2024-01-26 10:04
Непростой Путь Про-Героя. Глава 19-20
Спускаясь вниз, на стадион, я загнал все свои сомнения по поводу возможности победы в Фестивале глубоко под плинтус, стараясь не продемонстрировать ни тени напряжения.
И, ступив на бетон, таки настроился на позитивный лад — до такой степени, что, дожидаясь сигнала к бою, принялся пританцовывать на месте, имитируя боксерскую работу ногами.
Его Величество Отмороженный смотрел на меня, как средневековая монахиня на Майкла Джексона. Я выполнил в его сторону троечку по воздуху.
Наконец, он соизволил что-то сказать:
— Шода. Я подумал над тем, что ты поведал мне под стенами фестиваля, — обронил Тодороки. И задумался.
— Отлично, — кивнул я, мысленно грязно выругавшись, — Буду рад сойтись с тобой в полную…
— Ценю твое предложение, но вынужден отказать. Я почти на сто процентов уверен, что имею строго гетеросексуальную ориентацию.
Че.
Прозвенел сигнал, и меня снесло ледяной волной.
Помнится, на первой геройской практике я прикидывал, где Тодороки будет опаснее — в закрытом помещении или на открытом пространстве?
Да, он действительно может заморозить все строение целиком… но в здании есть препятствия, укрытия и, самое главное… если он ударит в полную силу — он снесет весь дом.
Я как-то упустил в тот момент, что этот Морозко будет ронять на меня целые айсберги.
Черт.
Первый удар я таки парировал, подорвавшись на собственной мине — было неприятно, но я уже привычный. Может, если с геройской карьерой не сложится, в саперы податься?
Но потом…
Буквально за полминуты все поле превратилось в ледниковый период, а я, как та белка, скоростными зигзагами плясал на самом краю, безуспешно пытаясь подобраться ближе. Отмороженный давать мне передышек не собирался, махая руками в мою сторону с пугающей сосредоточенностью.
Хм…
Впрочем, его льду мне есть что противопоставить. То ли дело огонь…
— Эй, Снегурочка! — крикнул я, запрыгнув на очередной ледяной отрог и пытаясь пробежаться по нему вперед. — Что-то ты слабовато бьешь! Неужели от отца тебе досталось только ремнем?
— Тебе не удастся вывести меня из равновесия, — спокойно ответил Старатель-младший. — Один раз я тебя уже недооценил. Больше подобной ошибки я не совершу.
— Ой, да брось, знаешь, как говорят? Один раз не пи…
Вместо ответа он у**л сразу с двух ладошек натуральным копьем размером с фуру… которую я, совершенно немужественно пискнув, пропустил прямо между ногами, съехав по ней на жопе.
— Ах ты извращенец, не трогай мой генофонд! — завопил я в панике, судорожно оглядываясь в поисках чего-то, что можно в него бросить. Пнул ближайшую стену льда, куски взлетели на воздух…
— Как я уже сказал, мне… — бам.
— Педик!
— Нет, я не это… — бам.
— Гомосексуал!
— Да нет же… — бам. Бам.
— Гомофоб!
Тодороки вздохнул и помассировал глазные яблоки, отбив мой последний ледяной снаряд даже не глядя. Затем он сделал что-то страшное: пустил круговую волну льда, которую я едва сумел перелететь, чудом разминувшись с еще одним копьем. Они у него сверхзвуковые, что ли?!
После этого подлетать в воздух я застремался: чувствовать себя бабочкой, которую сейчас пришпилят иголкой, мне не понравилось.
Еще пару минут побегал… фух-фух… так вот как чувствует себя таракан, за которым тапок охотится, охохо… а я еще ругался на них, грозил карой небесной и газеткой Исцеляющей… надо было посочувствовать бедняжкам… вот она, карма небесная… или кара?
Я перекатился с грацией носорога, да замер на одном колене, пытаясь отдышаться и обхватив себя руками. Холодно. Облачко пара изо рта мешало видимости, забирая и без того драгоценные доли секунд на реакцию.
— Ты же губишь свой потенциал, идиот, — крикнул ему, пытаясь выиграть время. — Если бы ты на Зоне шибанул их огнем, мы бы победили их всех! ТЫ бы победил!
