2023-12-02 09:00
С Эзеллохара всегда открывался объективно неплохой вид — пусть сам Малекит здесь и редко бывал, предпочитая наслаждаться красотами с высоты драконьего полета. Бесконечные зеленые холмы и равнины Валинора, величественные троны Валар в Круге Судеб внизу, у подножия холма, белоснежные стены и шпили Валимара немного к северо-востоку от холма. Слегка напоминало родной Ултуан — в дни его расцвета, до гражданской войны, природных катаклизмов и прочих прелестей богатой истории асуров и друкаев. Только вместо Великого Вихря, что был сердцем и центром эльфийских земель — два сияющих Древа.
Правда, сейчас картина была несколько подпорчена свежим шрамом. Полоса обугленной выжженной земли, на которой не осталось даже остатков погибших деревьев, шла широкой черной лентой, блестевшей в золотых лучах светила — земля там явно спеклась в стекло. И пока что Валар так и не заставили ее вновь порасти травой и скрыться с глаз. То ли им сейчас было не до того, то ли они просто не могли ничего сделать со шрамом, нанесенным местным воплощениям Бога-с-Кровью-на-Руках.
Темный эльф в легкой задумчивости сощурился, вглядываясь в широкие черные изгибы. Этот шрам до боли напоминал другой, виденный им в прошлой жизни. Тот, что был на Ултуане — в месте, где Аэнарион Защитник впервые обнажил в бою против демонов меч Кхейна, тем самым скрепляя договор между богом войны и своим родом. Здесь никаких договоров не заключали (хотя… кто его знает, что там происходило, в Чертогах Мандоса. Как-то же Мелькор все-таки сбежал), однако ярость и сила божества чувствовалось не меньше. Малекит откровенно сомневался, что этот шрам зарастет с ближайшие годы без активной помощи тех же Йаванны и Ваны.
Мортиэ, «Черная Дорога», как ее, судя по донесению вездесущего Лаурэ, уже успели прозвать жители Тириона, шла от разбитых вдребезги врат Чертогов Мандоса до горных стен Пелори. Окружавших королевство Валар, казалось бы, несокрушимым бастионом. Но, похоже, именно что казалось. Как и всегда бывает в подобных случаях, удар в сердце пришел изнутри Империи, а не снаружи. Хотя на счет «империи» Король Чародей Валинору сильно польстил. По-хорошему, Благословенный Край даже на королевство сейчас не тянул — только на собрание вечно грызущихся между собой вотчин разных господ, каждый из которых чувствовал себя царьком на своей территории и в своей Стихии — вопреки всем попыткам Верховного Короля построить, наконец, хоть какую-то четкую и сплоченную вертикаль власти.
Вот, к примеру, то, что происходило на Эзеллохаре непосредственно сейчас, буквально на эталонно-золотых глазах друкая, смотревших на возвышавшуюся рядам с Древами фигуру из живого огня, камня и стали, что сейчас преклонил колено, касаясь широкой ладонью зеленой вершины. Бывший повелитель Наггарота откровенно сомневался, что действия Ауле сейчас совершались по воле и с одобрения Манвэ. Однако, похоже, на этот раз Валу совершенно не волновало, что думает об этом его старший собрат.
Владыка Земной Тверди, отбросивший сейчас физическую плоть, но по-прежнему сохранявший осязаемую и осмысленную форму, пел — хрипло, мощно, раскатисто — так звучат обвал камней и сошествие лавины высоко в горах. И в такт его песне зеленый холм отозвался, повинуясь Стихиии. С тяжелым гулом Эзеллохар начал расти, стремясь вверх и погребая под своим основанием новую территорию. Унося два Древа ввысь вместе с собственной вершиной. Плодородную, поросшую травой почву с трех сторон быстро заменяли отвесные скалы, сжимая между собой единственную оставшуюся тропу, что могла привести к вершине. Узкую и извилистую — вряд ли по ней теперь смогут пройти больше одного-двух за один раз. Острые каменные острия, готовые сыграть роль кола для любого сорвавшегося вниз, плотно окружили уже не холм — новую гору с широкой вершиной. Одна за другой на скалах вспыхивали охранные цепочки рун, несущие в себе силу Кузнеца.
