2024-04-01 23:44
Мда. Думал сделать этот кусок финалом предыдущей главы, но пришлось все менять. Общая глава целиком не влезала в лимит в 200 к знаков на АТ. Пришлось менять планы.
Возвращаю долг с дополнительным куском за воскресение. Рыцарь завтра.
— Феанаро? Входи, — титаническая фигура Владыки Земной Тверди стояла ко входу спиной, скрестив увитые литыми мышцами руки на груди. Покрытая огненно-рыжими волосами широколобая голова повернулась вполоборота, приветственно легко кивнула, когда ученик перешагнул через порог личных покоев Валы, прикрыв двери за собой.
Золотые глаза князя скользнули настороженным, внимательным взглядом по хозяину этого места.
Уже после приглашения явиться в Чертоги Ауле, переданного Курумо, хмуро заявившего, чтобы Аулендур «прихватил с собой то, с помощью чего в шахте закрыли разрыв», стало понятно, что разговор будет не из простых. Начиная с самого факта оружия втайне от всех. И заканчивая тем, что основой первого Камня являлась Тень, Тьма. Понятно было, что Ауле, мягко говоря, будет недоволен такими новостями. И начало беседы в точности эту гипотезу подтверждало. Колосс напротив Чародея застыл так, будто готовился к нежеланному, но возможному поединку. В голосе, несмотря на нейтральную фразу, так и сквозила тяжесть, порождённая грузом сомнений. Так, словно Наватар до сих пор не решил, что ему делать с подопечным, снова вызвавшим его гнев.
Выждав несколько мгновений у порога, Малекит плавно перетёк ближе к наставнику, про себя медленно сосредотачиваясь и настраиваясь на использование Ветров. На тот самый крайний случай, если разговор не задастся совсем уже. Конечно, нечего и думать было противостоять одному из Айнур посреди его обители, где силы Ауле возрастали многократно — в конце концов, немало его собственной мощи было вложено в эти стены. Принцип «мой дом — моя крепость», выполненный в абсолютной форме. Даже учитывая три воплощённых Камня, готовых подчиниться его воле, у друкая в открытом поединке шансов здесь не было. Тем более что Ветрам Магии, что постепенно начали просачиваться в мир, но всё ещё были ограничены Завесой, было далеко, ещё очень далеко до своей истинной силы. Однако выйти из-под удара разъярённого наставника, сбежать тропами Теней, подобно тому, как любил уходить, не прощаясь, некий князь демонов Бе’лакор, у эльфа шансы были.
Учитывая то, насколько при таком итоге разговора будут разрушены многие и многие планы, Король-Чародей намеревался сделать всё, чтобы избежать подобного исхода. И кое-какие козыри у него на этот счёт были. Всё же, несмотря на стихийную окраску Улгу, вряд ли Курумо в тот короткий миг мог бы заметить подлинный потенциал его возможностей. А это, по опыту друкая, в общении с богами или около божественными сущностями было главным. Если речь не шла о подлинно клановых отношениях, когда преданность вассала сюзерену не вызывала ни малейших сомнений — божество никоим образом не должно заподозрить, что его последователь хотя бы вознамерился сравняться по силе с «высшим» существом. Бог может простить многие шалости, в том числе наглость и попытку утаивания части информации, но не посягательств на своё место. Манвэ с его реакцией на возможность полёта достаточно было вспомнить.
— Наставник? — рука Короля-Чародея застыла, пробежавшись по покрытой узорами каменной столешнице.
— А я всё ещё твой наставник? — сама спина Ауле, казалось, усмехнулась грустно — напополам с жёсткостью. Так, словно, с одной стороны, Вала чувствовал горечь, а с другой, был полон решимости докопаться до правды.
Всё же, в отличие от более самовлюблённого Хозяина Ветров, Владыка Земной Тверди дорожил своими последователями на более личном уровне. По крайней мере, некоторыми из них.
