2024-03-16 19:51
Проклятое неестественное мерцание сиявших фиолетовым глаз во мгновение ока оказалось рядом — девчонка, которая своей фигурой явно не напоминала одну из кандидаток в Мор Тирит, занимаясь с оружием явно лишь в рамках общего обучения, двигалась слишком быстро. Попытайся так сам Лаурэ — точно потом пришлось бы отлёживаться с растяжением мышц, если не хуже. А этой — хоть бы что! «Стеклянный» кинжал сверкнул совсем рядом с шеей — лишь в последний момент нолдо успел сделать шаг назад, склонив собственное оружие наперевес. Бить на поражение явно одурманенную нолдиэ он не хотел. Только отогнать.
Из горла девицы вырвалось шипение. Черноволосая слегка оскалилась, по-прежнему не мигая смотря на командира Чёрных Стражей своими жуткими светящимися очами без зрачков и радужки. Облизнула заострившиеся зубки длинным, раздвоенным, словно у змеи, языком. Кинжал, удерживаемый ей в руке, мягко провёл плашмя сначала по обнажённой шее, затем — спустился ниже, очертив два тёмных ореола с тёмными горошинами сосков по центру. И нолдо поневоле сглотнул, чувствуя, как треклятая магия этого места напитывала его самого болезненным, неправильным возбуждением.
Какофония диссонанса чувств больно била по разуму кузнечным молотом. Финдэ одновременно испытывал глубочайшее отвращение к тому, что видел, к той отвратной участи, к которой эта тварь приговорила «инструменты», к искажённому силой Врага телу девушки — и в то же время испытывал влечение. Хотя прекрасно понимал, что оно было таким же неестественным, как и всё вокруг. Вряд ли в здравом уме его могло бы привлечь змеиное жало вместо языка и звериные клычки вместо нормальных зубов у девушки. Но проклятый «воздух» этого места словно проникал сквозь защиту при каждом вздохе. Впитывался в кожу. Мешал ясно мыслить. А в голове словно сами собой начали возникать образы один другого краше. И некоторые из них были весьма привлекательными. Болезненно-привлекательными, если так подумать.
— К чему нам биться? К чему противиться своим естественным желаниям? — словно чувствуя его колебания, в ушах воина вновь восстал тот самый глумливый женский голос, что так активно протестовал против «прекращения веселья». Удивительным образом слова слетали одновременно с губ стоявшей перед ним нолдиэ — и одновременно звучали прямо в голове. — Я не враг ни тебе, могучий Лаурэфиндэ, ни твоему народу. Напротив. Такие, как вы, когда-то создали Ту что Жаждет. Я есть часть Изначальной истины. Порождение ваших собственных потаённых, спрятанных даже от самих себя желаний. Зачем бежать от них, пытаясь обмануть самих себя? Зачем поднимать против них оружие, как тщетно говорит твой хозяин? Это глупо. В твоей крови ведь сейчас пляшет пламя, дорогой Лаурэ. Так зачем ты держишь его в оковах? Опусти оружие. Насладись тем, что требуют твои собственные желания. Ты ведь хочешь этого. Подойди к своей медноволосой принцессе. Возьми её! Почувствуй, как она дрожит, как извивается под тобой. Как просит взять её снова и снова. А потом продолжи с любой приглянувшейся тебе девой. Или с несколькими. Ты ведь этого заслуживаешь. Ты способен куда на большее, чем быть… как там назвал тебя Эктелион? Верной собачкой своего хозяина. К чему притворство? Здесь нет ограничений. Никто не скажет «стой»…
— Угу. Вот прям сейчас, только разбег возьму, — золотоволосый нолдо тихо выругался, подавив порыв схватиться за голову, что начинала трещать по швам. Его собственные щиты явно не справлялись с тем напором, что сейчас бился в стены разума нолдо. Желание начало жечь сильнее, постепенно продавливая волю. Неестественные, внушаемые извне. И в то же время — он с ужасом это осознал — действительно идущие откуда-то изнутри. Пусть и извращённые, вывернутые наизнанку — к примеру, как эстетическое любование мягкой красотой и глубокое уважение, что он питал к супруге лучшего друга под воздействием этого проклятого места превращалось в низменную похоть. — А тем, кого ты в «арфы» превратила, ты говорила то же самое?
