и изрёк:
— Почти «превосходно», но, увы, только почти. Проанализируете после, почему не достигнута идеальная прозрачность и на следующем уроке расскажите. А так — «выше ожидаемого» и можете забрать остатки зелья себе. Оно, конечно, будет действовать слабее, чем сваренное мной, но для вас лично — почти без потерь, как сваренное собственной рукой.
Гарри просто «выпал в осадок» или, что более подходяще для места и аудитории, «был поражен в самое сердце». Никогда еще на зельеварении результаты его скромного труда не удостаивались положительных комментариев Снейпа.
— Спасибо, профессор, за замечания и разрешение забрать зелье. Я обязательно найду, где ошибся!
Грейнджер и Малфой получили за свои зелья «превосходно». Патил и Браун — «удовлетворительно», при этом Лаванда шипела на индианку не хуже змеи. Парвати явно летала где-то в облаках и перепутала порядок закладки ингредиентов, а также неправильно сосчитала помешивания в котле. Из-за чего над их зельем вместо легкого серебристого пара клубился темно-серый дым. Шеймус и Дин заработали «слабо», но были рады, что хотя бы ничего не взорвали.
— Занятие прошло неплохо, — прокомментировала Патил, когда они поднимались по лестнице на второй этаж, где была расположена большая аудитория Истории Мари, в которой разом занимались все группы курса.
— Гарри Поттер, возьмите, Добби исполнил поручение, — произнес в темном углу коридора голос невидимого домовика, и в руке Поттера оказалась самая современная колдокамера с экраном для просмотра кадров.
«Очень удачно, — подумал Гарри. — Будет чем заняться под нудеж Бинса».
Забравшись вглубь аудитории, подальше от профессора-призрака, Поттер сначала достал свой ежедневник и расписал там группы пожирателей. В первую вошли те, кто до января еще будут чалиться в Азкабане до знаменательного побега, устроенного Неназываемым. Их было много: Долохов, братья Лестрейндж, Беллатриса, Руквуд, Джагсон, Трэверс, Мальсибер. Вторая группа была очень малочисленной. Состояла всего из двух волшебников и одной ведьмы: Люциус и Нарцисса Малфой и Северус Снейп. Это были те маги, которых ни в коем случае не должно было быть на колдофото, что будут опубликованы в «Придире». К третьей группе он отнес тех, кто подходил для «засвечивания» на колдофото рядом с «милашкой» Воландемортом. Питер Петтигрю, Асмодей Паркинсон, Лестор Гойл, Чарльз Крэбб, Алекто и Амикус Кэрроу, Уолден Макнейр, Магнус Нотт, Торфинн Роули, Георг Селвин, Этан Эйвери, Корбан Яксли. Проблема была в том, что никого не знал в лицо. Придется отбирать только индивидуальные колдофото Темного Лорда, а остальных отбирать вместе с Драко.
Дамблдор после завтрака вернулся в свой кабинет, и просидел в своем кресле за столом несколько часов, перебирая в уме все возможные варианты, как можно поддержать развитие событий в нужном ему направлении. Потери Уизли делали невозможным прежний накатанный путь. Нужна была новая «девушка героя», которая бы вытащила его из нежелательного круга общения и вернула бы под крыло Дамблдора. В настоящее время в Хогвартсе не было подходящей кандидатуры. Потеря пешки Джинни Уизли, которую готовили для этой роли, стала существенным ударом. Из верных особ женского пола, что подходили герою по возрасту, была только Гермиона Грейнджер, но Гарри отчего-то стал ее резко сторониться, да и сама эта юная ведьма не подходила ему: была слишком авторитарна, упряма и фанатична. Придётся, видимо, скорректировать ее личность так, чтобы она больше соответствовала роли подруги героя.
В обед он написал две записки. В одной, — приглашал к себе Гермиону сразу после обеда, а во второй, — Гарри, но уже после ужина. На вторую Поттер прислал ответ с домовиком, что у него нет проблем с успеваемостью и дисциплиной, потому он зайдет к нему в дневное в выходной день, когда у него будет свободное время. Если директор не согласен, то пусть оформляет официальный вызов, с указанием причин и в сопровождении сотрудника Хогвартса или члена Совета попечителей, чья лояльность директору не является чрезмерной.
— Гаденыш, — проговорил Альбус, снимая в руке ответ Поттера. Что ж он пока займется перековкой мозгов Гермионы.
Вечером все собрались в Хогсмиде.
— Вот это Питер Петтигрю, я его знаю. А кто сидит за столом с Неназываемым?
— На этом колдофото видны только Алекто и Амикус Кэрроу, а также Торфинн Роули. Можно смело его публиковать. Все они мерзкие маги, — прокомментировал снимок, где за богато накрытым столом сидел безносый и лысый Воландеморт, которому в кубок подливал вино Петтигрю, а брат с сестрой Кэрроу и Роули благоговейно смотрели на своего сюзерена с поднятыми бокалами.