— Я анализировал ту ситуацию. Не считаю, что пламя моего отца изменило бы расклад боя, — парировал Тодороки, покачав головой. — Шода, я понимаю, что ты делаешь, ты пытаешься нарушить мою концентрацию сомнениями в выборе правильной стратегии, но….
— Да нет же! — всплеснул я руками и, крякнув, поднялся на ноги. — Это не причуда твоего отца, болван, это ТВОЯ причуда! И никакие обещания и клятвы этого не изменят. Подавляя себя, ты не только слабеешь, но и рискуешь стать опасным для общества! Тебя запрут в Тартаре, и никакой карьеры ты не сделаешь, и никому ничего не докажешь!
— Да почему ты мне все это говоришь? — сощурился идиот и болван, начиная закипать. — Тебя мой чертов отец купил, или что?!
— Нет! Потому что я Бэтмен! — крикнул я уже на бегу.
Тодороки губит свой потенциал. Факт.
В будущем, я обязательно вправлю ему мозги, но…
Думаете, я не собираюсь пользоваться той форой, которой высокомерный сынок Старателя мне, в своем невежестве, бросает?
Я не Кацуки.
Нет. Ооо, нет — я еще как собираюсь этим воспользоваться! И победить! Я хочу победить! Я всегда хочу побеждать!
Ну и в процессе набить ему лицо.
Горечь поражения и наши ошибки — вот это лучший учитель.
… увы, очередное мини-цунами едва не поставило точку в состязании, отбросив меня опасно вплотную к краю арены. Ух, это близко было. Я стер холоднющий пот со лба подрагивающей рукой. В последний момент успел бросить тело назад, иначе застрял бы в ледяной стене раком. Кто знает, что со мной потом сделает этот гомофоб? Видел я как-то раз видео, которое начиналось так же…
Шото, так и не сдвинувшись со своего угла площадки, строго и холодно начал говорить:
— Я понимаю твое желание выиграть, но это бесполезно. Твоя стандартная тактика — вывести противника из равновесия, сблизиться и победить в ближнем бою с помощью мощных ударов, скорости и напора. Я знаком с ней по геройской практике, я наблюдал ее на Зоне Катастроф, я видел ее здесь, против Бакуго. Не превращай в балаган мое выступление, будь добр. Мой отец смотрит этот бой, я точно знаю, и сейчас мне необходимо довести до его сведения, что…
На этом моменте Тодороки повернул голову к трибуне и принял одухотворенный вид.
Я слушал его и постепенно закипал. Ах ты ж сука, ты реально думаешь, что это ТЫ контролируешь сейчас этот бой? Я тебе что, проходной антагонист, который должен показать твою крутость?!
— … и вот когда он увидит, что я не использую его чертову причуду, он…
— ЭЙ, МИК, — заорал я, подняв голову к экранам и трибунам, — МУЗЫКУ МНЕ, ПОД КОТОРУЮ Я БУДУ ИЗБИВАТЬ ЭТОГО ДАЛМАТИНЦА!
Микрофоны на трибуне заржали, потом зафонили, послышался спор, а затем послышался бодренький хип-хоп. Или фанк? Эсид джаз? Не разбираюсь в музыке.
Я хлопнул в ладоши, закивал в такт…
Удивленный Тодороки метнул в меня еще копье… но оно не долетело.
— Контроль территории, — сплюнул я. И прыгнуп вперед и вверх.
Последовавший ВЗРЫВ, конечно, до Бакуговской Гаубицы не дотягивал, но был хорош. Снесло все — бетон, на котором до сих пор был вагон моих маркеров с предыдущего боя и уворотов; лед, на котором я тоже “наследил”; Тодороки, самого себя поймавший в огромную бейсбольную рукавицу за спино… меня.
Меня тоже подбросило в небо, закрутило, завертело, больно ударило по ногам, мир закружился, верх и низ перемешались… но недаром я — рожден летать!
На мгновение зависнув в наивысшей точке полета, я огляделся и оттолкнулся от так кстати попавшегося куска льда по соседству. Вот ты где!