— Разве я давал повод сомневаться в этом? — друкай слегка оскалился, бросая вызов подобному почти оскорбительному сомнению. По крайней мере, младшую половину души подобное сомнение точно оскорбило! — Мне кажется, несмотря на всё своё своеволие, я не раз уже доказывал, что не собираюсь менять сторону. Ни когда мне это фактически предлагал Ингвэ, ни после намёков Манвэ.
Наватар, наконец, повернулся к ученику лицом. Пылающие очи покровителя Нолдор пристально посмотрели в золотые глаза Аулендура. Затем Айну отвёл взгляд, словно в глубокой задумчивости.
— Девочка отлично справилась, — произнёс он, словно размышляя, пройдясь по каменной зале. — Если бы не её или Лаурэфиндэ действия, неизвестно, чем это кончилось бы, и сколько бы времени прошло, прежде чем вмешались Айнур, учитывая, какой сейчас разброд и беспорядок в Валиноре. Те Нолдор, что были в шахте, вероятнее всего, точно бы погибли. И хорошо, если бы точно погибли. Я хотел бы навестить Нерданэль на днях, отблагодарить её.
— Уверен, она рада будет увидеть своего Учителя.
— Я тоже так думаю, — огненные глаза вновь повернулись к Малекиту. — Однако в той шахте кое-что произошло. И насколько я знаю свою ученицу, это «что-то» не могло обойтись без тебя, — Ауле слегка фыркнул. — Ничего не хочешь рассказать мне, Феанаро? Курумо был весьма красноречив, описывая случившееся.
Друкай согласно кивнул, словно размышляя. Пока что всё шло примерно так, как он и предполагал. За тем лишь исключением, что Ауле не пришлось напоминать о недавних заслугах Нерданэль. Сам признал. Так что хотя бы части обвинений, к примеру, насчёт убитых Чёрными Стражами эльфов можно будет избежать. Что же касалось основного вопроса…
— Полагаю, проще будет показать. Позволишь?
Можно было, конечно, попытаться отвертеться, но, учитывая, что Ауле и так был полон подозрений, это могло только подорвать доверие, с которым сейчас и так могли возникнуть некоторые проблемы. Если уж наглядному подтверждению баек Ингвэ и Арафинвэ о родстве их главного противника с Падшим Валой всё равно придётся выйти наружу, то пусть это хотя бы произойдёт на более-менее выгодных условиях. Хотелось бы, конечно, подержать Камни в секрете подольше, особенно учитывая то, что теперь могли возникнуть проблемы с созданием остальных… Но придётся играть теми картами, что сейчас были в распоряжении.
Дождавшись кивка Владыки Земной Тверди, Король-Чародей воззвал к Камням, к той силе, что мягко лилась в этот мир сквозь них, привязанная к физическим носителям. Пусть и не так крепко, как Ветра были связаны с Великим Вихрем, но всё же достаточно, чтобы откликнуться на зов.
Первым проснулся Улгу, висевший в серебряной оправе на груди эльфа. В одно мгновение он сбросил иллюзию дымчатого кварца, засияв Тьмой. Тень Малекита ожила, изменяя форму и поднимаясь с каменного пола. Сейчас на это не нужно было, как раньше, долгих медитаций, ритуалов и заклинательных песен — лишь усилие воли, подкреплённое магией. Затем тень изменилась, приняв очертание женской фигуры, в которой совершенно точно угадывалась Нерданэль. Раздвоилась, обеими двойниками продолжая причудливый танец вокруг мужчины. И ещё, и ещё, пока друкая не обступили уже девять колеблющихся теневых красавиц. Сейчас Чародей не пытался сплести боевое заклинание. Во-первых, он и так нарочно сдерживал силу Ветра, черпая лишь её малую часть. Во-вторых, учитывая, кто сейчас был перед ним… Ауле не нужно было впечатлять причудливыми фокусами или боевым потенциалом. Айну, скорее всего, и так увидел главное — часть силы и ту неразрывную связь, что сейчас связывала воплощение Тени и душу его ученика.
