2023-04-26 03:00
Падение сурка — глава 28
Глава 28
.
В здании жандармерии в Гренобле Жан-Полю до этого не доводилось бывать, но оно знакомо всем жителям этого города. Оно представляло собой впечатляющее сооружение. Это большое здание с множеством окон, белого цвета с зелёной отделкой. Оно являло собой блестящий образец французской архитектуры.
Это было не только красивое здание, но и эффективное с точки зрения безопасности. Очень охраняемое. Сбежать отсюда не представлялось возможным.
Офис жандармерии был многолюдным. Большой и просторный, хорошо освещенный, и в нём достаточно места для всего необходимого оборудования. Повсюду стояли рабочие столы жандармов. Отдельные кабинеты имелись лишь у руководителей и старших детективов.
Каца больше всего поразило обилие офисной техники. Большие плоские мониторы стояли на всех столах. В двухтысячном году плоские мониторы были маленькими и стоили безумных денег. Их покупали в офисы лишь крупные компании. А тут к большинству мониторов даже не шло проводов от системных блоков, да и самих блоков не было. По всей видимости, компьютерная начинка была встроена в сами мониторы.
Прошло каких-то пятнадцать лет, а техника шагнула далеко вперёд.
Он сидел на жёстком стуле со спинкой перед столом, расположенным почти в центре офиса. Его руки были закованы в наручники и покоились на коленях.
Жандарм высокий и внушительный мужчина. Он был одет в чёрную форму с белой отделкой. На груди у него висел значок, показывающий, что он сотрудник жандармерии.
Он сидел за столом лицом к задержанному, и смотрел на мужчину холодным, невыразительным взглядом. Он не испытывал сочувствия к Жан-Полю. Его заботило лишь получение ответов.
— Жандарм Даниэль Робер. Ваше имя, фамилия, гражданство и место жительства?
— Жан-Поль Кац, гражданин Франции. Раньше жил в Гренобле по адресу…
Робер с каменным лицом слушал ответ задержанного и печатал на клавиатуре показания.
— Дата рождения?
— Третье июня тысяча девятьсот восьмидесятого года.
— Вы знаете, за что вас задержали?
— За глупость.
— Вооруженное нападение, грабёж и угроза жизни.
— Звучит безумно, — он с интересом продолжал рассматривать современные девайсы.
На столе жандарма лежал большой плоский телефон без кнопок. Вряд ли он стоит дорого, иначе жандарм не смог бы себе позволить его покупку на свою зарплату. Следовательно, такая техника стоит недорого и доступна каждому. Кац подумывал о приобретении такого же устройства, как только освободится и разживётся деньгами.
— По нашим сведениям месье Жан-Поль Кац пропал без вести в двухтысячном году. У вас есть документы, подтверждающие личность?
— Потерял пятнадцать лет назад.
— И как же вы жили все эти годы без документов?
— В горах.
— В горах?
— Да.
Следователь начал испытывать раздражение.
— При каких обстоятельствах вы потеряли документы и почему жили в горах?
— Пятнадцать лет назад я отправился в поход в горы, сорвался с утёса, сломал ногу, получил травму головы и потерял память. Меня нашла девушка, привела к себе домой и вылечила. Она отшельница. Жила одна в горной избушке. Из-за амнезии я не помнил своего имени и знакомых. Поэтому остался жить с этой девушкой. А недавно память пробудилась, и я решил вернуться домой. Девушка-отшельница отправилась вместе со мной. Уж очень за эти годы мы привыкли друг другу.
— Думаешь, я поверю в эту чушь? — грохнул кулаком по столу жандарм.
— Мне плевать, поверите вы или нет, — даже не шелохнулся Кац. — Так всё и было.
— Твоя подружка говорит на каком-то непонятном языке. Ты её понимаешь?
— Как бы мы друг с другом общались все эти годы? Естественно, понимаю.
— Что это за язык? — прищурился Робер.
— Я вам не филолог, чтобы в языках разбираться. Наверное, какой-то швейцарский диалект.
— И откуда ты его знаешь?
— Выучил. Как дети учат язык, так и я его выучил. Месье Робер, надеюсь, с девушкой всё в порядке? Ей требуется лечение. Она испытала сильный стресс.
— Твоей сообщницей занимаются. Мы выясним, кто она на самом деле. Тебе стоит побеспокоиться о себе. К тебе выдвинуты серьёзные обвинения.
— Ваши обвинения писаны вилами по воде, месье Робер, — то, с какой уверенностью Жан-Поль держался, жандарма начинало бесить.