В довершение же всего к подножию Тьелпэриона приземлился огромный, почти не уступавший в размерах Сафирону багрово-огненный рамалоки. Устроившись у исполинского ствола, дракон недвижно замер, словно засыпая. Однако полуприкрытые чешуйчатыми веками пламенные глаза чудовища пристально следили за всем, что происходило на вершине Эзеллохара — и на ведущей к ней тропке.
Как говорится, не стоит подходить даже к спящему дракону — дремать он может всего лишь в полглаза вместо полноценной спячки. Однако эта половина может решить вопрос жизни и смерти отнюдь не в пользу первой.
— А наш Властитель Западных Ветров знает о том, что ты затеял такую перестановку? — когда Ауле закончил, поднимаясь с колен и постепенно вновь обретая телесную оболочку, Малекит спрыгнул с драконьего седла, приветствуя наставника и его любимца. Амбаронд на мгновение приоткрыл было багровые глаза, принюхиваясь. Но, почуяв знакомый запах и заметив черного собрата, вновь потерял всякий интерес к происходящему. — Сомневаюсь, что ему понравится новый вид Эзеллохара. Не говоря уже о том, что Кольцо Судеб придется переносить дальше.
Друкай с иронией взглянул на отвесный скальный склон, сейчас почти-почти касавшегося одного из высоких тронов. По чисто случайному совпадению — именно трона Сулимо.
Однако, если отбросить шутки в сторону, то, что сейчас возводил покровитель Нолдор… впечатляло. Не столько внешним видом — хотя, откровенно говоря, новый облик Эзеллохара внушал. Но в первую очередь — той силой, что Наватар вкладывал в защиту горы. Каждый камень на зеленом кургане сейчас дышал мощью своего создателя, что была готова, в случае чего, сдержать незваного гостя, не подпуская того к Древам. Причем преграда эта была рассчитана не на эльдар, и даже не на одного из Майар. На кого-то гораздо, гораздо сильнее.
— Вероятнее всего — знает. Однако Властитель Западных Ветров может иметь любое мнение на эту тему. Это ничего не изменит, — зло бросил Ауле, что успел окончательно вновь принять телесный облик. Над Древами вспыхнуло еще одно, огненное сияние, пресекая попытки подслушать разговор Айну со своим протеже. — Мне не пришлось бы менять очертания Валинора, если бы кое-кто относился к своим обязанностям Повелителя Арды с должным вниманием, вместо того, чтобы, в сущности своей, отпускать на свободу предателя, убийцу и разрушителя ради личных стремлений.
Вала-кузнец устало вздохнул, кивком отвечая на приветствие ученика и садясь рядом с багровым драконом.
— Манвэ Сулимо, похоже, считает, что лишь он один слышит голос Единого. И это заблуждение сейчас способно привести всех нас к катастрофе. А еще он явно держит многих остальных Айнур за дураков. Как будто не я ковал в свое время Ангайнор, и не знаю, какие силы были в него вложены! Никогда Мелькору не порвать их было изнутри.
Король Чародей счел за нужное, не озвучивать собственное мнение о сложившейся ситуации, которое было куда более крепким в выражениях, чем то, что высказал Владыка Земной Тверди. Вместо этого он внимательно смотрел за реакцией своего нынешнего сюзерена. Лицо Ауле дышало гневом. И куда сильнее, чем в то время, когда он допрашивал своего подопечного, отчитывая за излишне смелые инициативы в отношении подготовки похода в Эндорэ. Настолько, что, похоже, решил поставить своего царственного брата перед фактом в вопросе защиты Древ.