Затем в дело вступил Акши, сорвавшись с пояса, вылетев из мешочка, сшитого из сброшенной драконьей чешуи и зависнув над левым плечом заклинателя. С гневным рёвом Огонь, проверяющий посмевшего захватить его на прочность, опоясал пояс и и руки Малекита. Обернулся атакующими змеями, что уже были готовы вонзить свои пылающие зубы в плоть, плавя и сжигая, обращая, в конечном итоге, в прах и пепел. На лицо сама собой вылезла ехидная улыбка. Акши… Акши никогда не меняется. Будь то Священное Пламя Асуриана, чёрный огонь в смеси двух ветров, возжигаемый чародеями друкаев, или костёр, порождённый маленькой толей силы колдуна, ночующего в лесу. Необузданный, страстный, буйный. Никогда не желавший признавать в магах хозяина, так что любителям этого Ветра постоянно приходилось доказывать свою силу и право владеть им. Примерно как с испытанием Верховного Бога Ултуана, что заключалось в одном. Нужно было терпеть, пока пламя пожирает тебя до тла. И лишь если ты вытерпишь это, докажешь, что не боишься обернуться пеплом — тебя признают достойным. Знаем, проходили на собственном опыте. Дважды. И вот уже теневые красавицы мягко подхватили змей, обернули их вокруг своих рук, играясь с огнём, но не истаивая в нём.
И последним отозвался Хамон, покинув своё обиталище и мягко засверкав уже над правым плечом. Уравновесил гневливого собрата, протянул золотые ленты к девушкам и к самому Малекиту, «подарив» тем золотые браслеты, а эльфу — венец, сиявший в отблесках Акши. Пожалуй, Ветер Магии, наиболее близкий к понятию «Порядок», помимо очевидной ассоциации с металлом и алхимией, Хамон всегда можно было назвать Ветром Логики, количественных и качественных вычислений, строгих и чётких абстракций. И разумеется, творения в материальном мире. В своё время именно использовавшие Хамон чародеи-кузнецы были лучшими среди своих собратьев. И пусть Малекит, несмотря на то, что в прошлой жизни создавал множество колдовских артефактов, до своей первой смерти редко использовал Золотой Ветер, в этом новом мире его, ученика Ауле, можно было в полной мере назвать адептом. Всё же, как ни посмотри, но слияние с Феанаро дало ему многое. Куда больше, чем раньше, сил Король-Чародей направлял на созидание, чем на войну и разрушение. И потому, когда пришло время создавать Камень, Хамон покорился ему легко, куда легче, чем его огненный родич, если уж на то пошло.
— Достаточно, — разнёсся примерно через минуту голос Ауле. С лёгким вздохом Малекит начал гасить потоки энергии. Пока что удерживать три Ветра, да ещё и точно контролировать количество энергии, чтобы сила не разлилась во всём своём прекрасном буйстве и красоте, было с непривычки тяжело. Дело тренировок. Однако сейчас эта усталость, пожалуй, была даже на руку. Пусть Вала видит, что, несмотря на новое творение, ученик не приблизился к могуществу наставника. Пусть видит слабость, пусть и тщательно скрываемую, а не потенциальную силу.
Как говорится, хочешь считать до десяти — остановись на пяти.
— А это, стало быть, побочное творение, рождённое в ходе твоих экспериментов по созданию подходящей оболочки для Света Древ, да? — бас Наватара сейчас так и был пронизан едким сарказмом, когда его обладатель подходил ближе. Огненный взгляд с интересом задержался на Акши и Хамоне, и омрачился, когда повернулся к Улгу. — Ведь именно это я просил тебя сделать, и даже дал забрать частичку моей силы из старой кузни?