Прицелиться, маркеры с ладоней, быстрее, со спины, еще быстрее, и пинок прямо в ледяную стену! Грохот, лед разлетается, но на встречу очередной ледяной вал, и еще один, и еще…
Зарычав от негодования, я был вынужден отступить, так и не нанеся удара. Учитывая степень моего негодования, ему бы и одного прямого попадания хватило бы, чтобы вылететь с площадки. Но нееет… уцепился, клещ ледяной.
Я закружил вокруг ошеломленного напором Тодороки, пытаясь нащупать слабость в обороне. Скользкий и цепкий лед чередовался под ногами, но микро-взрывы на поверхности легко решали эту проблему.
И… его движения стали медленнее! Точно! У меня есть шанс, он не успевает за…
Внезапно — сразу несколько хрустальных копьев во все стороны, я почти увернулся, но по касательной чиркнуло — и меня отшвырнуло на лед, обожгло и закрутило, как на катке.
Вот дерьмо, больно-то как! Я затряс пострадавшей рукой, которая как-то нехорошо хрустела. Надо ускорять мышление! Больше! Сильнее!
— Я же гово…
— Да заткнись уже, — активировал я Отражение, валяясь в отдалении и безопасности, и с мрачным удовлетворением увидел, как почти вся ледяная глыба сдетонировала, хорошенько шкваркнув Шото об его собственную стену.
Покрывшийся изморозью Тодороки обмяк и затряс головой, застряв в собственном льду, и я едва телепортацию не освоил — так захотел прописать ему пинок.
Ледяные шипы в два метра высотой попытались меня” отвладецепешить” по самые помидоры, но я даже не замедлился, снеся их широким лоукиком…
И схватив, наконец, попятившегося придурка за отворот куртки!
— Ты пытаешься доказать свою силу, но ты хренов слабак! — яростно заорал я ему в лицо, пытаясь сломать нос.
Рука не долетела, завязнув в ледяном плену!
Отражение!
Лед разлетелся, кулак без замаха шмякнул Шото в нос, а потом я с мстительным удовольствием умножил его до максимальных значений, и голова Тодороки откинулась назад, обрызгав меня кровью. Я повторил еще удар, вбив его, закрывшегося руками, спиной в лед, затряс отсохшей рукой, а затем подсек противника ногой, уронил — и нацелился на локоть.
— Дерясь вполсилы, ты мне не соперник! Я, с*ка, здесь главный герой!
Сломать нос болвану! Руку ему сломать! Уже раз ломал, а Бог любит троицу! Второй фингал, справа, в пару к ожогу, чтоб симметричный стал!
… Тодороки меня искренне бесил.
Он не казался мне наглой гнидой, как Кацуки, его не надо было макать в говно или наказывать. Если разобраться, его даже жалко было. Уважение вызывало то, что он не превратился в невменяемого инвалида с таким-то детством.
И уж точно он не заслуживал унижения или кровной мести.
Но… но просто м-м-мать твою! Я пытаюсь изменить мир с одной гребанной причудой, одной не самой сильной гребанной причудой, которую довел до совершенства, а у этого идиота есть ДВЕ чрезвычайно, катастрофически, куда более сильные — и он позволяет себе игнорировать половину своих возможностей!
Когда на носу война! ДАЖЕ СЕЙЧАС, ПОСЛЕ ЗОНЫ!
Убью! Убью, потом еще раз убью, а потом воткну мозги в правильное место и пусть дальше уже нормальным человеком жить будет!
Лед попытался обхватить мою ногу — Отражение!
Тодороки поймал мою руку в захват и предпринял попытку превратить ее в мороженое? Отражение и прямой в корпус!
Постарался нашпиговать меня метровыми иглами? Отражение, прямой в корпус и пинок в пах решают проблему! Последнее, по моему опыту, почти любую проблему решает…
И я побеждал! Несмотря на то, что он был крепким как черт знает что, Тодороки плыл, все чаще мазал; его тело разрисовал иней, будто веселыми татуировками на рождественскую тематику, а его лед атаковал все медленнее, вплоть до того, что мне больше не нужно было ускоряться.
Внутренне я был более-менее спокоен и собран. Шото не может вблизи от себя ударить в полную силу, сам же от нее и пострадает. Так что…
Я занес руку еще раз. В последний.
Шото Тодороки открыл глаза.
Правая сторона тела парня ослепительно вспыхнула.