Тихий смех был ответом Верному.
— Я говорю то, что вы хотите услышать. Каждому — своё. О чём мечтаете в глубине своих душ. Потому что моя суть — это ваши желания. Кто-то мечтает об одном, как это случилось с музыкантами из Нолдор Короля, что хотели быть «единым целым» со своими инструментами. Кто-то о другом. Но суть одна. Повелительница Наслаждений была рождена нашими, смертными мечтами о несбыточном. Чтобы уничтожить это, вам нужно отказаться от самих себя. А этого вы сделать никогда не сможете, как бы ни старались. В вашем праве принять Истину. Научиться жить с ней, жить, не боясь того, чего вы хотите, научиться потакать этому. И тогда, возможно, вы станете подобны мне. Смертными, которые, верно служа Госпоже, стали чем-то большим. Или, — в голосе мелькнула кровожадная ухмылка, — можете пытаться сопротивляться — и погибнуть. Как уже не раз случалось во множестве миров. Спроси того, кого называешь князем, если мне не веришь. Думаю, он многое может рассказать тебе. О том, как когда-то вместе со своей матерью верно служил нам. А потом — предал. И тем самым обрёк себя и мир. Не стоит слепо разделять его дорогу. Идя по пути твоего хозяина, тщетно пытаясь сопротивляться, вы обрекаете и Валинор, и всю Арду на погибель. Страшную.
— Именно поэтому, когда ты попыталась напасть в прошлый раз, Феанаро был один из немногих, кто сумел дать тебе отпор, — пальцы эльда ещё сильнее сжались на тёмном древке. Словно цепляясь за него, как за последнюю оставшуюся соломинку, что отделяла Лаурэ от поражения. — Что до твоих намёков в сторону Малекита, то ты не первая, кто распространяет басни о «Мелькоровом отродье». Придумай уже что-то новое, а не повторяй сплетни с Арафинвэ и его компанией!
Смех Твари из насмешливого стал даже каким-то… сочувствующим. А девица с кинжалом тем временем сделала осторожный шаг вперёд, пользуясь тем, что золотоволосый словно поглощён внутренней борьбой.
— О, я вовсе не о его родственной связи с вашим божком Тьмы говорю. Поверь мне, эта ложь глупая, доведена до абсурда — и призванная за этим абсурдом скрыть правду. Но неужели ты сам никогда не задумывался о том, что скрывает твой друг? Разве он не недоговаривал? Разве не скрывал многое, пространно объясняя, что расскажет потом? Разве не пытается взять он в свои руки единоличную власть, став хозяином над всеми Нолдор, стараясь якобы для единства, а на самом деле сея раздор? Разве не относился к тебе самому не больше, чем как… к слуге, на которого всегда можно свалить то или иное поручение. Неужели у тебя никогда не возникало никаких вопросов к тому, для кого ты так и остался не более, чем цепным псом? Которого, вполне возможно, со временем заменят. В конце концов, детей у твоего хозяина растёт более, чем достаточно…
Голос на мгновение замолчал, словно любуясь проделанной работой, ведь кое-что, похоже, выуженное из головы самого Финдэ сквозь доспех, было правдивым, смешавшись в её речи с полной чушью. Куруфинвэ действительно редко объяснял мотивы некоторых своих действий. И лишь подом Тварь вкрадчиво зашептала вновь, не обращая внимания на орущего предводителю Мор Тирит Курумо, который, похоже, сейчас оставался единственным, кто не потерял голову под этим напором «тумана»:
— А ведь ты сам бы мог стать князем. Не хуже, чем Феанаро. А возможно — и куда лучше. Ты, могучий Лаурэфиндэ, мог бы, как и я, возвыситься над своими сородичами. Стать чем-то большим, чем Нолдор. Сильнее. Быстрее. Могущественнее. Так, чтобы под сенью твоих крыл расстилался весь Валинор! Вся Арда. И, разумеется, любое твоё желание почтут за счастье исполнить множество прекрасных дев…
Серые глаза, уже было подёрнутые дымкой, резко расширились, сбрасывая туман, и Лаурэфиндэ, всё ещё продолжавший держаться за алебарду, как за спасительную доску в бушующем море, судорожно вздохнул. А затем — с ненавистью десяти тысяч орков, взиравших на воинство Валар во время взятия Утумно, взглянул на подбиравшуюся всё ближе змею.