— Идеи приходят во время работы, а аппетит — во время еды, — не остался в долгу Малекит. — Тем более что мои эксперименты оказались удачными. Если уж созданные мной творения способны нести идущую от них извне силу, то схожий материал, при должной подгонке, выдержит и неосквернённый свет Тьелпэриона и Лаурэлин.
Друкай без боязни протянул Камни наставнику. Тот продолжил смотреть на них с крайним интересом, явно пытаясь понять структуру и принцип работы. А сам тёмный эльф тем временем выложил на стол ещё один козырь.
— Не говоря уже о том, что созданное мной вполне поможет и для наших планов. В Эндорэ нам понадобится любое оружие, что сможет хотя бы немного уровнять чаши весов. Мелькор с его сворой. Теперь ещё и эта тварь. Первая из многих. И если мы сможем обернуть то, что в Завесе образовались прорехи, против наших же врагов — разве это не победа? Камни уже доказали свою эффективность против того, что было в шахте.
— Это правда, — кивнул Наватар, впившись в творение ученика взглядом напоследок. После чего, после мгновенного колебания, отложил все три на стол, вместо того, чтобы вернуть их в руки. Нолдо пожал плечами. Если понадобится, он смог бы призвать привязанные к нему и его семье Камни даже с расстояния. Один из них — точно. Оставшиеся пока не проверял.
— Хорошо, Феанаро. Допустим. Перейдём к самому важному. Полагаю, для сердцевины Огненного и Металлического ты использовал те осколки моей силы, что мы забрали из кузни, верно? — дождавшись утвердительного кивка, Вала указал на тёмный Камень. — Но что с этим? Первым, судя по всему. Тем самым пробным шаром, о котором ты, похоже, говорил. Тем, что связан с тобой теснее и ближе всех, тем, что ты на груди носишь? Скажи мне, ученик… сделай уж одолжение, — тяжёлый взгляд одного из Айнур придавил князя и буквально, физическим весом.
Золотые глаза на мгновение закрылись, пока их обладатель обдумывал ситуацию.
Вот беседа и подошла плавно к самому интересному и тонкому моменту. Вопросу лояльности. Нетрудно догадаться, что именно Ауле мог подозревать в отношении ученика. Вариантов тут ровно два. Либо тайные знакомства с одним из Тёмных (а тёмные в Арде известно, кому служат), возможно даже, с самим Мелькором. Иначе говоря, с тем, кто мог бы передать часть собственной силы для создания сердечника Улгу. Либо, второй вариант, Феанаро каким-то способом справился своими силами. Тоже понятно, с каким результатом. После такого даже Ауле может начать думать на тему варианта с большими и развесистыми рогами короля Финвэ. И это, конечно, тоже вызывало вопросы лояльности.
— Ну? — вздохнув, Малекит открыл глаза, столкнувшись с требовательным взглядом Владыки Земной Тверди.
Придётся выбирать меньшее зло. Если происхождение от Падшего всё-таки, учитывая остальные действия друкая, вполне оставляли пространство для манёвра (в конце концов, сын не обязан быть согласным с отцом, это ещё на примере Нолдорана понятно было), то вот быть уличённым в сговоре с Мелькором было совсем смерти подобно.
— Я послужил источником. Часть меня, часть фэа, — сказал Король-Чародей, в общем-то, правду. Огонь Пламенного духа на время отступил вглубь души, скрывшись за непроницаемыми тенями. Камень Тьмы приветственно выбросил в сторону хозяина протуберанец, обвившийся вокруг запястья, точно кот потёрся о руку.
Пристально вглядевшись в связь тёмного эльфа с артефактом, Наватар, устало крякнув, сел за стол и махнул рукой, мол, садись. На ученика он сейчас не смотрел, явно напряжённо думая. Пальцы первого из кузнецов пустились в танго на каменной столешнице в такт его мыслям.