— Отлично, откладываем.
Так они прошлись по всем колдофото. Коленопреклоненный Паркинсон, целующий край мантии своего сюзерена. Крэбб и Гойл, сражающиеся в поединке, а Воландеморт смотрит и хохочет. Слева и справа от него сидят Нотт и Селвин. Лорд, сидящий за письменным столом и Эйвери, подающий ему какие-то документы. Яксли и Макнейр, стоящие на коленях перед своим лордом, который насылает на них Круциатус и те тут же падают на пол и начинают биться в конвульсиях. Ну и колдофото самого Воландеморта, отобранные Гарри: вот он сидит на кресле, подобном трону, вот вытянув руку с палочкой произносит какое-то проклятье, и при этом его и так не милое лицо перекосила ярость, и очень удачное фото, когда Лорд стоит на возвышении, а внизу небольшая толпа Пожирателей смерти в плащах и масках.
— Назовем это «Репортаж о том, кого не существует». Только одни колдофото с подписями и датой снимка. Никаких комментариев, пусть каждый сам решает, что ему думать, — предложила Лаванда и все согласились.
— Минуточку! Я считаю, что прямо в первом номере Гарри должен дать интервью. Мы разместим его колдофото на обложке. Конечно не K-POP, но вполне, — широко улыбнулась Луна, — Сделаем хорошую фотосессию, и номер расхватают как горячие пирожки. Самый завидный жених Магической Британии, да еще и герой. Составим конкуренцию «Ведьмополитену».
— Я, вообще-то думал, что мы составим конкуренцию «Пророку» нашим колдофото репортажем «Пожирательских будней».
— Убьем сразу двух зайцев — серьезной аудитории серьезная статья, дамской — сопровождающая ее фотосессия, — категорично заявила Лавгуд, взяв Поттера за плечи, поворачивая его то влево, то вправо, придирчиво вглядываясь в его лицо. Кормак, глядя на это неприлично заржал.
— Зря смеешься, Маклагген, — муркнула Падма Патил. — Во втором номере будем торговать твоим лицом и фигурой, а также рассказом о поединке. Надо поддерживать интерес к журналу.
Основную часть колдофото сессии делали на свой страх и риск ночью в Блэк-Хаусе. Кричер оказался отличным костюмером, всё время подтаскивая подходящие случаю одеяния из гардероба Регулуса Блэка и хозяина Ориона, в которых Гари выглядел байроническим героем: вот он читает книгу в библиотеке, положа ногу на ногу в шикарных дуэльных сапогах, черных брюках с жилетом и белой рубашке с широкими рукавами и кружевными манжетами и жабо. Затем он стоит в дуэльном зале, опираясь на меч, в дуэльном же костюме, чьи штаны довольно сильно обтягивают его длинные и стройные ноги. Ну и далее все в таком же роде: Поттер за шахматной доской, у камина, в кресле в гостиной у камина. Самое горячее колдофото изображало Гарри после душа, в полураспахнутом халате из тяжелого шелка, в котором была значительная часть его груди и плоского мускулистого живота, по которым сбегали капли воды с мокрых волос.
— Да ты ма́чо, друг! — подколол его Эрни Макмиллан, разглядывая сверстанный макет журнала.
— Начинаем печатать, — хмыкнул, как всегда, довольный собой, Кормак.
— Завтра утром совы разнесут журнал по всем Магической Британии, — кивнул Луна. — В Малфой-мэнор направляем несколько экземпляров, на случай уничтожения оных персонами в нем отображенными.
За завтраком совы несли свежие номера «Придиры», не только тем, кто был подписан на этот журнал, но и подписчикам «Ведьмополитена» и «Ежедневного Пророка» в качестве пилотного рекламного номера в обновленном виде. Получить базу адресов для рассылки оказалось не сложно. Обошлось даже без Конфундуса и Обливейта. Центральное отделение Магической почты в лондонском торговом квартале охранялось примерно как сарай Артура Уизли в Норе. То есть почти никак. Оно просто запиралось на висячий амбарный замок, который открывался простой Алохоморой. Даже сигнальных чар не было. По мнению волшебников там просто не было, что украсть. Информацию они в расчет не принимали.
Утро было солнечным, и на глянцевой, сверкающей в лучах утреннего солнца, обложке «Придиры», аналогов которой не было в Магической прессе, красовался Гарри Поттер, сидящий на кресле главы рода Блэк с высокой и широкой резной спинкой, в старинной одежде и с мечом, похожий на Джона Сноу, на железном престоле.
Как только журнал попал в ручки подписчиц «Ведьмополитена» за столами Гриффиндора и Хаффлпаффа раздалось отчетливое попискивание от восторга, оживились и вороны, но выражали ободрение горячими взглядами в адрес Поттера.