Порой один неверный образ, одно неправильно подобранное искусительницей слово способно нивелировать всё, сказанное до этого. Одним проколом разрушить всю ложь и полуправду, паутиной которой она так старательно оплетала ранее. И здесь таким неверным движением, что привело к поражению в поединке, стали красивые, изысканные слова о «возвышении над сородичами». И дальше про сильнее, могущественнее — и про крылья заодно. С тихим щелчком головоломка сложилась внутри разума золотоволосого, выдав одну-единственную, но крайне бесящую Лаурэ ассоциацию.
Вознёсшийся. Эктелион. Нолдо, продавший свою жалкую шкуру златовласкам, и за верность Варде получивший в награду «феноменальные возможности».
И чем, спрашивалось, подобное отличалось от Ваниар с их бесконечными песнями в честь Манвэ? Чем это разнилось с отцом, которого Лаурэ ненавидел и презирал большую часть жизни? Чем?
А ничем. И то, что по своей сути предлагала эта тварь — было точно такой же подачкой, какую Варда дала Эктелиону. Очередная молитва в обмен на благосклонность «высшей» силы, что изменит тебя по своему желанию. А если захочет, то легко отберёт всё назад. Путь златовласок. Путь, от которого в своё время Финдэ и старался убежать. Путь, от которого его избавил Феанаро. Что, быть может, и недоговаривал слишком многое. Может, и выстраивал общество, что ходило под его железной рукой. Но зато — никогда не пытался построить город вечно поющих осанны хористов.
И вот бастионы на границах разума, уже почти что павшие, в одно мгновение налились вновь Ненавистью и Презрением по отношению к Твари, которая, как оказалось, от Манвэ с его златовласками отличалась исключительно более развязным и похотливым антуражем, но на деле же оставаясь всё тем же. Смирением перед собственными слабостями, безоговорочным рабством, а не службой по собственному, осознанному выбору.
Голос в ушах мгновенно превратился в полный разочарования визг. От предводителя Мор Тирит словно волной разошлась наполненная его эмоциями сила, выбивая подчинённых из наваждения. Облегчённо выдохнул Майа, которому стало куда легче удерживать на себе купол.
— С возвращением в мир разумных, — насмешливо произнёс он, вновь затягивая заклинательную песню.
— К бою! — рявкнул Лаурэ, стискивая зубы и зло сощуривая глаза. Прояснившийся разум сейчас буквально пылал недовольством в свою же сторону. Фактически — его защиту сумели продавить. Почти что заворожить его сладкими речами. Единственное, что спасло в самый последний момент — это ошибка самой же искусительницы, сказавшей, мягко говоря, не то, что следовало.
Девчонка, чьё фиолетовое сияние глаз ещё больше вспыхнуло, рассерженно зашипела, словно кошка, которую взяли за шиворот и окунули в воду. Дёрнулась было вперёд, вновь ускоряясь. Но в этот раз воин, один раз едва не подчинённый чарующим голосом, больше не колебался. На стороне обнажённой нолдиэ была скорость. Но за Лаурэфиндэ стояли годы тренировок, во время которых «добрый» учитель буквально вбивал в своего подопечного удары и приёмы так, чтобы, даже подними он золотоволосого в полночь, тот, не задумываясь, смог бы показать каждый из ударов. Хищно сверкнув, металлическое острие вошло прямо между грудей черноволосой, пробив тело насквозь и выйдя посреди лопаток.