Оно и понятно — учитывая, что, судя по всему, Манвэ превзошел все, даже самые смелые ожидания. Не оправдав мятежного собрата на суде с приговором, скажем, «тебе дается испытательный срок. Свободен ты… в пределах Валинора». Нет, вместо этого Сулимо, похоже, попросту устроил Темному побег, буквально выпустив его на вольные хлеба!
Воистину, Малекит поаплодировал бы подобному безумству храбрых, если бы вся эта ситуация не была уже по его планам. И если, разумеется, подозрения действительно были верны. А они были верны с вероятностью в девять десятых — даже не учитывая слова Владыки Земной Тверди о оковах, что сдерживали Мелькора. Просто потому, что больше подобное действо никому не было выгодно. Замкнуть Аман на себе еще больше, пресечь любые попытки Исхода смутьянов. А дальше уже можно и затянуть узлы собственной власти по-туже под благовидными предлогами — особенно, если тех, кто все же отправится на Восток, будет ждать кровавая и печальная участь. Дальше при таком раскладе уже даже полное слияние эльфов под крылом Сулимо было бы лишь вопросом вопросом времени. Никаких путешествий, никаких крыльев. Во имя безопасности и всеобщей стабильности. А то, не ровен час, случится что-то нехорошее. Вон, как в Альквалондэ, где Мелькор отправил в Чертоги Ожидания, без малого, почти тысячу последователей Ульмо.
— И что говорят сейчас в Круге Судеб, наставник? Прости мне мою дерзость, но сомневаюсь я, что Хозяин Небес публично признал свою вину, после чего надел на себя остатки Ангайнора и заперся в камере, где раньше Мелькора держали.
Учитывая все вышеперечисленные факты, друкай не удивился бы уже полноценному расколу среди Валар. Не до горячей фазы конфликта, конечно — все прекрасно понимали, чем подобный конфликт на территории Амана может закончится. Но вот в откровенное непризнание власти и бойкотирование решений друг друга — вполне.
Вала отчетливо фыркнул, слегка покосившись на ученика.
— Шутки у тебя, Феанаро… Хотя сейчас, не по форме, но по сути, я скорее с тобой согласен. Было бы неплохо. Но нет. Манвэ выражал глубочайшее изумление и озабоченность благом Валинора ровно также, как и остальные. И даже одним из первых примчался на сигнал тревоги, поданный Намо. С таким решительным видом, что сразу стало понятно. Любую попытку обвинения в свой адрес он будет не просто яро отрицать, но воспринимать как личное оскорбление. И смотреть либо как на безумие, либо как на подстрекательство к открытому мятежу, подобно тому, каким был мятеж Мелькора.
— Понятно. Твое слово против слова хозяина Таникветиля — притом, что все знают, насколько серьезна сейчас пропасть между вами, и что естественным твоим желанием будет обвинить именно Манвэ. А единственный, кто знает правду, будет молчать, словно рыба, говоря односложно, подобно тому, как он действовал во время Статута Финвэ и Мириэль. Или помогая тайком, как было, когда ты, Наставник, пришел к нему за советом. Борьба между Валар набирает обороты, а Смерть все еще держит нейтралитет?
— Можно сказать и так, — Наватар мрачно метнул небольшой камешек, оставшийся после творения, с обрыва. — Хотя я не назвал бы «нейтралитетом» явную помощь в освобождении Мелькора. Или хотя бы настолько откровенное закрывание на подобное глаз. Впрочем, обвинить Феантури было бы еще глупее, чем выдвигать обвинения против Повелителя Арды, ученик. Думаю, ты понимаешь, почему.
Малекит вновь помолчал, полуприкрыв золотые глаза и лениво любуясь видом с пологой вершины обновленного Эзеллохара. Все-таки, благодаря новой высоте вид из просто хорошего стал превосходным.