— И давно ты это скрываешь? — произнёс он после раздумья, переводя взгляд с Камней на лицо князя Первого Дома. Над лбом Ауле залегла тяжёлая, подобная ущелью складка.
— Сколько себя помню. Именно тени предупредили о грядущей войне, ещё в детстве, — вновь почти не соврал Малекит, понимая, что всё ещё балансировал на лезвии ножа. Оступишься — и потеряешь доверие покровителя. Да, родственная связь с Мелькором (иначе откуда Тьма?) не тождественно служению Мелькору. Но в понимании Валинора — весьма близко к этому. — Предвосхищая твой следующий вопрос, почему скрывал — вот именно потому, что я не хотел подобной реакции. Сам знаешь, как меня называют мои дорогие родичи, — нолдо возвёл очи горе. — Не хватало ещё давать почти прямые доказательства этой дурацкой байки.
— И в итоге эта дурацкая байка оказалась на удивление правдоподобной, — Ауле дёрнул щекой, посмотрев на Улгу почти с неприязнью. — И ведь даже у твоей матери не спросишь. Если это правда — а чем дальше, тем больше выходит, что так оно и есть, — то поверь мне — Падший на замок заклял уста своей возлюбленной какой-нибудь Клятвой. Особенно если в будущем должна была понести от него дитя!
— Ну, — глубокомысленно изрёк друкай, усмехнувшись и стараясь смотреть прямо в глаза. В его разуме из плеяды подготовленных наработок к этому разговору начал складываться более-менее приемлемый вариант последующего движения беседы. — По крайней мере, это обстоятельство точно избавляет меня от родства с Арафинвэ. Если так подумать, то уже есть польза.
Бесполезно отрицать очевидное в глазах наставника. Значит, следовало сделать максимально правдоподобным осознание того «факта», что его лучший ученик — полувала.
Со стороны Владыки Земной Тверди послышался невольный смешок. Однако он почти мгновенно уступил место серьёзности.
— Это объясняет, почему ты так легко отпустил Финвэ. Однако, полагаю, ты прекрасно понимаешь мои подозрения, ученик.
— Понимаю, — скупый кивок со стороны друкая. — Именно поэтому и не спешил показывать подобное. Однако всё же. Отвлекаясь от моего вероятного происхождения, что дало мне определённые таланты. Суди меня по делам, а не по отцу. Скажи мне, Ауле Наватар, я разве не прикладывал все усилия ради того, чтобы Нолдор были готовы к войне с Мелькором и теми тварями, что уже терзают Валинор? В Альквалондэ не мой ли сын спасал город от пожара? Во время Ночи Кровавых Слёз не я ли встал щитом перед этим отродьем? И, в конце-то концов, не Нерданэль ли, с помощью вот этого самого Камня, вытаскивала Нолдор из плена нашего врага?
Последние слова он произносил уже с нескрываемой злобой, дав волю младшей половине души. Взгляд золотых глаз напрямую скрестился с пламенным. Нолдо и Айну застыли в молчаливом противостоянии, словно стараясь передавить друг друга.
Малекит пока что не стал добавлять к списку своих заслуг ещё и то, что заменить его у Наватара банально некем — если, конечно, тот не хочет пойти с Манвэ на мировую, со всеми вытекающими. Да, Верные почитали Ауле как своего наставника и покровителя. Но как предводителю, они верны Феанаро и его семье. Слишком многое сейчас завязано либо на самом князе, либо на тех, кто верен ему абсолютно — то есть его семью и ближайшее окружение, управляющие различными направлениями от его имени. Удали из этой системы, даже под благовидным предлогом, центральное звено — и многое начнёт рассыпаться, как карточный домик. Не как система — здесь таки, как раз, Король-Чародей сделал всё, чтобы в случае его потери Первый Дом выстоял, а его старший сын был готов принять власть. Но как готовый идти под знаменем Владыки Земной Тверди народ.
