2024-02-21 07:36
Я лежал в своей кровати и смотрел в медленно светлеющий потолок. За окном разливалась утренняя заря и, на удивление чистое от обычных серых облаков небо, было окрашено в яркие цвета рассвета.
Не так давно мы наконец закончили разговор с тётушкой и мамой и разошлись. Аврора забрала спящую дочь и ушла порт-ключом в своё поместье, а мы с матушкой разошлись по спальням.
Мне пришлось выложить им всё о том, что происходит в школе, о моих догадках касаемо Дамблдора и Запретном Коридоре с чёртовым цербером, сидящем верхом на люке, о подкатах директора и, естественно, о избранном и его шраме, в котором я своим зрением видел неприятное коричневое марево крестража Волдеморта. Точно такое же, как и на диадеме Ровены Рейвенкло, найденную в Выручай-Комнате.
Да, я её нашёл. Ещё тогда, когда собирал сломанную мебель для своей берлоги. Вот только даже приближаться к ней я не стал, предпочтя обойти стороной. Слишком опасным казался мне артефакт основательницы Хогвартса, буквально сиявший от переполняющей его структурированной магии самых разных цветов, поверх которого парило коричневое марево. Так что она так и лежит в серванте посреди Комнаты Потерянных Вещей на макушке мраморного бюста.
Но вернёмся к нашему разговору. После того как я поведал всё, что знал, началась настоящая дискуссия. Не сразу, конечно. Сначала две сестры поливали грязью Дамблдора вместе со всем преподавательским составом, ругая за идею притащить существо невосприимчивое к магии пятого класса опасности, спрятать легендарный артефакт в школе, полной детей, да ещё и всеуслышанье объявить о смертельной опасности, таящейся в Запретном Коридоре. И это перед толпой пубертатных подростков с шилом в пятой точке.
А уж когда я рассказал про разборки с Малфоями, и младшим и старшим, то досталось уже и мне. За то что их об этом не оповестил. К тому же, как впоследствии оказалось, именно старший блондин был ответственен за то, что Инганнаморте узнали о нашем с матерью присутствии в Британии. Вот только откуда этот скользкий тип прознал про то, кем на самом деле являлась матушка пока неизвестно. Даже эта информация досталась от того самого слизеринца с турнира, чей след странным образом затерялся и даже Бёдвар со своими связями не смог его отыскать. Пока достопочтимый Эдмунд Бёрк, ныне носящий другое имя, во всей своей предпринимательской мудрости не решил, что пора расширять семейное дело и не явился в Италию, надеясь, что инцидент трехлетней давности успешно позабыт. Где вскорости и пропал.
Жаль, что руки у Тофана в Британии слишком коротки, чего не скажешь о тамошнем лидере чистокровных радикалов, коим и является Люциус Малфой. Иначе злопамятная Аврора пустилась бы во все тяжкие. В отличии от Инганнаморте, которые хоть и имели огромное политическое влияние в Италии, но быстро растеряли всякую поддержку после некоторых действий со стороны Тофана, что и позволило в итоге безнаказанно вырезать весь род, с Малфоями такое не прокатит. За ним стоят рода «бывших» Пожирателей Смерти, а также нынешний британский министр магии. А Тофана, хоть и сильны, но калибра того же Дамблдора ещё не достигли. Но всё это не значит, что блондинчики будут прощены.
В общем после того как две женщины наконец немного успокоились и закончили с лекциями и шокирующими новостями, мы наконец смогли вернуться к плану по спасению жизни моей матери. И даже набросали кое-чего. Пока вчерне, просто мысли, но пока и этого достаточно. Главное успеть всё сделать до конца экзаменнационного периода летом.
— Бьяджо? — раздался тихий голос матери, вырвавший меня из мыслей, — Ты не спишь?
— Нет. — отозвался я, приподнимая голову с подушки и глядя на стоящую в дверях Амелию. Женщина выглядела неважно. Опухшие красные глаза, следы слёз на щеках. Но всё это не убавляло её красоты, особенно в тонкой ночной одежде, ничуть не скрывающей плавных форм. Впрочем я решительно отбросил подобные мысли и сосредоточился. Сейчас не время, — Что-то случилось? Почему ты плакала?
Матушка прошла в комнату и уселась на край моей кровати, пристально вглядываясь в мои глаза.
— Я хотела извиниться. — вздохнула она, — Ты был прав, я должна была рассказать тебе давным-давно о том, что со мной происходит. Но тогда, да и сейчас, все мои мысли были заняты твоим благополучием. Если я умру…
— Ты не умрёшь. — я резко прервал её, садясь на кровать, — Я приложу все силы для этого. Если надо будет, то я разберу весь Хогвартс по кирпичику, залью всю землю кровью по колено, но ты не умрёшь, поняла? Не смей даже думать об этом.
В ответ женщина слабо улыбнулась и придвинувшись ближе, крепко обняла, прижавшись всем телом. Я почувствовал как плечо, на которой она положила голову, потихоньку намокает от пролитых слёз.
— Хорошо, как скажешь, куоре мио. Прости меня. — она вдруг подняла голову и посмотрела мне в глаза, — И прости за то что эгоистично выдернула тебя из новой жизни, вернув сюда.
— Что? — я опешил. Вся злость на её предыдущие слова испарилась за мгновение, оставив после себя лишь недоумение и шок.
— Когда ты…
— Когда произошёл тот случай я словно потеряла часть себя, понимаешь? Ты был единственным из-за чего я вообще продолжала жить. — она глубоко вдохнула и медленно выпустила воздух, успокаиваясь, — И если бы тебя не стало, то и меня бы уже не было, понимаешь?
Я медленно кивнул.
— И тогда я обратилась к отцу. Он хоть и портрет, но созданный Инганнаморте, а значит хранит многие знания. Именно он когда-то обучал меня магии Крови. И тебя тоже он хотел начать учить, но я попросила этого не делать. — она извиняюще посмотрела на меня и продолжила, — С ритуалом мы определились достаточно быстро и даже несмотря на предупреждения отца я ни разу не сомневалась. Лишь надеялась, что твоя душа не ушла на перерождение. — мама замолчала, после чего вдруг спросила, — Сколько тебе было когда это произошло?
— Ты забыла? Мне было восемь. — я включил дурачка, но судя по её взгляду это не прокатило, — Когда ты поняла?
— Почти сразу. — пожала она плечами, — Даже несмотря на потерю памяти ты был на удивление рассудителен и умён. К тому же, согласно описанию ритуала, потерять память ты мог только в том случае, если твоя душа ушла на перерождение. Ведь тогда вся память о прожитой жизни стирается. Так сколько тебе было?
— Двадцать два. — вздохнул я, — мне было двадцать два года, когда в ночном небе надо мной возникла кровавая луна, а на голову свалился незнамо откуда возникший горшок. А в следующее мгновение я уже открыл глаза в своей спальне.
— Такой взрослый… — она тепло улыбнулась и провела ладонью по моей щеке, — Прости меня.
— Я никогда тебя в этом не винил и сейчас не виню. — я хмыкнул, — Даже наоборот, благодарен. Благодаря этому у меня теперь есть семья. Вот только чего ты раньше молчала?
— Боялась как ты отреагируешь. — Амелия немного облегченно вздохнула, — Я, получается, виновата в двух твоих смертях. И это давило на меня. — она сделала паузу, — Расскажешь как ты жил?