С губ умиравшей девы сорвалось несколько капель крови. Неестественное сияние погасло, оставив после себя лишь пустой, совершенно ничего не выражающий взгляд — словно после костра остался лишь пепел. Прекрасное тело обмякло, выронив оружие, которое тут же растворилось, растаяло призрачной дымкой.
Однако глаза сразу пятерых других Нолдор вспыхнули уже знакомым проклятым светом Наслаждения. Мгновенно оставив совокупление, они медленно поднялись на ноги, на ходу преображаясь. Вокруг тел словно из воздуха соткались доспехи. В руках блеснуло оружие из того же «призрачного стекла». Только теперь это были уже не кинжалы, а полноценные мечи и щиты.
— Сомкнуться! Любыми средствами не пропускать их к княгине, — жёстко скомандовал Лаурэ, одним движением освобождая собственную алебарду. — Ей нужно время, чтобы прекратить весь этот ужас. Если отступят — не пытайтесь преследовать. Кто покинет строй — будет у меня потом два месяца круги по плацу нарезать и уголь для кузниц таскать!
Оглашая пещерный зал шипением, одурманенные Тварью из-за Грани Эльдар бросились на вставший плечом к плечу, ощетинившийся остриями алебард чёрный строй. Первая линия Мор Тирит встала наизготовку, стараясь отогнать противника скупыми выпадами и ударами как лезвий, так и остриёв главного символа Чёрных Стражей. Вторая, пользуясь длиной оружия, приготовилась бить из-за спин и плеч собственных товарищей. Превратившись в колючего квадратного ежа, воины Первого Дома схлестнулись со своими противниками грудь о грудь. Строй щитоносцев против алебардистов. Сила против силы, стараясь потеснить друг друга.
Обладатели светившихся потусторонней силой глаз попытались отклонить древки, приблизиться на расстояние удара своих изогнутых стеклянных клинков, от вида которых многих Нолдор начало мутить. Но те, прикрывая друг друга, стояли твёрдо, не подпуская противников к строю. Впрочем, склонившихся перед Той что Жаждет это не останавливало. Они словно не замечали струящийся по телам крови — там, где острые жала сумели найти лазейку в причудливых пурпурных доспехах. Не обращали внимание, когда Лаурэ очередным взмахом раскроил череп ещё одному, так, что тот рухнул замертво. На его место, оставив свою партнёршу, встал новый мужчина.
Казалось, кровь их только сильнее раззадоривала, что тяжесть ран просто стала не ощутима. Снова и снова щитоносцы, сбившись в плотную шеренгу, прикрываясь от уколов и взмахов оружия противника, шли на приступ, давя Чёрных Стражей не только собственной силой, что, как и скорость, превосходили обычных Нолдор, но и проклятым воздухом этого места. Так, что постепенно, но подчинённые Лаурэфиндэ отступили на один шаг. Затем на другой, так, что строй начал постепенно уплотняться…
Светящиеся глаза, которых медленно, но верно становилось больше. И это несмотря на то, что некоторые из них уже остались лежать на полу мёртвой грудой!
Больше всего это странное, пугающее, неправильное действие напоминало марионеток, что безмолвно дёргались под рукой кукловода, забыв о собственных жизнях. Однако подобная догадка прекрасно объясняла, почему одурманенные не накинулись на два десятка всей сотней разом. Похоже, этой заразе было всё-таки сложно дёргать за ниточки одновременно сразу многих.
А бой всё продолжался. Всё шёл, проверяя на прочность как крепость брони и мышц Чёрной Гвардии, так и их разумов. С проклятиями и ругательствами, не прекращая воспевать защитную заклинательную песню, Финдэ чувствовал, как напор на внутреннюю крепость вновь возрос. Как медленно, но верно его броня, сотканная из ненависти и презрения, вновь начала поддаваться чарующим голосам, призывающим прекратить сопротивление наслаждению. Если уж он сам, учившийся у Феанаро, долго так не протянет… то что сказать о его подчинённых, куда менее опытных? Сколько ещё они с Курумо смогут прикрывать остальных?
Словно в ответ на этот вопрос один из молодых воинов медленно разжал пальцы, опустившись на колени и едва не став жертвой взмаха клинка одного из одурманенных сородичей, который тут же попытался воспользоваться возникшей брешью в обороне.