На его собственный взгляд, «нейтралитет» хозяина Чертогов Мандоса вполне себе вписывался в то, что он делал раньше — даже учитывая явную замешанность в побеге Темного. Из всех пока что встреченных друкаем Айнур именно хозяин Чертогов Ожидания был наиболее склонен к тонкой интриге. Намо умело вел собственную игру, откровенно пользуясь своим нейтралитетом и предвиденьем вариантов будущего — просто потому, что никому было не выгодно ссориться с предсказателем — слишком был велик риск того, что столь весомый козырь может перейти в полное распоряжение противника. Надавить же на Судью силой… было, скажем так, проблематично — как и на любого другого из Валар. Что и позволяло ему оказывать определенные услуги то одной, то другой из враждующих сторон. В зависимости от того, что сейчас отвечало его собственным планам.
Паук, чья паутина предсказаний одинаково полезна любому, кто бы ни начал участвовать в божественной борьбе за власть и влияние. Почему-то Король Чародей не сомневался — не будь Кхейн этого мира изгнанником и врагом всего Валинора разом — и он бы бегал за советом в Чертоги Ожидания.
Взамен же на подобный статус нейтральной стороны в конфликте, подобный тому, что имели жители Атель Лорена в вечной битве асуров и друкаев, неизбежным правилом становилось сохранение тайн тех, кто к нему приходит. Начни Намо в открытую разбалтывать дела своих клиентов — и Смерть разом лишился бы столь полезных рычагов влияния на мир. Так что…молчание Феантури было вполне объяснимо.
Единственное, чего былой повелитель Наггарота пока не мог просчитать, так это подлинных целей видевшего судьбы Валы. Особенно учитывая тот факт, что чем дальше, тем больше становилось видно — особенно после визита в Мандос Ауле! Захоти хозяин Чертоогов раскрыть его тайну, тем самым, весьма вероятно, обрекая на крах всех планов — он бы с легкостью мог это сделать.
Однако ничего подобного так и не произошло. На весьма интересные мысли наводит.
— Если леденящего кровь признания так и не последовало, то что все же было на собрании? После того, как Оромэ и Тулкас вернулись ни с чем? — нолдо наконец задал вопрос, волновавший его с того самого момента, когда он получил просьбу наставника явиться к Эзеллохару. При всем нежелании Валар вступать в открытый конфликт, что рисковал разрушить их дом и погубить творения, Отец Драконов откровенно сомневался в том, что запал конфликта пройдет столь легко на этот раз. Слишком уж тонкая тема была задета — особенно учитывая пророчество о смерти Древ.
— В основном — обсуждали безопасность Валинора, — Наватар в раздражении повел могучими плечами. — Этот лицемер делал вид, что все под контролем. И разумеется, попытался предложить разоружение верных «сыну Мелькора». На всякий случай, дабы в случае возвращения Падшего ты не сманивал народ на его сторону.
— Кхм, — Малекит не удержался — фыркнул, точно лесной кот. Очень уж этот слух его забавлял. Чьим только сыном его не пытались в свое время признать, не в силах поверить, что у величайшего эльфийского героя мог родиться. Король Чародей Наггарота. Даже Н’Кари, самый неудачливый из демонов Слаанеш, помнится, пытался распинаться на эту тему.
На самом же деле — весьма достойный его наследник. Просто мало кто из следующих поколений знал первого Короля Феникса так, как знал его сын, рисуя себе образ благородного рыцаря в сияющих доспехах, но предпочитая не вспоминать, что правил Аэнарион огнем и мечом, частенько во время аудиенций держа обнаженный Вдоводел, чью мощь королю удалось обуздать, на своих коленях.
— Меня наконец назвали им официально? Интересно, как на это отреагирует Финвэ…
— Не знаю. Но я посоветовал Манвэ вначале уточнить, является ли Мелькор твоим отцом, у самого Темного, прежде, чем предлагать кого-то разоружать, — вернул фырканье Вала. — Со своей стороны, Намо во время побега Мелькора заметил на его запястьях кандалы от сковывавших его цепей. Это радует. По крайней мере, Сулимо не вернул ему силу полностью. Ангайнор на запястьсях все еще сдерживает мощь нашего павшего собрата. И пока Мелькор не найдет способа избавиться от кандалов — вряд ли он нападет.
