2023-12-09 10:12
Пальцы воина щедро зачерпнули золу с обугленной земли, растерев его в ладони, после чего поднеся к чувствительному носу. Черноволосый полунолдо досадливо, едва ли не болезненно сморщился, покачав головой и встав на ноги. После чего с тоской окинул взглядом то место, где раньше был зеленый луг, раскинувшийся перед Тирионом на Туне. Теперь же к горизонту, почти через весь Аман, тянулась эта треклятая полоса пепла и праха. Черная, как правило жирная, почти всегда плодородная почва Валинора сейчас предстала перед своим жителем совсем в ином виде. Мертвая земля. Абсолютно мертвая. Даже на запах — абсолютно лишена жизни, словно ее бросили в исполинский горн и продержали там несколько часов, методично доводя до состояния оплавленного шлака, не годящегося даже на то, чтобы добывать из него металлы. Не говоря уже ничего про попытку что-то вырастить здесь.
Эктелион не был искусным учеником Йаванны Кементари или ее младшей сестры, однако даже он, что этот шрам на теле Валинора надолго. Созданное Валой, пусть и падшим, отнюдь не так просто разрушить. Или, в данном случае, вернуть в прежнее состояние. Во всяком случае, легенды о том, что творилось в Эндорэ, к примеру, о падении Светильников, разрушении Алмарена или последней Войне Сил, когда пало Утумно, говорили именно об этом. Да и, насколько было известно эльда от своих знакомых из последователей Королевы Земли, пока что все усилия, предпринятые в последние два дня и направленные на исцеление этой раны были тщетны. Только и оставалось, что надеяться на Валар и их мощь.
Еще бы они не были разделены сами в себе, уподобившись своим же последователям…
Сын Мастера Фонтанов резко тряхнул головой, обрывая собственные мысли, бывшие абсолютно крамольными для того, кто всю свою жизнь воспитывался в почтении к Айнур и упованию на них. Винить их в чем-то, подаривших своим последователям Аман и научивших их всему, было кощунством. Пусть даже сейчас между ними были разногласия, и сам Эктелион находился на одной из сторон конфликта. Опять воспитание острого на язык Лаурэфиндэ играло, похоже. Подобные размышления были бы скорее лагерю Верных присущи.
Однако взгляд серых глаз, словно магнитом, все равно возвращались к черной полосе, что обугленной засечной чертой словно делила Аман надвое. Подобно тому, как сам Благословенный край сейчас был разделен сам в себе. И, как тут же показала практика, у него начались проблемы с тем, чтобы устоять.
Разделенная жутким шрамом надвое земля сейчас была идеальной метафорой того, что сейчас творилось в делах государственных Валинора. Почти такой же великолепной, как стройная ножка нолдиэ — олицетворением политики и ее устройства в целом.
Два дня, прошедшие с момента побега Темного Валы из узилища, были подобны пеклу Утумно. Тирион, Альквалондэ и Валимар бурлили и клокотали, пытаясь принять новую реальность. В первую очередь — наглядно показавшую, что Благословенный край перестал быть безопасным. Сотни эльдар погибли на его земле, отправившись в Чертоги Ожидания через страшную и мучительную смерть в огне!
Что уже само по себе для многих сородичей Эктелиона оказалось совершенно выходящим за рамки привычной для них реальности — как будто в последнее время им было недостаточно потрясений. Молодежь отреагировала по-разному. Некоторые паниковали. Другие, кто был позапальчивее да погорластее, уже начинал сыпать поспешными решениями самого разного толка. Более старшее поколение пока что, по большей части, хранило мрачное молчание, почти не комментируя произошедшее, но стараясь успокоить и не давать наделать глупостей остальным. Однако по их нахмуренным лицам, плотно сжатым губам, иногда застывавшим в воспоминаниях глазам можно было понять, что многие из ветеранов Великого Похода сейчас полны тревожных дум и воспоминаний о старом-недобром былом. Правители Эльдар же пока что хранили молчание, больше занятые тем, чтобы решить первоочередные вопросы, связанные с новой, изменившейся ситуацией и помощью тем, кто пострадал во время той жуткой ночи. Как посланец Финвэ, сам Эктелион, к примеру, все последние дни постоянно находился в Альквалондэ, улаживая вопросы помощи из Тириона, и обратно сумел вернуться лишь недавно.