— Не могу… не могу больше, — прошептал он, стаскивая с головы шлем. Лицо мальчишки было бледно. Взгляд блуждал. Казалось, он уже мало что соображал. — Я… Да. О да…
Когтистые перчатки Стража заскользили по его собственному лицу, вспарывая кожу и оставляя алые полосы. Ручейки крови побежали от висков и щёк вниз. Однако, похоже, это нисколько его не трогало. Наоборот, на лице сдавшегося нолдо появилась и начала блуждать улыбка.
— Мелькор с орками! — продолжая удерживать алебарду одной рукой, Лаурэ коротко махнул кулаком, одним ударом вырубая поплывшего мальчишку, после чего, вновь взяв оружие в обе ладони, отбросил нападавшего в сторону. — Вторая линия — утащите его вглубь строя, скорее. Сомкнуться. Нер! — золотоволосый вскричал, зовя на помощь княгиню. — Ты там скоро? Боюсь, долго, учитывая этот голос, мы не протянем!
— Не говори под руку, — раздражённо буквально прорычала дочь Урундиля, продолжая колдовать над полом. — У меня здесь тоже, знаешь ли, проблемы. Поток её мощи слишком силён. Она не даёт создать полноценную преграду. Как будто бурное течение разрушает плотину…
— Превосходно! — мысленно проклиная день, когда нолдо сюда сунулся, а также того шутника, что повредил защиту у шахты, Лаурэфиндэ пронзил горло ещё одному сородичу.
Ни один бой на арене или тренировочной площадке не мог подготовить вот к такому. К тому, что Верные начали убивать друг друга. Не златовласок, не Нолдор Короля даже — хотя в числе несчастных, попавших в ловушку этой шахты, были и они. Друг друга. Некоторые из лиц, что сейчас криво ухмылялись, искажались в каком-то запредельном извращённом удовольствии в попытке достать своими мечами одного из пришедших сюда помочь, были командиру Чёрных Стражей смутно знакомы. Свои лишали жизни своих. Уже не для того, чтобы спасти их от боли. Хотя даже это было в новинку. Просто чтобы выжить самим.
Кем бы ни была эта тварь, она сумела нанести по-настоящему страшный удар. И именно поэтому они должны были продолжать! Должны были…
Побагровело лицо служителя Ауле, который последними силами, последними словами усталого голоса удерживал защитный купол над остальными. Ещё один из Стражей упал, оглушённый латной перчаткой друга — врата разума явно не выдержали, поддавшись тараном. Сам Лаурэ держался сейчас исключительно на лютом, глубинном нежелании идти по дороге бывшего ученика-предателя, которого презирал всеми частичками души. Но и он чувствовал, что осталось немного. А если он сам сейчас упадёт, то Курумо уже не удержит щит над остальными.
«Нер. Нер, прошу. Быстрее!»
И в этот раз на мысленную мольбу Лаурэ отозвались. В уши вновь ударил визг Твари. Но на этот раз — возмущённый, лишённый силы. Так, словно крысе, что уже была готова полакомиться, прищемили хвост мышеловкой. В спину Лаурэфиндэ как будто толкнула исполинская ладонь, не желая причинить вред, но подхватывая и сметая в сторону. Как фигурки на игровой доске.
Золотоволосого слегка протащило по полу, прежде чем он смог, слегка застонав и богохульствуя, приподняться на локте. Как оказалось, участи его не избежали и остальные. Порыв незримого ветра разбросал и Чёрных Стражей, и нападавших в разные стороны подальше от провала из реальности. Которого теперь не было. Исчез, полностью закрывшись, унеся с собой треклятый шёпот внутри разума и не менее треклятое давление, убеждавшее прекратить сопротивляться. Расписавшие потолок и пол символы, смертоносные, источающие пурпурный туман, без подпитки от зиявшего провала выглядели совершенно мёртвыми, не опасными.