— Парень, ты угрожал пистолетом туристам! Угрожал же?
— У меня не было оружия.
— У меня есть показания потерпевшей и свидетеля, которые утверждают, что ты угрожал им пистолетом и выстрелил в их имущество разрывными патронами. Их палатка с вещами в результате этого взорвалась. Ты все ещё будешь утверждать, что этого не было?
— Конечно, жандарм. Это звучит бредово. Любому обывателю известно, что не существует разрывных патронов для пистолета. Ещё раз вам говорю — у меня не было никакого оружия.
— Свидетели утверждают иное.
— Они врут. На самом деле всё было не так. Моя подруга застряла в ущелье. Я спешил позвать спасателей, и случайно наткнулся на лагерь альпинистов. После чего я попросил у них помощи, но двое из них в резкой манере мне отказали и оскорбили. Я им сказал, что девушка находится в опасности и попросил помочь в её спасении или хотя бы одолжить альпинистское снаряжение.
— Так-так, — застрочил клавишами на клавиатуре жандарм. — Что дальше?
— Блондинка натравила на меня своего парня. Тот бросился на меня с ледорубом. Я выбил ледоруб из его рук. В процессе борьбы мы повалились на их палатку, и она порвалась, а вещи разметало по округе. Другая пара обиделась на своих спутников. Пьер и Жаклин начали с ними спорить. Блондинка угрожала мне, кричала о том, что подаст заявление в полицию о том, что я угрожал её убить и пытался изнасиловать.
— А что скажете по поводу ограбления, месье Кац?
— Я психанул. Подумал, что эти двое неадекватные и могут помешать мне спасти человеческую жизнь. Чтобы они не помешали операции спасения, я забрал у них ботинки. Также, я одолжил у них телефоны, но исключительно с целью попытаться хотя бы с одного сотового дозвониться до службы спасения. Я честно предупредил, что верну их вещи на обратном пути. И действительно вернул им обувь и телефоны после того, как мою спутницу удалось спасти. Пьер и Жаклин помогали мне в спасении спутницы. Мы использовали их альпинистское снаряжение, за что я им очень благодарен. Вряд ли можно назвать кражей одолженные ботинки. Замечу, что делал это не из корыстных целей, а ради спасения человека.
— То есть вы утверждаете, что никакого оружия не было?
— Не было.
— И вы не стреляли?
— Не стрелял. Вы сами себя послушайте, месье Робер. Пистолет с разрывными пулями, серьёзно? Вы хотя бы с вашими экспертами советовались?
Робер поморщился, будто от пощёчины. Он и сам не верил в существование разрывных пуль для пистолетов. Оттого показания блондинки ему казались неправдоподобными. К тому же, двое других туристов твердили, что никакого оружия они не видели и добровольно отправились на помощь. Кто-то явно врёт, вот только кто, он не мог определиться. С одной стороны бред про взорванную палатку с вещами. С другой стороны чушь про амнезию и швейцарскую отшельницу. Но мелкая девица с мутацией ушей в наличии и двое свидетелей подтверждают, что её спасали из ущелья. Плюс говорит она на непонятной тарабарщине, которую ни один из переводчиков не может понять. От всей этой истории несло гнилым душком. Голова жандарма начинала болеть.
Блондинка ему самому не понравилась. Истеричная, визгливая и стервозная. Такая действительно могла натравить своего парня, а потом написать заявление. Он на таких насмотрелся за время службы в жандармерии.
В противовес этому Кац оставался спокойным, будто абсолютно уверен в своей правоте. Но его рожа Даниэлю не нравилась. Вся в шрамах и с взглядом матёрого убийцы. Но ещё больше ему не нравилась его левая рука. Под разрывами искусственной кожи проглядывался стальной протез. Связываться с инвалидами ему совершенно не хотелось, ведь стоит только общественникам и прессе прознать о том, что жандармерия арестовала двоих инвалидов без особых на то оснований, как поднимется вой на всю страну.
Оснований для ареста не имелось. Никаких доказательств обвинений нет, кроме слов потерпевших и их испорченного имущества. Но имущество они могли испортить и сами.
Где оружие? Если оно и было, то Кац наверняка от него избавился. Попробуй найти пистолет в горах. На это могут уйти десятилетия, и это с условием привлечения сотен поисковиков. А где их взять? Грабёж? Так ведь ничего не пропало. Все вещи возвращены владельцам.