— А учитывая, что ему и в Чертогах, вероятнее всего, помогли порвать цепи — возможно, что способа он и не найдет? — Малекит вопросительно поднял черную бровь, слегка щурясь.
Пожалуй, это было первой однозначно хорошей новостью среди того потока неприятных, раздражающих и двойственных, что вились вокруг князя нескончаемым роем последние несколько дней. Помимо само собой разумеющихся, вроде успехов сына.
— Я понимаю твое желание верить в лучшее, ученик, — по-доброму усмехнулся Вала. — Но мы говорим о том, кто когда-то был искуснейшим из нас. В том числе и в кузнечном деле. Никогда об этом не забывай — и никогда недооценивай. Пусть он, распыляя часть собственной силы по Арде в дни ее сотворения, ровно как и наделяя сторонников частью собственного могущества, и несколько утратил былую мощь, и кандалы сейчас его сдерживают — всегда помни, что имеешь дело с тем, кто когда-то мог заткнуть Манвэ одним лишь взглядом. Когда я создавал Ангайнор — вместе с Манвэ и Намо — ничто в Арде не в силах было его разрушить. Но время не стоит на месте. Вполне возможно, что темный и найдет способ.
Золотые глаза слегка сверкнули, когда речь Айну зашла о «ничто в Арде не в силах его разрушить».
Даже не учитывая искусность местного Кхейна, о которой говорил Ауле, проблема состояла в том, что рано или поздно — но сюда явятся существа, обладавшие силами извне Арды. У которых, зная их, вполне могли бы найтись способы сокрушить оковы. Взамен на плату, которая вначале вполне могла бы показаться скромной. Зато потом придется расплачиваться с гигантскими процентами — причем не только самому Мелькору, но и Арде.
С другой стороны — ограничения силы Темного Валы в любом случае означали отсрочку в возможном нападении на Тол Мориост, Тирион и Альквалондэ.
— Это то, что касалось обсуждений безопасности, — меж тем продолжил Владыка Земной Тверди. — Если же говорить в целом — то, боюсь, это собрание Круга Судеб было последним. И вновь вместе мы соберемся уже не скоро.
Взгляд Отца Драконов вновь поднялся на наставника, явно ожидая продолжения.
— Несмотря на то, что ни я, ни Йаванна, ни Ульмо не произносили обвинений в адрес Манвэ — наше отношение, полагаю, поняли многие. И мы больше не собираемся ему подчиняться. Даже формально, как это было раньше. — Ауле жестко сжал челюсть. — Его действия и так уже привели к освобождению Мелькора. Не говоря уже о том, из-за чего вся эта история началась. Хватит с нас и одного претендовавшего на абсолютную власть среди Айнур. Досыта наелись. Теперь мы будем действовать самостоятельно. Если Сулимо хочет договориться — пусть договаривается со своими братьями, а не слугами. Мы не развяжем войну — но хватит с нас безумных решений.
Король Чародей слегка прикусил себе язык, чтобы не расхохотаться. Это же надо!
Именно такими и им подобными речами в свое время, о том, что не желают давать правителю абсолютную власть, и прочими благовидными предлогами, вроде пассажей дорогой сводной сестренки Иврейн, ему самому, в свое время, и не дали стать прямым наследником своего отца на трон Короля Феникса. На деле же — только только после смерти Аэнариона почувствовавшие свободу князьки просто не желали терять собственную власть, вновь уступая ее сильному королю. И уж тем более — не желали укрепления прямой династии потомков первого из Королей Фениксов. Именно по этой же причине, в итоге, трон потеряли и наследники Каледора — воспользовавшись неудачами Войны Бороды, вольница пресекла еще одну попытку создания полноценной династии королей из одной семьи.