Ошалело отшатнувшись и зажмурившись, я…
Был сбит поездом.
Не могу иначе описать это ощущение.
Мысли спутались. Я был дезориентирован и потерян в темноте, жутко болело все тело, причем целиком. В ушах стоял звон, скальп, щеку и правую руку жгло будто огнем… а еще было жутко, жутко холодно.
И я не мог пошевелиться.
— … Пронзающая… беса… дяная Стена… — доносилось издалека, — …ая страсть! … ая мощь! Мы все… го ждали, но кто… подумать…
Дайте поспать, не шумите…
Но моя голова была зафиксирована в одном положении, а прямо по сомкнутым векам било солнце, которое просачивалось сквозь веки… точно, ведь дело уже к вечеру.
Небо… голубое…
Я отвел глаза, лениво и бездумно мазнув взглядом по трибунам.
Машущие руками и вопящие разноцветные люди смешивались в одну безликую массу, пока… пока вдруг я не заметил среди них островок покоя, похожий на кусочек голубого неба, затерявшийся среди толпы.
Какая-то девушка с длинными волосами цвета лазурной волны неотрывно смотрела на меня, затаив дыхание и прижав руки ко рту.
А вокруг нее искрился, казалось бы, сам воздух…
Снова эта девчонка спасает меня одним своим присутствием.
Я засипел, приходя в себя. Дернулся. Черт, не могу выбраться!
Мне не казалось, мне кожу реально обожгло огнем, но форму и волосы мгновенно потушил лед, в котором я и застрял!
С нарастающим беспокойством скосил глаза вперед, на колеблющийся источник света… и жара… Да это… это не солнце… это же… мать мою, он меня сейчас поджарит!
— Невероятно, но Нирен Шода еще в сознании! Но, судя по всему, не может покинуть ловушку! В таком случае…ОТСЧЕТ ПОШЕЛ! ПОВТОРЯЙТЕ СО МНОЙ, ЗРИТЕЛИ! ДЕСЯТЬ!
Я зарычал, изо всех сил напрягая мышцы.
Бестолку. Я был вмурован в цельную глыбу льда — полностью, по самые глаза.
— ДЕВЯТЬ!
Думай!
Ускорение мышления!
Взорвать маркеры на спине, руках… Черт побери, я почти пуст, есть только на спине и одной ноге!
А если бы даже и не был, я сейчас черт знает на какой высоте вишу, я не смогу полностью разрушить лед вокруг, и, будучи в него вмурован, рухну вниз вместе со всей глыбой! Как я приземлюсь?! Да как хренов бутерброд, Шодой вниз!
А если смогу разрушить, то отдачей себе зубы выбью! И мозги следом! Да меня в этом гробу в фарш перекрутит! А-а-а!
— ВвОоСсЕеМм… — искаженной и замедленной записью ревела толпа вместе с Миком.
Стоять, у меня еще есть маркер от удара льдом, и он мощный! Не может не быть, он с бешеной скоростью в меня врезался! Вернее, их там сразу пять…
Но… они только спереди, на плечах, груди и бедрах такой, а множитель со спины почти не ощущается. Лед сжимает крепко, но аккуратно! И он везде!
… вот если бы, если бы у меня был способ активировать маркер повсюду, везде сразу…
— СссЕееМмм….
Стоп.
УСКОРЕНИЕ.
БЫСТРЕЕ! ЕЩЕ БЫСТРЕЕ!
У меня ЕСТЬ такой способ!
Я же научился растягивать маркер на площадь! Буквально день назад!
Осталось узнать, считается ли поверхность моего тела…
С замиранием сердца я расшатал незримые рамки множителей… сначала одного…
Маркер лениво расплылся по большей части тела.
И я сразу же активировал Отражение… но не только в том направлении, в котором шел изначальный удар — а во всех, что шли вовне тела.
Хлопнуло, лед вокруг затрещал… но выдержал, покрывшись сеточкой разломов.
— ШшшшшЕеееееСсссссТттттт….
Мало!
Я лихорадочно растянул второй, третий, четвертый, пятый маркеры, сразу же активируя каждый, четыре хлопка слились в один — и окружающий айсберг затрясло, а я будто оказался закопан в куче песка или гранулярного сахара. Лед буквально размололо. Часть набилась в рот.
