2024-03-08 15:00
Антон пришёл в себя от холода, пронизывающего тело. Мышцы покалывало, как после долгого нахождения в неудобной позе, а левую ногу неприятно тянуло, словно после судороги. В висках гудело, во рту чувствовался кисловатый привкус, в глаза словно песка насыпали, сердце колотилось — в общем, все признаки весело проведённого времени накануне, если бы не окружающая обстановка.
Осторожно повернув голову направо, он некоторое время таращился на железнодорожные пути. Зрение было до странности чётким, поэтому можно было рассмотреть мелкий гравий и даже пыль на рельсах. С другой стороны вдали виднелась стена, а чуть ближе — деревянная скамья какого-то очень знакомого вида и странной формы урна с логотипом РЖД.
Антон, тяжело кряхтя, сел и на несколько секунд крепко зажмурился, пережидая внезапно нахлынувшую тошноту. Однако долго отдыхать ему не пришлось, потому что послышались тихие шаги, заставившие его резко поднять голову. Из тумана, медленно расползающегося с перрона, выступила высокая фигура. Молодой мужчина, опознанный как Баки из воспоминаний Люциуса-не-Люциуса, медленно приблизился.
— Ну, здоров, товарищ Долохов, — произнёс он приятным, чуть хрипловатым голосом. — Помочь?
— Можно, а то у меня ни суперсолдатских сил, ни молодости, — проворчал Антон, хватаясь за крепкую живую руку с мозолистой ладонью. Рывком поднявшись с пола, он огляделся по сторонам. — Так это и есть тот самый знаменитый призрачный вокзал? Скромненько, но чистенько.
— Ты же знаешь, кто я такой?
— Естественно! — насмешливо закатил глаза Антон. — Мне твой друг все уши прожужжал и показал сотни воспоминаний о тебе и вашей жизни.
— Мелкий сентиментален, но это лучше, чем занудство сиятельного Люциуса Малфоя, — хмыкнул Баки и, достав из кармана куртки пачку сигарет, предложил: — Закурим?
— А выпить не найдётся? — уточнил Антон, вытащив сигарету и прикурив от огонька зажигалки. Сделав глубокую затяжку, он пояснил: — Я же почти десять лет сидел на тюремной, а потом на лечебной диете. У Малфоев, конечно, всё самое лучшее, но куриный бульон с сухариками — это куриный бульон с сухариками, и на шашлык он совсем не похож!
— Слушай, а про шашлык ты вовремя напомнил, надо бы замутить.
— Эх, жалко, мы с тобой не сможем вместе устроить маёвку… — вздохнул Антон и вдруг бешено заозирался по сторонам.
— Ты чего? — насторожился Баки.
— Я же с пацаном был, с Гарри Поттером! Ну, в начале ритуала! Мы за руки держались! Я его что, потерял?!
— Да не кипишуй ты! Мне кажется, этот перрон — место обмена душами, а он к этому не имеет отношения. Вернее, имеет, но косвенное. Если мы тут окажемся втроем, то можем перепутать дорогу.
— Я думал, что провожу его до тебя, а потом передам с рук на руки, — досадливо поморщился Антон. — Жалко его, такой бедовый, хоть и не по своей вине.
— Люциус про него рассказывал, — хмыкнул Баки, усевшись на скамью и закинув ногу на ногу. — Сдаётся мне, что этот пацан всех нас переживёт и проводит по вокзалам.
— Будем надеяться, но ты всё-таки… поищи его на всякий случай.
— Замётано, — кивнул Баки, который чувствовал себя на платформе так, словно вернулся в молодость. В те времена, когда был силён и здоров и считал, что впереди у него только сияющее будущее. Докурив сигарету, он выкинул окурок в урну, потянулся и, погладив плоский живот, сообщил: — Жрать хочется…
— Так давай организуем шашлык! — вспомнил о маёвке Антон, немного успокоившийся по поводу потерянного мальчика. — Всё равно пока ни выхода, ни дрезины нет, а, со слов Стива, здесь можно поживиться чем угодно.