В статье сначала Гарри отвечал на вопросы, касающиеся трагических событий финала Турнира Трех Волшебников. О том, как он дошел до центра лабиринта, где был кубок и как они с Седриком решили разделить победу на двоих, и что это намерение стало смертельным для мистера Диггори, который даже не успел сообразить, куда они попали, как был убит преступником Петтигрю, который в далекий Самайн 1981 года привел в дом к его, Поттера, родителям Воландеморта, убившего их. Далее, Гарри скупыми словами описал ритуал возрождения Воландеморта, его воссоединение с соратниками и то, как ему, Поттеру, удалось бежать, и что призрак Седрика просил забрать его тело в Хогвартс, что он и сделал.
— Вы первое издание, кому я даю интервью после этих трагических событий. И я не просил никого выступать от моего имени. Все, кто говорят иначе — лжецы. В том числе «Ежедневный Пророк». Я планирую подать на него в суд за клевету и ложь, которые все лето печатались на его страницах.
Затем разговор ушел от возражения Неназываемого и обратился на самого Гарри. Журналистка пыталась выяснить у него как можно больше подробностей о его вкусах и увлечениях.
— Я вырос у маглов, потому тот мир не мог не наложить отпечаток на мои интересы, но сейчас я стараюсь больше соответствовать званию наследника, будущего лорда и корректирую зону своих пристрастий.
— У вас уже есть невеста?
— Нет, но есть волшебница, которая мне нравится. Кто она я вам не скажу, чтобы ей не присылали всякие гадости в письмах.
— Но хотя бы раскройте секрет: она учится в Хогвартсе?
— Да, но больше я не скажу.
— Скажите, являясь наследником огромного состояния, почему вы только сейчас стали выглядеть сообразно вашему положению?
— Вы удивитесь, наверное, но раньше я не знал о том, что так богат. Я и в ученическом сейфе-то был три раза, или вообще два. Думал, что все деньги, что там хранятся — это и есть мое наследство, потому экономил их.
— Что же ждет нас теперь? Купите гоночного гиппогрифа и станете участвовать в соревнованиях? Мы увидим колдофото о кутежах в Магическом Париже? Отправитесь в Африку охотиться на мантикор? Научитесь летать на драконе?
— С чего бы вдруг у вас такое мнение обо мне? Я, наоборот, стремлюсь к спокойной и размеренной жизни. В двенадцать лет я убил тысячелетнего василиска, а в тринадцать своим Патронусом победил сотню дементоров. В прошлом году прошел испытания турнира, включая схватку с драконом. Мне всего этого хватит на оставшуюся жизнь.
— Но, как многие слышали, вы же избранный, который единственный может победить Неназываемого.
— Мало ли, что говорят. Мне всего пятнадцать лет. И я не участвовал в войнах или сражениях. Разве в Магической Британии не достаточно авроров, чтобы сражаться с ним? Если, кто и встанет перед ним для поединка один на один, это буду точно не я. Мой арсенал атакующих и защитных заклятий и чар просто насмешит такого опытного бойца. Скорее мы увидим в роли избранного нашего Великого волшебника, всеми уважаемого Альбуса Дамблдора, который навсегда закрепит за собой титул Победителя Темных Лордов.
— Но разве не вы должны…
— Стоп! Я уже в детстве боднул Аваду лбом, перенаправив ее в Неназываемого, дав Магической Британии почти пятнадцать лет спокойной жизни. Считаю свой долг перед Магическим миром, непонятно откуда взявшийся, исполненным. Тем более что я заплатил за эти года мира самую дорогую цену — в тот день погибли мои родители. С учетом всего этого, вам не кажется, что я не только ничего не должен, а все остальные мне должны?
— Пожалуй, да. Что вы можете пожелать нашим читателям?
— Вытащить голову из задницы, посмотреть на себя и своих близких и решить, кто ты? Готов ли ты защитить себя и своих близких, а не ждать явления спасителя, который может и не прийти.
Пока большинство вчитывалось в строки интервью Поттера, факультет Слизерин замер, затаив дыхание при виде разворота в середине журнала, где в «Придире» всегда печатался постер, с интересным колдографиями, который легко отделялся для того, чтобы его повесить на стену или дверь. «Репортаж о том, кого не существует» мог украсить разве что стены в комнатах пожирательских детей.
— Лавгуд! — прогремел на весь большой зал голос Теодора Нотта. — Твой отец не проживет и дня!
— Если бы вы, мистер Нотт, еще и буквы разбирали в журнале, а не только картинки разглядывали, то уже знали бы, что наша семья продала «Придиру» и отец отправился путешествовать по миру. На четвертой странице, сразу за интервью с мистером Поттером, большой репортаж Ксено из Пуэрто-Рико, где он сейчас со своими помощниками занимается поисками следов чупакабры. Ваши угрозы в адрес нашей семьи неуместны.