Неизбежное следствие того, что знаменем для противостояния с Ваниар выступал в первую очередь сам нолдо. Так, что стал в итоге неразделимым целым с теми, кого он за собой вёл.
Впрочем, в итоге наставнику это напоминать и не пришлось. Примерно через минуту безмолвной битвы Ауле, невесело усмехнувшись, почти по-отечески сжал пальцами плечо нолдо.
— Ладно, ученик. Я верю тебе, несмотря на всю твою скрытность и частое желание сделать всё по-своему, не уведомляя об этом меня, я всё же думаю, что знаю тебя настоящего. Не говоря уже о том, что Намо Мандос был уверен, что с Падшим Валой тебе не по пути. А он ошибается редко. Хоть порой и делает крайне странные вещи, — последнее Айну произнёс уже сквозь зубы, явно вспомнив, без чьего участия точно не обошлось освобождение Мелькора.
— Так уж вышло, что в этом мире у меня отца нет. Зато есть отличные учителя. Оба, — ответный жест — и узкая ладонь эльфа, в свою очередь, коснулась плеча Кузнеца.
И это тоже, в общем-то, не было ложью. Что Махтан, что Ауле были прекрасными наставниками, позволившими Королю-Чародею адаптировать его собственные знания под реалии нового мира. А отцом сын Аэнариона Защитника не собирался признавать здесь никого.
— Хорошо, — глубоко вздохнув и, похоже, окончательно приняв решение, Ауле слегка кивнул. Дышать ему явно стало легче, но он по-прежнему оставался серьёзным. Даже мрачным. Похоже, несмотря на то, что самая опасная часть разговора подошла к концу, некоторые детали выйти на обсуждение ещё только готовились. — Кто ещё, помимо Нерданэль, знает об этом? — пальцы подтолкнули к тёмному эльфу его творения.
— Лаурэфиндэ, Аэнарион. Планирую рассказать Нолофинвэ, Мэнэлдиль и Ангарину. Ну и мелким, понятное дело, когда подрастут. Всем, кого намереваюсь учить в первую очередь использовать их силу.
— То есть, семье. Славно. Твоей жене, на всякий случай, я пришлю лекарей из числа последователей Йаванны. Из тех, кто болтать не будет. Пусть осмотрят, на всякий случай. Но. За пределами твоего дома никто не должен вот об этом, — пальцы сжались в кулак, — знать. Никто. Не мне тебе говорить, что начнётся, если Манвэ узнает, что ты балуешься с Тьмой. Слухи об этом, конечно, и так пойдут. Но всё же, сделай так, чтобы это и осталось именно что слухами, — голос наставника посуровел. — Курумо я скажу, чтобы молчал. Он парень умный, болтать не будет. Ты меня понял?
— Я скрывал это с самого начала, — золотые глаза мага ехидно сузились. — Ничего не изменилось. Мне и самому не хотелось бы ни давать Арафинвэ повода орать: «Я же говорил», ни рисковать отправиться в ту самую камеру в Чертогах Мандоса, в которой сидел Падший.
Ауле довольно кивнул, подтверждая правоту слов своего подмастерья.
— Дальше… правильно ли я угадал, что вот эти Камни, — огненные глаза бросили короткий взгляд на три самоцвета, — не последние в твоих замыслах?
— Три из Восьми, — Малекит в задумчивости взвесил в руке Улгу. — Хоть необходимые компоненты для некоторых из них будет добыть куда сложнее, чем другие. Один, подозреваю, что и вовсе почти невозможно. Буду думать, как найти обходной путь.
Создание вместилища Азира действительно обещал стать колоссальной проблемой. Не Олорина же на сердечник пускать? Да и если уж Манвэ из-за простого полёта молниями начал приглаживать… То что он сделает, увидев куда более серьёзное покушение на свою Стихию?