Отдавая им должное, поступали Ингвэ, Ольвэ и два правителя Тириона абсолютно правильно. Хотя бы в этом они были на удивление единодушны. Даже те, меж кем сейчас была вражда. Сначала — твой народ, а потом уже глобальные вопросы и политические дрязги. Однако было ясно, что рано или поздно, но высказаться им придется. Именно этого, в том числе, от них ждали.
А пока ждали — все три народа Эльдар продолжали бурлить, пытаясь осмыслить произошедшее и расставить новое бытие по полочкам. И разумеется, произошедшее не могло не спровоцировать очередной виток конфликта между двумя противоборствующими силами в родном городе полунолдо — что называется, искра на трут попала.
А какая реакция еще могла быть, когда за лидером одной из фракций расколотого напополам города числилось прозвище «Мелькорово Отродье», а некоторые представители второй в правдивость этого прозвища искренне верили, и не гнушались судачить об этом в открытую? Вот и сейчас уже новые слухи поползли. Начиная с откровенно невозможных и глупых, мол, «Феанаро помог своему отцу бежать из Мандоса!», от которых самому полунолдо хотелось просто закрыть глаза рукой. Сам Эктелион не удивился бы, если бы первоисточником этой версии событий был сам же Куруфинвэ, желавший свести все к абсурду, в своем излюбленном стиле «Угу, и башню разрушил тоже я». Наглядно демонстрируя глупость и недалекость своих противников, так сказать.
Была, разумеется, и более адекватная версия деятельности «сына Падшего», начало которой (это полунолдо знал точно!) было положено весьма конкретным золотоволосым эльда, что числился у сына Форменлинда в учениках. Якобы, действия Феанаро направлены на то, чтобы подготовить армию ко времени освобождения своего отца и господина — чтобы, когда тот, наконец, вырвется из заточения, у Падшего Валы была бы армия из фанатично преданных ему и его наместнику в Арде Нолдор. Только случилось это раньше запланированного срока, поэтому Куруфинвэ не успел завершить начатое. Да и Нолдор Короля его черным планам активно препятствовали
Да и вообще, посмотрите на него, на нем клейма ставить негде! Посмотрите на город, который он на острове строит, это же просто цитадель будущего Темного Владыки! А как его личная гвардия зовется? Не Мор Тирит ли? Ну и для кого, спрашивается, все это, если не для бывшего хозяина Утумно? Не пора ли уже с этим что-то делать?
Эту версию событий в ее разных интерпретациях, которая изменялась от каждого нолдо к другомоу, было легко узнать по одному неизменному посылу — благочестивым эльдар, что остались верными Аману, пора самим вооружаться и создавать собственное ополчение — дабы, в случае чего, быть готовыми отбиться от черного воинства. Да и часовых теперь надо бы расставить. И вообще, пособраннее быть, пособраннее. И произошедшее в Альквалондэ прямое тому доказательство и подтверждение.
Версия событий в столь же степени прагматичная и призванная сработать на определенный результат, сколько и искренняя — в своем отношении к главному виновнику беспорядков в Валиноре в последние лет десять. В этом удивительном сочетании был весь Инголдо. Сын Мастера Фонтанов догадывался — будь воля Арафинвэ, он бы и по-настоящему героические действия Аэнариона во время пожара в Гавани постарался бы интересным образом интерпретировать в пользу своей версии. К примеру, это способ втереться в доверие и снискать себе славу среди народа мореходов. Однако, насколько его наставник успел изучить характер своего подопечного за это время, принц всегда довольно четко чуял, когда стоило остановиться в своих интересных рассуждениях. Тэлэри, лишившиеся на пожаре своих родных и близких, не оценили бы подобное в адрес того, кто рисковал жизнью, вытаскивая детей из огня.