И я начал ну ооочень медленно тонуть, будто в тех самых зыбучих песках.
Бл***.
Вторя моим мыслям, толпа затянула:
— ПппппЯяяяяТттттт…
Какого черта они еще считают?! Я жив, я в сознании, я не в нокауте!! Я НЕ ПРОИГРАЮ!
Лицо начало ощутимо жечь огнем от огромного хренова огненного торнадо, которое Тодороки был готов послать в мою сторону.
Плевать. Плевать, я сказал! Ко мне вернулась хоть какая-то подвижность — а значит, я выкарабкаюсь!
— ЧчЕеТтЫыРрЕе!
Напрягая до зубовного скрежета и скрипа зубов все мышцы, я слегка развернулся и вытянул руку немного — и подбросил себя максимальным множителем со стопы!
— ТРИ!
Плечи, пальцы и даже лицо до крови резануло осколками и краями ледяной ловушки, пошла кровь, но главного я добился — я сумел достать до края твердого льда. Подтянулся…
— ДВА!
— А-а-а-а!!! — заорав, таки вытащив обоженное и отмороженное тело из ловушки и не убившись в процессе.
— ВЫ ТОЛЬКО ПОСМОТРИТЕ! С НАШИМИ МОЛИТВАМИ И БАРАНЬИМ УПОРСТВОМ, ШОДА… ВЫБРАЛСЯ! АПЛОДИСМЕНТЫ!
Я замер на вершине настоящей ледяной горы, шипастой и скользкой, прикрывая рукой глаза, которые слепил огонь, и судорожно пытаясь отдышаться. И не свалиться.
Но отдыхать было некогда.
— Как я понимаю, я могу продолжать, — высказался Тодороки, улыбаясь с какой-то безуминкой, а затем я перестал видеть и его, и вообще что бы то ни было, лишь спасаясь от всеобъемлющего, катастрофического пожара.
Столб огня ударил в лед, мгновенно расплавив часть, в результате чего паром скрыло всю арену. Гора подо мной зашаталась и рухнула, и все, что я мог сделать — это попытаться продержаться в воздухе максимально долго. Айсберг таял и превращался в воду, а огонь все продолжал бушевать со всех сторон… и в какой-то момент я просто нырнул в бурную, но спасительную воду со льдинками. В слепую.
Номер был совершенно самоубийственный, не будь у меня трехмерной карты из маркеров, благодаря которой я мог, хотя бы приблизительно, оценивать расстояние до земли.
В итоге сумел выскочить из воды на, буквально, последнем множителе, перед тем как волна ляснулась об сырой бетон — и морской звездой распластаться там же.
Сил не было. Вообще ничего не было. Оставалось только желание пялиться в голубое небо, пока не отрублюсь, но его тоже ничерта видно не было из-за поднявшегося тумана.
Для разнообразия, туман был белым.
На меня ведь сейчас смотрят… и Неджире… и Сэцуна… и Всемогущий… остальные, все, кто ждет победы, все, кто равняется на меня, все, кто рассчитывает… я… больше… я…
Я дал себе еще секунду, а потом перевернулся, захрипел и начал подниматься.
— НЕВЕРОЯТНО! ОН ЕЩЕ СПОСОБЕН ДВИГАТЬСЯ! — как-то умудрился рассмотреть меня комментатор.
Да, мы, тараканы, такие…
Я криво ухмыльнулся, стоя в густом киселе тумана.
Я еще способен двигаться…
И не только.
Тодороки в своей гениальной гениальности не учел одного — я вижу в тумане.
Я вижу его в тумане.
Кряхтя и пошатываясь, наклонился и нашарил под ногами осколок бетона поухватистее. Поиграем в партизанов.
М-м… где-то тут. Тэкс…
Хорошо летит! В отличие от Тодороки, у меня проблем с меткостью не было.
— Техника ниндзя! Техника… э… Розовой Пантеры!
В тумане послышался отдаленный вскрик, а затем в сторону, откуда прилетел камень, ударил очередной ледяной эскалатор — но меня там уже не было!
Как заправский шиноби, я втихаря минировал землю и одновременно крался в совершенно другое место, чтобы подобрать еще снарядов.