— Ну… — Баки прищурился, а потом чётко, чуть ли не по слогам произнёс: — Хочу: во-первых, крепкий деревянный стол и стулья, мангал, берёзовые угли, сухую виноградную лозу, немного вишнёвой коры, мясо… Свиные рёбрышки и шею по паре кило, килограмм красного лука, уксус и специи для маринования, шампуры, ножи и миски…
Пока он перечислял, всё запрошенное неторопливо появлялось на перроне и укладывалось рядками на скамейке и на полу. Антон проверял качество доставки, что-то тихо бурча под нос, а потом громко заржал, услышав:
— А во-вторых, хочу холодную водку “Столичную” — два литра, пива “Жигулёвского” разливного — десятилитровую канистру, а ещё зелени и сладких помидоров, да не противных “пластиковых”, а потомственных сортов, таких рябеньких и ароматных. Потом хлеба белого и чёрного…
Когда Баки наконец замолчал, Антон прокомментировал:
— Эх, закинуть бы тебя в старика… Золотая рыбка сто раз пожалела бы о спасении, а старуха носила бы тебя на руках. Добытчик!
— О! И воблы сухой, но чтоб с икрой! — поднял вверх палец Баки и удовлетворённо кивнул, когда поверх огромного пучка разной зелени свалился проволочный кукан, на котором висели, как диковинные украшения ожерелья астраханского аборигена, штук двадцать хорошо провяленных рыб. — Золотая рыбка — херня, я бы и джинна замучил!
Некоторое время они, перебрасываясь шутками, мариновали лук и мясо и нарезали овощи для салата, а потом Антон нажелал магнитофон, кассеты с русскими песнями, видеопроектор и экран.
— У меня думосбора нет, — сообщил он Баки, который проверял остроту шампуров. — Есть идеи, как будем извлекать воспоминания?
— Так тут территория магического беспредела. Давай отожмём у кого-нибудь, — равнодушно пожал плечами тот.
— И правда, чего это я… — поморщился Антон и пожелал: — Думосбор без кровной защиты!
Чуть ли не в миску с салатом плюхнулась тяжёлая металлическая чаша, испещрённая рунами по ободку. На вид она была очень древней, поэтому Баки уточнил:
— Эта хрень-то работает? У неё срок годности не истёк?
Антон приложил к виску пальцы и аккуратно вытянул длинную серебристую нить воспоминаний, которую опустил на дно артефакта. Проектор заработал, демонстрируя на белом экране момент вынесения приговора в Визенгамоте.
— О! Это магический суд? Выглядит… средневеково, — прокомментировал Баки, нанизывая мясо на шампуры. — В кино этих чуваков по-другому показывали.
— В этом вашем кино я страшный урод, — ухмыльнулся Антон, аккуратно нарезая хлеб. — Такое ощущение, что актёров, играющих Пожирателей, набирали по принципу: чем страшнее, тем лучше.
— Ну так зло должно быть узнаваемым с первого взгляда! — рассмеялся Баки и попросил: — Налей уже для сугреву, а то чё мы всё, как дураки, всухую и всухую.
Антон наполнил стопки водкой и состряпал нехитрую закуску — кусочки чёрного хлеба с майонезом и шпротами, о которых не забыл запасливый заказчик. Чокнулись, выпили без тоста, занюхали и снова налили, чтобы не потерять настрой и градус. Вскоре и шашлык подоспел, распространяя аппетитный запах на всю платформу.
Некоторое время они молча ели обжигающе горячее мясо, закусывали его салатом и хлебом с чуть кисловатым пряным луком. И только когда первая бутылка водки закончилась, а большая половина шампуров опустела, Баки, удовлетворённо вздохнув, уверенно заявил:
— Это просто идеальное место для дружеских посиделок! Никто не мешает, мясо получается сочное, водка не нагревается, а пиво не выдыхается. И, главное, всё бесплатно! Вот где надо проводить отпуск!
— Только за пребывание в этом месте придётся платить временем реальной жизни, — напомнил Антон, на что получил небрежное:
— Фигня. Ради такого не жалко!
Наконец, наевшись и чувствуя приятную расслабленность, они решили, что самое время перейти к просмотру воспоминаний. Начали с самого детства, причём Баки, находясь на призрачном вокзале, вспомнил такие вещи, о которых люди обычно забывают по мере взросления просто из-за того, что новые впечатления вытесняют старые, утратившие актуальность.
Молодые родители тянули к нему руки и агукали, умилённо улыбаясь. Сёстры пытались заплести косы из его отросших волос, делились тряпичными куклами и смеялись над его гримасами из-за кислого яблока. Соседский кот поцарапал ему ногу, а ведь тогда ему было всего шесть или семь лет. Со Стивом они ещё не были знакомы, значит, точно до поступления в среднюю школу.