Да и сам Эктелион, при всей своей неприязни к главе Первого Дома, не оценил бы подобного в адрес друга, пусть и бывшего. Мечник не сомневался — поступок Майтимо был совершенно искренним, без какого либо злого умысла. Несмотря на то, чьим сыном тот являлся, Аэнарион не бросил бы на произвол судьбы сгоравших заживо в бушующем пожаре.
Что касалось Феанаро…
Мастер клинка устроился на небольшом холме, что был преддверием Туны, подтянув колени к подбородку и продолжая мрачно смотреть на полосу выжженной земли.
Нет, мнения Инголдо и его деда в том, что Куруфинвэ Феанаро действительно является сыном Мириэль Териндэ от Темного Валы, и служит своему падшему отцу, полунолдо не разделял. Все же эти пять лет он учился вместе с сыновьями старшего принца Нолдор. Периодически — учился у него самого. А иногда и вовсе ел с ним и его детьми за одним столом. И, пусть и не мог проникнуть во всю глубину мыслей этого эльда, все же мог понять хотя бы некоторые из черт его характера — и некоторые из его излюбленных методов.
Нет, будь версия Арафинвэ действительно правдива, и служи Феанаро Мелькору — он изначально сидел бы тише воды, ниже травы, став примерным внуком для Ингвэ, любящим приемным сыном для Индис и лучшим старшим братом для обоих ее детей. Вербуя сторонников потихоньку и тайно, а то и вовсе — под эгидой служения Манвэ — так, как Отец Драконов делал это под эгидой Аулендуров.
А вскрылось бы все, когда Мелькор уже бежал бы — или даже когда набрался бы сил для новой войны. Страшно бы вскрылось! Уж коварства на подобное у первого из Аулендуров хватило бы с избытком. Он мог бы провернуть подобное. И такой вариант развития событий был бы куда страшнее для Валинора, чем тот раскол, который творился сейчас.
Нет, Куруфинвэ Феанаро создавал королевство и армию, основу будущей империи, что, скорее всего, в его мечтах простиралась от горизонта до горизонта, для себя. Под свою собственную руку и вкусы — так, как кузнец создает меч точно под руку будущего владельца. И преданны его Верные, в конечном итоге, будут не Ауле, или кому-то еще, а ему. При всей созданной принцем репутации любимца Владыки Земной Тверди, неплохо узнавший общество Отступников изнутри буквально из первых рук, усвоил это очень хорошо.
Если родственная связь и была, подарив князю Первого Дома часть силы своего предка — в конце концов, ни Эктелион, ни кто-либо еще в спальне Тириндэ не присутствовали, и знать точно не могли — то вот службой там и не пахло. По крайней мере — на данный момент. В будущем — кто его знает, всякое может быть, особенно учитывая жажду власти Феанаро. Но даже если и да — вряд ли это будет искренняя служба.
Впрочем, пытаться переубедить Верховного Короля Эльдар в этом Эктелион, понятное дело, не пытался. Что касалось Арафинвэ, то тот аргументы наставника отчасти принял — но только в отношении службы. Мелькоровым отродьем своего «брата» от этого считать не перестал. Впрочем, принятие правоты мечника не мешало принцу пускать слухи. Холодный расчет в методах и искреннее отношение при этом, как всегда.
На губах воина мелькнула невеселая усмешка.
С Аро в этом плане было проще. В случившемся в ночь побега Падшего он видел трагедию и угрозу, разрушение привычного миропорядка. Еще один повод для неприязни к тем, кого ненавидел, ужас от осознания гибели Эльдар в пределах Благословенного Края. В некотором роде — страх за будущую невесту. Как только все случилось, Инголдо в тот же день поговорил с ней и Ольвэ, договорившись, чтобы Эарвэн некоторое время погостила в Тирионе. Но, в то же время, он не отнесся к произошедшему лично. Для Аро это жуткое событие было именно что произошедшим событием.