Сколь же удивительно и иронично было сейчас оказаться на месте тех, кого ненавидел и считал предателями в прошлой жизни! Это забавляло еще на моменте, когда он откалывался от Финвэ. А теперь этой славной традиции и четверть Валар следует, тем самым завершая раскол Валинора на два лагеря. И по обе стороны баррикад стоят как Рожденные, таки Воплощенные.
С одной лишь ключевой разницей. В отличие от ултуанской шушеры, зачастую не видевшей дальше своего мэнора, огорода или, в лучшем случае, княжества — у Малекита в планах было объединение мира — уже под собственным началом. Ну и, как подозревал друкай, Айнур в этом плане действительно отчасти двигали благие намерения, помимо стандартной жажды власти.
— Но что остальные? — справившись с внутренним смехом от абсурдности ситуации, Король Чародей перешел к оценке сил и возможностей.
— Ожидаемо, — Ауле в задумчивости скрестил могучие руки на груди. — Тулкас никогда не поверит в то, что Хозяин Небес лично выпустил Мелькора, дав тому сбежать. Здесь, к сожалению, Манвэ поступил правильно — в куда худшей ситуации он оказался бы, освободив Разрушителя на суде. Этого Доблестный бы не потерпел. Нэсса последует за мужем. Ирмо, вероятнее всего, не поверил ни слову о том, что Падший сумел освободиться сам. Но он, как и Эсте, не пойдут против Верховного Короля, даже в мирном противостоянии. За эти пять лет это стало понятно окончательно.
— А Смерть, Судьба и Плачущая по прежнему не займут ни одной из сторон, так ведь?
— Да. Но с другой стороны, твое приглашение в гости принял Охотник, раньше, до побега Темного, старавшийся держаться в стороне. Это добрый знак. Быть может, после разговора с тобой чаша его весов склонится в нашу сторону, ученик, — довольно кивнул Наватар. –Что касается Вечно Юной, то она, хоть и не приняла нашу сторону открыто, не пойдет против старшей сестры.
— Я могу говорить в том числе от твоего имени? — вопросительно поднял бровь Отец Драконов.
От этого вопроса зависело многое. Пусть Оромэ и не обладал высокомерием Короля Небес, не рассматривавшего как противников никого, кто не принадлежал к Айнур. Но все-таки — одно дело, если приглашение в гости идет от просто нолдо, пусть и главного любимца Ауле. И совсем другое — от его полномочного представителя.
Благо, Малекиту было, что предложить Королю Лесов. И кого.
— Разумеется, — Наватар дружелюбно кивнул. После чего рыжие брови вновь сошлись на переносице. На высоком лбу кузнеца залегли морщины. — Однако это не единственное, зачем я позвал тебя, ученик.
Огненный взгляд повернулся к Древам.
— Мелькор на свободе. Ты знаешь, что это значит. Намо заявил, что их гибель все более вероятна. Однако мы должны постараться предотвратить это. Я и Йаванна укрепим это место и поставим неусыпную стражу. Однако я хочу, чтобы и ты применил все свое колдовское искусство для создания защиты Древ. Сделай все, чтобы они не погасли. Это первое.
— А второе — сосуд, способный сохранить в себе их неоскверненное сияние, — закончил друкай, слегка щуря золотые глаза от яркого света Лаурэлин. Один из тех проектов, что были отложены в долгий ящик благодаря повседневным заботам о собственном княжестве. — Мы с тобой экспериментировали над светильниками Ваниар. Свет звезд заключить в оболочку самоцвета сумели. Но, наставник, если ты помнишь — дальше дело не продвинулось. Любой кристалл, рукотворный или нет, рассыпется в прах от такого жара!
— Значит, нам нужно продолжать, Феанаро. Возможно, зайти с другой стороны. Так, как ты умеешь. Если Намо прав — именно благодаря твоей помощи это может получится. Я полагаюсь на тебя, ученик.