Спрашивать за общим завтраком о том, кому был продан журнал, ума у Нотта хватило. А возможно его лишил голоса вымораживающий взгляд Снейпа, который, как подписчик «Ежедневного Пророка» тоже получил свой экземпляр «Придиры» и благодарил сразу и Мерлина и Моргану, что его физиономия на колдофото репортажа из жизни Темного Лорда и его приспешников не засветилась. Хотя случайностью это быть не могло, так как он присутствовал за кадром почти на всех запечатленных сюжетах.
— Ваша работа? — тихо спросил он у своей соседки по столу.
— Колдофото отбирала не я, но мы решили, что вы не жаждете такой популярности, — слегка улыбнулась Това.
— Семья Малфой, как я вижу, тоже не в кадре, — хмыкнул Северус, поглядывая на Драко. — Да и Малфой-мэнор тут ни в одном ракурсе неузнаваем.
— Отлично вышел Питер Петтигрю, — довольно громко произнесла, в свою очередь, профессор Бабблинг. — Долорес, скажите, а если этот маг жив, получается, что Сириус Блэк, которого обвинили в его убийстве, не виновен?
— А разве его посадили в Азкабан за это преступление? — поддержала линию обсуждения Генеральный инспектор Хогвартса, и по совместительству первый помощник Министра Магии Амбридж. — Я сейчас же отправлюсь на встречу с Корнелиусом и порекомендую выделить людей для изучения архивных материалов.
Дамблдор, чьи уши покраснели от напряженного «вслушивания» в разговор двух ведьм чуть не свалился со своего «трона». Нельзя было допустить, чтобы кто-то копался в архивах того времени!
— Директор, директор! — Дамблдор, еле сообразил, что кто-то обращается к нему. — Вы опытный боевой маг, потому я временно, на сегодняшний день, назначаю вас замещать меня на занятиях по ЗоТИ.
— Но!..
— Это всего на один день! — лучезарно улыбнулась Амбридж. — Возможно, даже, что я вернусь к обеду.
После заседания Визенгамота Джинни Уизли доставили в Прюэтт-холл, где напоили тройной дозой Умиротворяющего бальзама, чтобы она не устраивала истерик. Был вызван семейный портной, который снял мерки с девицы и по указаниям письма с требованиями к одежде своих воспитанниц Магического Интерната святой Марии и быстро пошил ей полный гардероб.
Мюриэлл закупила для позорящей род внучатой племянницы скромное хлопковое нижнее белье «в цветочек и горошек», плотные нитяные чулки, которые пристегивались к утепленному поясу из плотной ткани. И это не были ее фантазии, в рекомендациях были оговорены все мелочи, даже максимальная стоимость полотна для носовых платков, которые Джинни будет подрубать сама.
Утром, домовики снова напоили молодую ведьму успокоительным, за тем, обрядили ее в скромную форму воспитанниц института. Она состояла из серого шерстяного платья с длинными рукавами и юбкой, черного фартука в комплекте с такими же нарукавниками, чтобы защитить манжеты и рукава во время выполнения грязных работ, и простого белого чепца на голову, без кружев и рюшей, под который полностью убирались волосы.
— Мерлин спаси тех, кто будет рядом, когда закончится действие успокоительных, — пробормотал лорд Прюэтт, глядя на наряд дочери отсеченной от рода Молли, который разительно отличался от вульгарной кучи барахла, что доставили домовики из Норы.
— Не волнуйся. В интернате широкая система наказаний. В том числе, телесных. Спустят трусы и высекут публично, сразу задумается над своим поведением.
В назначенный час лорд Прюэтт аппарировал Джинни в приемную интерната.
— Я должен сразу предупредить, что ваша новая воспитанница сейчас пребывает под действием зелий, и когда оно закончится, может вести себя грубо, скандалить, закатывать истерики.
— Не волнуйтесь, ваша светлость, — ответила ведьма, что принимала новых воспитанниц. — У нас это обычная практика. Мы сразу примем меры, чтобы оградить ее от нанесения вреда окружающим и самой себе. Можете не волноваться, с вашей подопечной все будет в порядке. Кто-то из родственников сможет навестить ее только тогда, когда период отрицания закончится. Если, конечно, будут желающие.
Дама позвонила в колокольчик и из распашных дверей вышли три крепкие по телосложению ведьмы. Две из них подхватили Джинни подмышки, и повели вглубь здания, а третья прихватила багаж.
— Надеюсь, вы не положили ей ничего сверх списка? — уточнила дама приемной.
— Нет-нет. Вот футляр с её палочкой, — Игнатиус передал ведьме узкую и длинную деревянную шкатулку и облегченно вздохнул.