Максимум можно предъявить Кацу хулиганство и привлечь за драку. Но тогда нужно привлекать и второго участника, устраивать перекрёстные допросы, чтобы выяснить, кто же на самом деле повредил имущество.
Ещё можно задержать этого мордоворота на сутки для выяснения личности. Робер представил, столько предстоит бумажной работы, и понял, что не хочет этим заниматься.
Его девушку и вовсе не за что привлекать. Она пострадавшая. Так ещё тоже инвалид — карлица. Её можно привлечь лишь за отсутствие документов. Но если она на самом деле швейцарская отшельница и документов у неё никогда не было, то бумажной работы предстоит ещё больше.
— Мишель, — окликнул Робер жандарма за соседним столиком. — Сними с него наручники, — кивнул он в сторону задержанного. — Месье Кац, подпишите протокол, и можете быть свободны.
— А моя спутница?
— Её тоже скоро освободят. Я распоряжусь. Больше не нарушайте закон, иначе в следующий раз так легко не отделаетесь.
— Даже не думал, месье Робер. Там ситуация была такая, что следовало торопиться и спасать человека. Кстати, мне понадобиться ваша помощь с восстановлением документов. Наверняка я числюсь пропавшим без вести.
Робер устало вздохнул.
— Хорошо, месье. Вашу личность мы уже установили по базам. Я распечатаю вам справку для префектуры.
— Спасибо, месье Робер. Удачного дня.
Кац дождался Флору. Жандарм Робер сопроводил её до выхода из жандармерии. При виде своего спутника её лицо озарила лучезарная улыбка.
— Жан, — бросилась она его обнимать. — Я так и не смогла понять, чего хотят от меня эти люди?
— Это стражники. Хотели узнать, кто ты такая и добиться от тебя показаний, чтобы посадить меня в тюрьму. Но поняли, что проще забить болт, чем искать переводчика с неизвестного языка и писать гору отчётов.
— Такие вежливые стражники? — в изумлении она широко распахнула глаза. — Даже не били. Удивительно.
— Сам в шоке.
Стоящий у выхода Робер пробормотал:
— Ты и в самом деле её понимаешь…
— Прощайте, месье Робер, — кивнул ему Кац, после чего подхватил под локоток свою спутницу и пошёл подальше от жандармерии.
Флора с любопытством вертела головой. Ей было интересно всё: архитектура, дороги, автомобили, люди, во что они одеты, как себя ведут. Она чуть не выскочила на проезжую часть. Жан-Поль поймал её за воротник в последний момент.
— Нельзя переходить дорогу, когда и где захочешь. Видишь разноцветные фонари?
— Вижу, — задрала она голову на светофор.
— Красный цвет означает стой. Жёлтый — готовность. Зелёный — можно идти. Но всегда помни два правила. Первое — не все люди будут соблюдать правила и не всегда машина может быть исправной. Второе — ты мягкая и хрупкая, а машина тяжёлая и стальная. Поэтому сначала смотришь налево, потом направо. Убеждаешься, что на тебя не едет автомобиль, и лишь после этого переходишь дорогу.
— Как чудесно. И ведь ни одного единорога, зато как много магических карет!
— Они работают не за счёт магии, а на технических принципах.
— И как же?
— Внутри установлен сложный механизм. Сердцем автомобиля является двигатель, внутри которого сгорает топливо. Из-за этого образуются газы, которые создают давление, которое в свою очередь толкает поршень. Поршень за счёт хитрого крепления к специальному валу раскручивает последний. Вращение через другие механизмы передаётся на колёса.
— Я же говорю — магия!
— Технология.
— Какая разница? — пожала она плечами. — Как по мне, больше на магию похоже. А остальные штуки как работают? Например, освещение и те штуки, которые передают картинку и голос.
— Они работают от электричества. Там сложная система электронной начинки, которая воссоздаёт визуальную картинку и звук.
— Угу, понятно… Снова магия.
— Технология!
— А откуда берётся ваша мана? Эта, которая электричето.
— Электричество. Оно получается так же, как в автомобиле. В огромных печах сгорает топливо, которое греет водяной котёл. Образуемый в процессе пар крутит турбину, которая вырабатывает электричество.
— Я поняла!
— Да ладно? — Кац приподнял брови. — И что же ты поняла?
— У вас цивилизация огня! Вы вместо маны повсюду пользуетесь огнём.
— К-хм… И не поспоришь.
— Жан, а куда мы идём? К тебе домой?
— Неплохо бы, но это бесполезно. Мой дом мэрия наверняка уже продала с аукциона.
— Это как?