Другое было с мастером клинка. С тем, кто поклялся себе, что будет защищать простых жителей Амана… и, отчасти, случившееся принимал на собственный счет. Не полностью, конечно — сын Форменлинда прекрасно понимал, что принимать на себя то, на что невозможно было повлиять, глупо. Но отчасти.
Не справился. Не смог помочь. При всем искусстве владения мечом и его коротких заклинательных песнях, обращенных к Владычице звезд, у одного из двух лучших учеников Лаурэфиндэ не было сил тягаться с куда более могущественными существами, какими были Айнур. Увы, он не Эру, не могучий Вала, что мог бы встать несокрушимым щитом на пути морока Мелькора, собой прикрыв жителей Гавани от его огня. Все, на что хватало сил — это разгребать последствия.
Это злило — на самого себя. Эктелион должен был стать лучше, чем он был. Сильнее и могущественнее. Но как? Даже Куруфинвэ, при всей своей амбициозности, искусстве и коварстве, все еще оставался Рожденным. А у Рожденных есть предел.
Взгляд серых глаз поднялся вверх. Туда, где в час, когда свет Древ не был ярок, когда Тьелпэрион только только начинал цвести, а Лаурэлин уже угасла, на небосводе сияли звезды, творения Элентари, а не Кементари. И ярчайшие из них — Валакирка, Корона Севера, по которой всегда, дождавшись часа сумерек, можно было определить направление и отыскать дорогу домой.
— Госпожа моя, Владычица Звезд! — мечник поднялся на ноги, обращаясь к небесам. Руки невольно потянулись к светилам в мольбе, что была искренней. — Прошу тебя, наставь меня — как наставила в день моего выбора. Что мне делать? Молю, помоги! Дай совет…
Чье-то присутствие за спиной окутало ласковым покрывалом, теплым, защищающим — но с бодрящими нотками ночной прохлады, сохранявшими ясность разума. Присутствие не несло угрозы. Напротив — словно обещало поддержку. Слегка будоражило от той силы, что несло — но сдерживало ее, не пытаясь подавить эльда. Напротив, словно слегка возносило — как возносит вдохновение во время работы.
Эктелион резко обернулся, лишь мгновением спустя осознав, кого он видит перед собой. Сердце пропустило несколько ударов, глаза в изумлении расширились. Душу охватил трепет — и восторг одновременно, на грани с экстазом и даже легким помутнением рассудка, но не переходя ее.
А что еще он должен был чувствовать, когда на его мольбу откликнулась та, кто властвовала в душе нолдо так, как не дано было ни одному другому Вале?
— Госпожа…
Мастер меча во мгновение ока преклонил колено — подобно тому, как кланялись Верные перед своим князем. Но как можно сравнивать почтение к лидеру среди Рожденных с той, кто своей волей зажигала на небе Серп Валар?
Тонкие пальцы легли на плечи Эктелиона. Мягко, но непреклонно заставляя того подняться.
— Встань, — ласковый голос валиэ окутал со всех сторон, окончательно поднимая его на ноги — и столкнув взгляд сына Мастера Фонтанов с наполненными звездным светом глазами Тинталлэ. Забавно. Для своего нынешнего облика она избрала рост обычной нолдиэ, не возвышаясь, но наоборот, смотря на него чуть снизу вверх.
— Владычица, я… — узкая ладонь, по которой сами собой плыли украшения из мягко сияющих звезд, легла на губы полунолдо.
— Ты звал меня. Не только словами — сердцем, душой, всем своим естеством, фэа и хроа одновременно. Звал, подобно тому, как зовешь в те моменты, когда творишь заклинательные песни с моим именем на устах. И я пришла, конечно. Поверь, мне не нужны слова, чтобы понять то, что творится в твоей душе — твой зов был громким и искренним. Не говоря уже о том, что ты никогда не пытался скрыть от меня что-то. Ни среди своих намерений, ни среди твоей преданности мне.
Сияющие глаза без радужки и зрачков отвернулись от лица чуть смутившегося мечника, пробежавшись по выжженной полосе, что шла до горизонта, теряясь в лесах, что окружали Сады Лориэна.