На его месте, посреди целого клубка танцующих теней, каменным изваянием возвышалась тонкая фигурка Нерданэль, сжимая в поднятой вверх руке чернильного цвета камень, то дело выстреливающий из своих глубин новую день в этот завораживающе пугающий хоровод.
Серые глаза вспыхнули узнаванием. Тот самый камешек, что Феанаро создал во время первого своего путешествия к Стенам Ночи, и о котором приказал молчать. Тот, который князь не взял на встречу с Ауле, из которой пока что не вернулся. Неужели Нерданэль решилась использовать его? Но…
Почувствовав, что вновь может двигаться, Лаурэфиндэ бегом бросился к медноволосой, до сих пор пребывавшей в каком-то полусне, полутрансе.
— Нер! Нер! — нолдо мягко встряхнул её за плечи. — Очнись. Ты в порядке?
Серые глаза молодой женщины медленно, словно нехотя, открылись. Покачнувшись, она едва не упала — Лаурэ вовремя подставил плечо, позволив ей опереться. Явно прилагая усилия, она с большим трудом убрала Камень Тени обратно в висевшую на поясе сумку.
— Пожалуй… на сегодня всё, — наконец выдохнула Нерданэль, повисая на золотоволосом всем весом. — Я закрыла разрыв между материальным миром и миром духов. Скоро несчастные должны будут прийти в норму. Но сил на это ушло… немерено. Не представляю, как Феанаро управляется с этой штукой.
— Да я уж вижу, — без треклятого ощущения, что собственный разум ему не принадлежал, к Финдэ быстро возвращалось его прежнее, пусть и омрачённое ехидство. После чего продолжил, уже по осанвэ:
— Что там произошло?
— Руны не справлялись, вот что, — устало ответила Нер, утыкаясь в плечо друга. — Слишком большой поток силы струился оттуда. Слишком сильна она была в этом месте. Я… можно сказать, применила оружие последнего шанса. Не хотела, честно говоря, учитывая, что его нужно хранить втайне. Да и не умею я ещё творением Феанаро пользоваться. Действовала скорее по наитию, постаравшись… словно прижечь рану чистой силой. Направить её поток на разрыв, заставив тот запечься, словно корка над шрамом. Кажется, получилось. В этом Камне действительно бушует сила. Невероятная. Но чтобы обуздать его… Не уверена, что смогу повторить это ещё раз.
— Вот как…
Получалось, что сунься они сюда без колдовского Камня — и весь отряд был бы обречён — с огромной вероятностью. Несмотря на все тренировки и обучение. Просто не хватило бы сил, чтобы исправить нарушенное. Самое большее, что получилось бы сделать — это хватать раненых и спешно отступать как можно дальше от разрыва, туда, где треклятый голос был наименее слышен.
Не сказать, чтобы нолдо, привыкшего к тому, что он являлся одним из лучших бойцов Амана, это осознание пришлось по душе. Однако… пожалуй, лучше эта оплеуха произойдёт здесь, в месте, которое они смогли всё-таки очистить, чем в настоящем бою с этой гадиной, что называлось, в силах тяжких.
Впрочем, был и другой, крайне неприятный момент. Судя по весьма красноречивому взгляду Курумо, Камень, с помощью которого Нер спасла их всех, глава Гимнасия заметил. А это означало, что либо их, либо Феанаро потом будет ждать если не допрос, то крайне серьёзный разговор. Час от часу не легче…
Однако сначала — главное.
— В любом случае, — Лаурэ ласково фыркнул, подхватив совсем обмякшую чародейку, которую подвели ноги, на руки. Похоже, его оружие придётся сейчас нести кому-то ещё. — После того, как доберёмся до дома, я позову лекаря. Надеюсь, сегодняшнее «приключение» никак не повлияет на твоего малыша.
— Не думаю, что должно, — покачала головой медноволосая, устраивая голову на плече воина и даже не сопротивляясь такому бесцеремонному обращению. — Срок ещё ранний. Да и я старалась полностью защитить себя от какого-либо влияния со стороны этого места.
— И всё-таки, я настаиваю. Если с тобой, или с ним, что случится — мне твой муж голову снимет. И будет совершенно прав!