— Капитализм, детка. Официально прославляется частная собственность, а на самом деле тебе ничего не принадлежит. Дом, машина и любое крупное имущество твоё лишь до тех пор, пока ты исправно платишь за него налоги, страховку и коммунальные платежи. Стоит на некоторое время задержать платежи, как к тебе придут представители власти и отберут всё имущество. Поскольку я пятнадцать лет отсутствовал и ничего не платил — всё давно уже отобрали и распродали.
— Кошмар! Вы будто не владельцы своей собственности, а государственные батраки-арендаторы.
— Так и есть. Хороший раб тот, кто не подозревает о том, что он раб, а думает, будто свободен. А насчёт конечной точки маршрута… Надеюсь, ты не забыла, что нужно забрать наши вещи?
— Думаешь, те люди нам их отдадут? — нахмурилась Флора.
— Пьер с Жаклин мне показалось честными людьми. По крайней мере, они на нас не заявили в жандармерию. Иначе меня оттуда так просто никто бы не выпустил.
— Далеко идти?
— До их гостиницы минут тридцать. Вообще-то, тут не принято ходить пешком на такие расстояния. Для этого существует общественный транспорт. Но поскольку у нас нет денег, то придётся прогуляться.
— Всего полчаса, — фыркнула полугоблинша.
Её внешность привлекала внимание окружающих. Но культурные французы ненадолго задерживали на ней взгляд. Хотя встречались среди них наглые чернокожие, которые откровенно пялились на них обоих.
— Не нравятся мне эти чёрные, — зыркнул он на одного такого взглядом матёрого убийцы. Тот мгновенно отвёл взгляд, будто почуял, что ему сейчас свернут шею как куренку. — Что-то слишком много дикарей стало на улицах Гренобля. Пятнадцать лет назад такого не было.
— А что с ними не так? — обратила она свой взор на прибавившего шаг афрофранцуза.
— Так-то во Франции много чернокожих. Но по ним сразу видно, что они воспитывались в этой стране. Налёт цивилизации, так сказать. А по этим сразу заметно, что они какие-то мутные и дикие. Глазами сверкают так, словно хотят залезть тебе в карман, ограбить и изнасиловать. Дикари, одним словом. Так-то я никогда не имел ничего против людей с любым цветом кожи, глаз, волос и прочего. А вот гопоту и гоблинское дикарство не люблю.
— Пф! — весело фыркнула Флора. — А кто любит? А рабство у вас есть?
— Только корпоративное.
— Это как?
— Это когда работаешь с утра до вечера, чтобы прокормить себя и свою семью. Стоит потерять работу, как становится нечего жрать. А вообще есть полудикие страны, в которых в глухомани до сих пор негласно существует классическое рабство, как у ромеев.
— В общем, всё, как у нас, только магия другая.
В гостинице их просто так к номеру не пустили. Администратор позвонил в номер, после чего в холл спустилась Жаклин.
— Ой, ребята. У вас всё нормально?
— Вашими стараниями, — кивнул Жан-Поль. — За что мы оба вам очень благодарны. Как там наши вещи?
— Сейчас принесу.
Жаклин снова поднялась наверх и через минуту спустилась с рюкзаком парня.
— Я ваших ящерок покормила. Правда, сначала я подумала, что они умерли. Пришлось лезть в интернет. А там написали, что они просто могут спать. Я не знала, чем их кормить, но снова в интернете поискала. Видели бы вы, как Пьер ловил для них мух! Так много я давно не смеялась.
— Спасибо за помощь, Жаклин. Я с вами обязательно свяжусь.
После прощания Флора и Жан-Поль со своими вещами покинули гостиницу. На улице девушка заглянула в рюкзаке и принялась внимательно изучать содержимое.
— Ну как там наши питомцы?
— Саламандры живы. Только те люди зачем-то их вывели из анабиоза. А я всё ещё не могу колдовать, чтобы заново их усыпить. Придётся их кормить.
— Покормим. Только сначала нам самим нужно найти пропитание. А для этого нужны деньги.
— Золото?
— За ним нужно идти в ущелье. Для этого следует купить альпинистское снаряжение. На это опять же нужны деньги. Так что получается замкнутый круг.
— Уверена, что ты что-нибудь придумаешь. Поцелуешь самую больную в мире волшебницу?
— Нет.
— Жан, ты бука! — надулась Флора.
— Меня только что выпустили жандармы, Фло. Если я на улице буду целоваться с лолей, то сразу же снова туда загремлю. И вообще, хватить болтать. Деньги сами собой не появятся.