Так продолжалось еще пару минут, пока у Тодороки — мокрого, грязного и обгоревшего, в общем, такого же, как и я сам — не лопнуло терпение. Окончательно.
Резко похолодало. Шото провернул какую-то хитрую штуку со льдом, которая очистила воздух над ареной… из-за чего летевший прямо ему в лоб, ускоренный бетонный снаряд был вовремя замечен и перехвачен. А жаль.
— Признаю, ты сильный соперник! Я ПРИЗНАЮ ТВОЮ СИЛУ, СЛЫШИШЬ?! — заорал парень, в наивности своей не замечая, что мы с Киришимой уже высмеяли этот троп. — НО ЭТО ЗАКОНЧИТСЯ ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС!
— Мне тоже есть что доказывать, Тодороки, — ответил я устало, расставляя маркеры. — А ты уже все доказал…
— Не вини меня за то, что будет дальше!— крикнул Тодороки, не слушая. — ВОЛНА ЛЕДЯНОГО ЖАРА!
И я ускорил сознание. До предела. Предельно…
И еще чуть-чуть.
И ЕЩЕ.
В ушах медленно и мерно стучало сердце. Мое сердце. В голове разрасталась тяжесть. Пульсация. Я будто чувствовал напряжение электрических цепей в собственном мозгу, будто ощущал, как зарождается передача нервного сигнала в синаптических щелях, передается от нейрона к нейрону, и бежит по миелиновым волокнам, и дальше, к каждой мышце, и…
Никогда так сильно не ускорялся, и, каюсь, стало интересно. Я просто позволил увлечь себя опасному, преступному любопытству — а насколько я вообще быстрым могу быть?
Где же мой настоящий предел?
Мир остановился, в нем оставалось лишь мое бесконечно ускоренное мышление, и я видел, понимал, что Шото Тодороки делает.
Он очень быстро разогревал воздух, который сам до этого и охладил.
Шото создавал Большой Взрыв, ВЗРЫВ, ВЗРЫЫЫЫыы… мама дорогаааая!
Вся гребанная бетонная площадка, целиком, да даже с дерном по бокам, да даже со стенами, выросшими посреди арены, взлетала на такой же гребанный воздух!
Если бы у меня была шляпа, я снял бы ее перед Мастером — до его возможностей моим маааленьким и застенчивым взрывам было как до Луны. На которую я, судя по всему, и полетел.
Но шляпы не было — был только матерящийся в слоу-мо Нирен Шода, отчаянно удирающий от кусков бетона, ставшего вдруг стаей птиц. Видимо, Цементос тоже на Неджире засматривался…
Множителями с ладоней я медленно поднял себя в воздух над осколками, еще выше, выше самых высоких трибун стадиона, выше всех этих людей, почти к облакам, почти к солнцу…
Казалось, будто внизу я вижу Большой Взрыв в миниатюре.
Со скрипом ворочая головой, я огляделся, стараясь составить лучшую траекторию. У меня мало времени. Скоро камни начнут падать, а мозги уже, такое ощущение, дымятся. Больно.
Разглядел улетающую вверх тормашками Полночь. Забавно.
Медленно вытянул руку, с интересом рассматривая этот замедленный мир. Вторую… теперь ногу…
Оперся на ближайший, кубической формы, бетонный кусище размером с двух меня. Перенес вес, двигаясь будто сквозь смолу…
Оттолкнулся и неловко шагнул вперед, чувствуя, как рвутся мышцы от диких скоростей и таких же диких перегрузок.
Головная боль начала нарастать.
Теперь сюда…
Теперь…
Музыкальное сопровождение
Тогда же.
Спортивный Стадион Академии Юэй.
Кен Ишияма, преподаватель современной литературы и профессиональной этики в Академии Юэй, также известный как Городской Герой Цементос.
Когда молодой Шото Тодороки отправил весь стадион на поиски небесного рая, Кен разразился высококультурными проклятиями и попытался остановить безумных первокурсников.
И ведь не в первый раз уже такое! Каждый раз он выполняет свой сокровенный долг и пытается вовремя успеть, и чаще всего — успевает, но тут…
Но огромную пятислойную преграду, которую он выставил между сдуревшей молодежью, мощный взрыв Тодороки даже не заметил.