— Подозреваю, что для остальных тоже понадобятся некоторые частицы силы Айнур, — проницательно сощурился Наватар. — Я помогу тебе их достать. Ты прав в том, что в будущей войне Нолдор нужны все преимущества. Но. Я тебе все ресурсы, в том числе и место моей силы для опытов, для чего выделил, помнишь?
— Вместилище для Света Древ, — пришёл черёд Малекиту вздыхать, понимая, к чему клонит Ауле.
— Вот именно! — наставительно поднял палец вверх Владыка Земной Тверди. — И заметь. Именно что вместилище. Не изменённый твоими экспериментами, не искажённый, не пущенный на оружие. И я надеюсь, что именно этим ты и займёшься. По крайней мере, до того, как приступишь к созданию остальной восьмёрки. Не прошу тебя забрасывать срочные дела, но доделай уже работу, раз уж у тебя наметился прорыв! Пока не сделаешь — помогать с остальными сердечниками не буду.
Друкай поневоле фыркнул вслед за Ауле. Фраза настолько была похоже на требующего отчётности какого-нибудь ултуанского нобиля, вложившего в работу чародея множество ресурсов, что ассоциация напросилась сама собой. «Доделай уже светильник для дворца! Взял же миллион!»
— Скажи, — уже после того, как основные вопросы были, наконец, улажены, Вала Земли и Огня спросил вкрадчиво. — А он, — глаза Ауле сверкнули ненавистью, так, что сразу понятно стало, о ком он говорит, — выходил с тобой на связь? Учитывая обстоятельства и вероятную слежку за Валинором, тобой вполне могли заинтересоваться. Ты бы отверг его предложение, сомнений у меня нет. Но говорил ли Мелькор и его посланец, с тобой?
— Нет, — Король-Чародей сощурился, отрицательно помотав головой. — Но у меня есть косвенные доказательства, что один из его посланцев действительно находится и вредит на земле Амана. Возможно, даже один из Майар. Скорее всего, именно ему мы и обязаны прорывом в шахте и сожранными душами Нолдор.
Малекит улыбнулся про себя. Он и так собирался поднять эту тему. Отличный способ, уже после того, как Ауле принял решение относительно своего ученика, подкрепить его уверенность в своей невиновности. Вряд ли тот, кто служил Мелькору, будет мешать его же слуге и рассказывать о нём.
— Почему ты так решил? — Айну взглянул куда более заинтересовано.
— Во-первых, сам разрыв. Вряд ли его смог бы сделать Рождённый. Слишком много силы… или умения надо в это вложить. И это точно не сама тварь. По вполне понятным причинам. А вот один из Майар вполне мог бы это сделать. А во-вторых, кто-то повредил рунический барьер, стараясь замести следы. Причём повредил филигранно, мастерски, выбив только часть рун, поддерживавших его. Я бы сказал, что он явно разбирается в той сфере, который ты, в своё время, учил меня…
Король-Чародей собирался продолжить, однако в этот момент красивое лицо Владыки Земной Тверди застыло, точно превратившись в каменную статую.
— Подожди. Повтори ещё раз, ученик. Что. Ты. Сказал?
— Что посланец Мелькора, вероятнее всего, мастерски разбирается в работе с камнем, металлом и рунными зачарованиями. Во всяком случае, барьер он повредил, как самый настоящий мастер. Чем себя и выдал с головой, — Малекит с интересом взглянул на учителя, с которым сейчас происходили крайне характерные изменения. Рыжие волосы вспыхнули истинным пламенем, заменившим шевелюру Кузнеца. Огонь побежал и по могучим мышцам, окутав руки. Глаза превратились в пылающие угли. Друкай пока не знал, что происходит, но, похоже, что-то в рассказе ученика привело Ауле в ярость.
— Кажется, я догадываюсь, кто это сделал, — буквально прорычал он сквозь зубы. — Вот же тварь! Маленькая рыжая крыса! Вернулся, значит…