— Случившееся ударило со всей силой вырвавшегося на свободу Разрушителя. Не только по творению наших рук или по вам, Рожденным. Тем, кого мы поклялись защищать от ужасов Эндорэ, — в льющемся, подобно водному потоку, голосе Элентари мелькнула печаль. — Но и по нашему единству, к сожалению. Старые обиды заживают трудно и становятся почвой для новых. В тот час, когда Айнур нужно было бы сплотиться, встав плечом к плечу — так, как было во дни падения Утумно, мы ссоримся и отказываемся работать сообща. Зачастую обвиняя друг друга в совершенно странных вещах, на которые никто из нас не пошел бы никогда. Впрочем, я знаю, подобное присуще не только нам, верно?
В последних словах послышалась легчайшая насмешка. Явно намекая на пущенные Арафинвэ слухи. Эктелион глубоко вздохнул, точно нашкодивший ребенок под строгим взглядом взрослого. Однако отступаться перед своей Валиэ было по меньшей мере глупо.
— Боюсь, в нашем случае все куда хуже, госпожа, — наконец произнес он искренне. — Нолдор расколоты надвое. Мы так и не смогли прийти к единству с нашими сородичами из других народов. И, боюсь, чем дальше — тем больше этот разрыв будет усиляться. Тэлэри пострадали. Жители Валимара пока остались при своих, но, вероятнее всего, случившееся и их затронет. Не говоря уже об Энд… — полунолдо слегка осекся.
— Продолжай. Не говоря об Эндорэ? — сиявшие звездами глаза вновь повернулись, словно пронизывя взглядом насквозь и читая душу, как открытую книгу.
— Да… — начал было мечник неуверенно. Понимая, что Элентари может не одобрить это признание. Но с другой стороны… отпираться от нее? Отбросив прежнее сомнение, он продолжил уже уверено. — Да, госпожа. В одном Феанаро оказался прав. Туда нужно идти, пусть многие этого и страшатся. Нельзя отдавать на поживу Падшему целую Арду, ютясь в уютном доме и делая вид, что ничего не происходит!
— Тогда почему ты ушел от него? Не проще ли было попытаться изменить Верных изнутри, если ты разделяешь их цели, но не разделяешь методы — вроде неприязни к Ваниар? — взгляд звездных глаз смотрел не строго. Скорее с интересом. Но для бывшего ученика Лаурэфиндэ это были словно два клинка, пробившие грудь во время допроса. — В конце концов, вы с Арафинвэ и сами — разве не собираетесь перенять часть его методов, и сделать общество Нолдор более сплоченным?
Удар в слабое место. В компромисс, на который, как Эктелион хорошо понимал, пойти придется, если он и его ученик хотят добиться успеха, помешать Куруфинвэ действительно прибрать к рукам все Средиземье.
Но… пожалуй, у мечника был ответ.
— Потому что то, что пытается построить князь Первого Дома, не будет сильно лучше хозяйства Падшего над Ардой. Феанаро желает власти для себя. И королевство строит, в котором он будет единственным владыкой, где он сам будет решать, кому жить, а кому умереть. Там не будет место никому инакомыслящему. Не говоря уже о верных своим Айнур. Я не удивлюсь, если однажды ему начнут поклоняться, подобно Валар… если слухи о его происхождении все-таки правдивы. Это не мой путь. Я готов служить. Служить и защищать. Быть щитом и мечом — моего народа, Валинора — и твоим, если ты примешь мою службу и ученичество. Я желаю этого всем сердцем. Но я не могу и не буду преклонять колено перед тем, кто главной чертой своих слуг считает верность, а не совесть. Кто готов целый народ заклеймить — просто по принадлежности к нему или тому, что он разделяет их убеждения. Кто станет хозяином для тысяч и тысяч рабов, что окажутся в его руках — подобно тому, как Падший властвовал над своими слугами в Утумно!