Слава богу, Шода не полез в самый его эпицентр, но…
Что ж, это произошло мгновенно. Но где же студенты? Где Тодороки?! Где Шода?! Не пострадал ли кто?! Нужно поймать, нужно…
Увы, возможности преподавателя литературы были лимитированы: бетона, не размолотого в крошево, на земле практически не осталось. Да что там, даже его собственный помост из специального запаса на чрезвычайный, как раз вот такой случай — и тот смело, будто метлой могучего дворника.
Не все знали об этом, но одна из слабостей Цементоса заключалась в том, что он не мог контролировать цемент или бетон, если они находились в воздухе. Необходима была связь с землей… а кроме того, нужен был и тактильный контакт.
К тому же имелась и вторая слабость. Нужен был источник, настоящий, не-причудный цемент. Бетон. Клинкер, на худой конец. Да даже шлаковый или силикатный сойдет…
Все выше перечисленное делало Кена совершенно бесполезным, например, в горах.
Или вот сейчас.
Аж зависть на мгновение кольнула — Тодороки-младший мог сам создавать свой лед.
Но преподаватель литературы быстро подавил совершенно неприемлемое чувство, не соответствующее высокой планке этического компаса профессионального героя. Нащупав хоть какие-то остатки подконтрольного бетона, он обеспокоенно вгляделся в сыплющиеся с неба осколки арены.
Тодороки — был в порядке. Каким бы сумасшедшим этот спокойный, казалось бы, ученик не оказался, себя от собственной атаки Шото защитить догадался. И сейчас он застыл у самого края арены, среди осколков льда и падающих кубов бетона.
Но где же… На поле его нет, и у стен нет, так где же…
Поворачиваясь всем телом и привычно костеря собственное тело, Цементос огляделся и попытался нащупать взглядом падающего, изломанного или, не дай директор Незу, расчеленного ученика. Надеясь хотя бы поймать то, что от него осталось. Но…
И тут с трибун послышались крики.
И Цементос взглянул на арену.
И совершенно нелитературно охренел.
Потому что среди кусков бетона, низвергающихся вниз, металась синяя молния, все набирая сумасшедшую скорость и снижаясь…
Нет, не молния…
Это кто-то бежал, бежал вниз по обломкам, пока не…
С пробирающим до костей грохотом эта молния обернулась Ниреном, мать его, Шодой, который метеором рухнул с небес — прямо перед Тодороки.
Поднялась волна щебня и пыли…
От чего сын Старателя кубарем выкатился за пределы арены, пробив собственный лед — и ошеломленно шлепнулся на задницу.
А залитый кровью Шода от которого веяло жутью и угрозой, сделал шаг вперед, неотрывно глядя на Тодороки…
И прорычал:
— ТЕБЕ ПОНАДОБЯТСЯ ВСЕ ТВОИ СИЛЫ, ЧТОБЫ ХОТЯ БЫ НЕ ОТСТАВАТЬ!
После такого Кен тоже сел, где и стоял.
“Мне нужен отпуск, — подумал Цементос отрешенно. — Где-то, где нет безумных первокурсников. Окинава? Нет, с Тодороки, Мидории или Шоды станется попасть туда на практику. Гавайи, может быть? Нет, туда могут заглянуть американские почитатели Всемогущего. Может быть, Антарктика? Да…”
Иллюстрации:
Спокойный. И слегка обледеневший.
Уже не очень спокойный.
"Да, я клялся и божился, что не буду грешить, но теперь я АЖ ВОСПЫЛАЛ!!1"
Та самая стена.
Большой Взрыв. Был в оригинале. Моя любимая сцена во всем аниме.
Где-то там прыгает Шода.
По-английски этот прием Тодороки называется "Flashfreeze Heatwave", и суть его заключается во взрывном разогревании предельно охлажденного воздуха. Реалистичность… вызывает сомнения, однако канон есть канон. Будем считать, что Шото шарит за физику.
На небе Полночь. Гы.
Ну и… мы тут. Finally ^_^
Примечание автора:
Оба турнира подошли к концу.
Большое спасибо всем, кто поддерживает, и особенно тем, кто участвовал в опросах.
Следующая глава нашего спортивного события — финальная.
Также в следующей главе, в примечаниях, подведу итог романтического состязания.