Как ни странно, у Антона была очень похожая жизнь в детстве. Такой же бедный район, застроенный серыми многоэтажками; ребятня, проводящая свободное время на улицах, вечно работающие родители, крохотная квартира, скудно обставленная простенькой мебелью. Детский сад, а потом младшая школа, в которой приходилось выбивать себе место, чтобы не стать козлом отпущения.
Да и обучение магии не сильно отличалось от обычных занятий. Те же формулы, зубрёжка длинных трактатов, написание домашних заданий и бесконечные тренировки. Мажата были такими же зверёнышами, как мальчишки-маглы. Устраивали битвы стенка на стенку, ухаживали за понравившимися девушками, курили, сбегали с уроков и снова дрались компаниями или поодиночке.
— Ты, конечно, тот ещё красавчик! За каким хреном полез к Волдеморту? Чего тебе на свободе не хватало? — спросил Баки, разливая по стопкам водку.
— А ты нахрена дрался и участвовал в подпольных боях? Не мог работать в приличном месте и быть как остальные законопослушные американцы? — ответил Антон. — Устроился бы на верфи или на консервный завод, лет в двадцать женился, завёл с пяток детишек.
— Уел. Спокойная жизнь не для нас, — согласился Баки и произнёс тост: — Ну, чтоб у нас всё было…
— А нам за это ничего не было! — поддержал его Антон и залпом выпил приятно холодную водку, которую занюхал корочкой чёрного хлеба. — А почему ты не женился?
— А ты?
— Моя жена исчезла, — помрачнел Антон. — Если ты не против, это показывать не буду. Слишком тяжело.
— Договорились, — согласился Баки. — А я не женился, потому что был бабником. Вот просто нравились мне все подряд девчонки. Не мог выбрать одну единственную
— Бывает, — усмехнулся Антон. — У меня такой период длился до пятидесяти лет, пока не влюбился.
Дальше воспоминания пошли о военном времени, что с одной, что с другой стороны. Долохов стал наставником для молодых Пожирателей Смерти, которых натаскивал так, чтобы те не погибли в первой же стычке с аврорами или другими волшебниками. Заодно пытался понять, как “вылечить” Тома Риддла, стремительно превращающегося в Волдеморта.
У Баки же было обучение на базе в форте МакКой, потом отправка на фронт в Европу, где он стал снайпером. А после: плен, изнурительная работа на каком-то чудовищно огромном заводе, ужасная простуда и попадание в группу “счастливчиков”, ставших подопытными кроликами врачей, разрабатывающих суперсекретные препараты.
— Из тебя лепили супера? — уточнил Антон, глядя на дёргающееся тело, привязанное к металлическому столу.
— Ага, только я тогда этого не понял, а Стив, когда спасал нас, не озаботился сбором информации. Все документы прибрали умники из СНР, а от них утечки на сторону не было. Так что я выжил, упав в ущелье, только благодаря этим препаратам.
— Спасибо Гидре за наше счастливое будущее! — насмешливо отсалютовал ему Антон и вернулся к просмотру воспоминаний.
Несмотря на количество выпитого алкоголя, Баки не чувствовал себя сильно пьяным, только немного под хмельком, приятно расслабленным. Поэтому он первым увидел, как в двух концах платформы появились светящиеся вывески со словом “Выход” и силуэтом бегущего человечка. Антон, заметив, что он замолчал, проследил за его взглядом и прокомментировал:
— Кажется, нам намекают, что вечер воспоминаний окончен.
Баки разлил по стопкам остатки водки и, поднявшись со стула, произнёс:
— Ну, тогда на ход ноги!
Антон тоже встал и, чокнувшись с ним, залпом выпил, а потом раскрыл объятия со словами:
— Давай уже побратаемся, как нормальные русские мужики. — Крепко прижав его к себе, он попросил: — Присмотри за мальцом. Не дело это — гоняться за сиротой, а потом использовать его как приманку и жертву.
— Договорились, — ответил Баки. — Не переживай. Стив тоже не мудак, чтобы издеваться над ребёнком.
Они похлопали друг друга по спинам и с неохотой расцепили объятия. Антон, тряхнув головой, закурил и вальяжной походкой отправился направо, к выходу, у которого на стене была нарисована звёздочка, такая же как на щите Капитана и протезе его сержанта. А вот Баки, никуда не торопясь, смотрел ему вслед, словно знал, что его время ещё не пришло и надо подождать какого-то знака.