Айни помолчала, словно размышляя над словами сына Форменлинда. Сам же полунолдо смущенно умолк, поразившись собственной смелости. Он никогда не был трусом, однако… в других обстоятельствах вряд ли бы произнес нечто подобное, резкое и запальчивое, перед Валар. Однако сейчас, наедине со звездами и их создательницей сделать это было куда легче, чем оказалось.
— Я могу тебе помочь, — наконец произнесла Варда. — Я могу дать тебе силу, что поможет тебе в грядущих битвах. Ты станешь больше, чем нолдо, ваниа или тэлэри. Равным по могуществу Майар и даже в чем-то превосходя их. Я научу тебя владеть этой силой, подобно тому, как ты сам научился коротким заклинательным песням. Ты станешь моим избранным защитником и вестником, что сможет помочь объединить Эльдар в один народ и излечить раны Арды. Полагаю, когда твои сородичи увидят, чего они могли бы достичь, многие призадумаются. Более того — ты сможешь отобрать тех, кто со временем станет тебе подобен.
Звездные глаза на мгновение сузились, посуровев.
— Но ты должен поклясться, Эктелион. Поклясться тем, что считаешь нерушимым. В том, что чтобы ни произошло дальше — ты не забудешь тех слов, что были сказаны сейчас. Ты никогда не поставишь верность выше совести и желания защитить. И речь не только об Арафинвэ, к которому, я знаю, ты потихоньку привязываешься. Речь идет и о Валар. В том числе — тех, кого ты почитаешь. Даже о Манвэ. Даже обо мне, Эктелион! Борьба с Феанаро, безусловно, нужна. И методы в ней могут быть разные. Но она не должна превращаться в твою единственную цель. Не должна затмевать то, ради чего ты позвал меня. Твой клинок будет вершить суд над виновными, но никогда не должен пролить кровь лишь потому, что тот или иной Рожденный просто принадлежит к кому бы то ни было, будь то Верный, один из Вторых или Наугримов. Они не создания Мелькора, чтобы разить их без разбору. Ты понимаешь меня?
Мечник слегка облизал пересохшие губы. Слова Элентари проникали в душу, оставаясь в ней навсегда и смешиваясь, срастаясь с его собственными убеждениями, которые лишь на незначительные детали отличались.
— Я клянусь, моя владычица! Светом твоих звезд и Двух Древ. И тебя призываю в свидетели!
— Да будет так, — Варда искренне улыбнулась, подходя ближе. — Прими же мое благословение.
Повинуясь тонким пальцам, Эктелион наклонил голову, с легким замиранием сердца почувствовав мягкие, теплые губы на своем лбу.
Свет звезд окутал мечника, немного приподнимая его над землей. Подобных ощущений раньше сын Форменлинда не чувствовал никогда. Боли не было. Однако он словно чувствовал себя статуей, по которой идут чуткие и искусные пальцы скульптора-нолдо, по своей воле изменяя свое творение. Дополняя и улучшая, доводя до совершенства согласно одному ему ведомому замыслу. При этом, как и мастера, способные вложить колдовскую силу в свое творение, наделяя прежде невиданными свойствами, этот мастер вкладывал вкладывал в него часть себя. Наполнение сиявшим светом ночных светил чародейством Королевы Звезд будоражило до мурашек — от затылка до ступней. Слаще любого вина, изысканнее творений лучших поваров, желаннее брачной ночи. Все это воздействовало лишь на тело. Сейчас же насыщали душу.
И уже вслед за фэа следовало изменение хроа. Бывший ученик Лаурэфиндэ становился выше, догоняя и даже немного перегоняя по росту Майтимо и шире в плечах. Руки наливались новой, невиданной раньше силой. Глаза, раньше серые, мягко светившиеся отраженным светом Древ, сейчас засияли серебром звезд.
А за спиной распахнулись огромных крыла. Черных, с сиявшими и блуждающими по ним звездами — подобно тем, что служили украшениями, а иногда и одеждой, самой Варде.
— Вот так. Встань, Эктелион. Первый из Вознесшихся, — голос Элентари все еще звучал в голове, когда мастер меча, тяжело дыша, опустился на ноги.