Нерданэль завозилась, пытаясь устроиться по удобнее, но перестав возражать.
— Ммм… Лаурэ? — мысленный голос княгини, позвавшей его вновь, приобрёл совсем уж виноватые нотки.
— Что?
— То, что произошло в этом зале. Те видения, что эта тварь насылала… Тебе тоже показывали что-то подобное? Клянусь Ауле, я не…
Лаурэфиндэ покачал головой, усмехнувшись и продолжив удерживать на руках нолдиэ.
Впрочем, у него был ответ на невысказанный вопрос и попытку извинений, которые тут в принципе не требовались.
— Вывернули наизнанку, исказили в кривом зеркале то, что и так есть, — он постарался передать по осанвэ мягкое, успокаивающее и ласковое тепло, которое сейчас ощущал по отношению к Нерданэль. От неё пришла встречная волна. — Всё, как и говорил наставник. Вытаскивают на поверхность даже самые тёплые, светлые чувства — и щедро разбавляют их своей грязью. Нечего тут обсуждать, или просить друг у друга прощения, сестрёнка. И поверь, Малекит бы тебе тоже самое сказал.
Пожалуй, именно так. Сэлэр, сестра и есть. Причём младшая. Несмотря на то, что периодически была куда мудрее, чем он сам. Всё равно — младшая. Оберегать и защищать.
— Лаурэ? — послышался голос одного из Стражей. — Кажется… у нас есть проблема.
— Ещё что-то произошло? — повернул голову золотоволосый, прищурившись. Шутки и забота мгновенно отступили на второй план. Как, впрочем, и усталость. После передышки и отсутствия треклятого давления на разум он вновь был готов к бою.
— Посмотри, — нолдо кивнул в сторону тех, кто ещё несколько минут назад активно пытался убить весь отряд.
Серые глаза Лаурэфиндэ проницательно сощурились, смотря на тела. Совершенно мёртвые, в отличие от тех Нолдор, что сейчас удивлённо, со всё возрастающим ужасом оглядывались, пытаясь понять, что происходило… и где вся их одежда.
Однако те, чьи глаза светились, упали под совершенно неестественными углами. Точно… марионетки, у которых обрезали нити. И вряд ли их мог убить простой толчок, раскидавший всех в стороны. Нолдор — создания крепкие.
Догадка молнией пронзила мозг.
— Они же… Мы не успели их убить. Как минимум семеро вполне ещё готовы были стоять на ногах и сражаться, — Лаурэ закусил губу, переглянувшись с подозрением щурившейся Нер. — Но…
— Будем надеяться, что они отправились в Мандос после того, как сила, что захватила их тела, перестала их поддерживать, — голос Нерданэль тем не менее не предвещал ничего хорошего по этому вопросу. А учитывая её пророческий дар, то тем более.
Закутавшись в плащ, оставаясь незримым для чужих глаз, Майрон в задумчивости проводил взглядом процессию, двигавшуюся обратно, по направлению к Тириону. Почти сотню Нолдор, которым не посчастливилось оказаться в не лучшее время и не в лучшем месте, после случившегося, вероятнее всего, вскоре отправятся в сады Лориэна, на лечение. Подчинённый Владыки Тьмы откровенно сомневался, что после всего, что произошло в этих пещерах, они смогут вернуться к нормальной жизни без исцеления своих фэа. Хотя… возможно, некоторые и выдержат.
Что можно было сказать, эксперимент дал крайне… интересные результаты. А всего и дел-то было. Найти место, достаточно отдалённое от города, чтобы всё не прикрыли сразу. После чего — пробить границу между миром живых и миром духов. Позволить сущности, что по-прежнему бродила вокруг Валинора, словно кошка вокруг банки со сметаной, устремиться в материальный мир, минуя границы Валинора в обход всей защиты, созданной «Сыном Мелькора».
Разумеется, сходящая с ума от голода тварь с удовольствием воспользовалась заботливо созданным для неё проходом, бросившись пировать. А бывшему Артано Аулендилу только и оставалось, чтобы слегка подпортить защитный контур шахты, уведя тех, кто придёт несчастным на помощь, по ложному следу. Во всяком случае, Майрон очень на это надеялся.
А дальше — оставалось только наблюдать.
Что же было в сухом остатке от эксперимента?
Ну, во-первых, посланник Древнего Короля смог увидеть некоторые… слабости твари, за которой его послал Владыка. В частности то, что воздействовать на сотворённый мир ей оказалось весьма сложно. Во всяком случае, пока. Если с разрывом в реальности она могла творить многое, вплоть до пожирания фэа одурманенных и взятия их тел под свой прямой контроль, то стоило чародейке Нолдор заштопать дыру — её присутствие вновь уменьшилось до величин, когда творения Эру могли мыслить здраво. А учитывая, что подобный разрыв мог организовать только кто-то, равный по силе Айнур, и только со стороны мира живых — после этой трапезы ей и дальше придётся играть тонко, через своих последователей.
Во-вторых, пришедшие Нолдор внезапно оказались не столь беззащитны перед мощью этой жадной до лёгкой еды дамы, как предполагал Майрон изначально, с отвращением посмотрев на бессознательную оргию, в которой бывшие в шахте утратили всякое разумное сознание, полностью забывшись в пороке. Не сказать, что блюститель Ангамандо был против оргий. Но вот то, что они совершенно утратили разум, говорило об Эльдар, скажем так, не в самом лучшем свете.
Однако пришедшие на выручку мало того, что сумели устоять перед соблазнами, но и закрыть разрыв. С помощью артефакта, смотря на который, чувствуя волны расходящейся от него силы, бывший служитель Владыки Земной Тверди мог со всё возрастающим изумлением узнать мощь, во многом родственную Повелителю Утумно!
Да уж. В такие моменты поневоле начнёшь задумываться. Быть может, все эти россказни про «Мелькорово отродье» не так уж и неправдивы? Иначе как этот Куруфинвэ создал Камень, от которого буквально фонит силой Тьмы?
Стоило обдумать подобное. И точно рассказать об этом Владыке.
Огненные глаза «Ортхэннэра» вспыхнули, подозрительно сощурившись. На мгновение бывшему Майа показалось, что он чувствовал на себе одобрительный взгляд Мелькора… или кого-то ещё. Однако ощущение быстро прошло.
В-третьих, вероятнее всего, удалось добиться сразу двух целей разом. Частично выйти на контакт с сущностью, которую Повелитель просил разыскать, заявить ей о себе и, быть может, заинтересовать. И одновременно — отвести внимание Феанаро от собственного маленького культа. Перевести угрозу на тех, кто находился под крылом Жаждущей.
Пусть расследует, кто устроил подобное жертвоприношение. Пусть ищет. Пусть копает в сторону Ваниар, среди которых прятались её последователи.
На тонком лице на мгновение мелькнула улыбка. Но… она быстра была раздавлена и сметена последней, тягостной думой.
Потому что наблюдая, видя пиршество этой гадины, видя, насколько эта тварь влияла на разум, на самые тёмные и потаённые его желания, видя, с какой лёгкостью они теряли над собой контроль — всё меньше эта тварь бывшему ученику Кователя нравилась.
Однако главным, пожалуй, было то ощущение, тот «запах», что от неё исходил. Сущность постоянно менялась сама в себе. Её сила — словно постоянный водоворот страстей, эмоций, желаний, сбивающий с ног и заставляющий забыться в невоздержанности. Постоянно изменяющийся. Неправильный. Хаотичный. Полностью противоположный на уровне идеи тому будущему Арды, которое видел он сам. Особенно, если с количеством почитателей она будет становиться сильнее.
И Майрон поневоле начал задаваться вопросом, что шёл по очень тонкой грани верности и идеалов.
А нужна ли такая в свите Мелькора? Нужна ли она для создания того Порядка, о котором мечтал рыжий Майа? И не лучшим ли вариантом будет… не допустить знакомства господина с этим? Ну, скажем, заявить, что склоняться перед хозяином Арды наглая пришелица отказывалась…