2023-11-16 05:51
В себя Боромир пришел в прескверном расположении духа — и еще более скверном, судя по всему, состоянии. Отплевываясь от душной каменной пыли, без какой-либо возможности пошевелиться. Изначально — вообще не было видно ничего, кроме тьмы. На мгновение гондорца даже взяла оторопь. Неужели он повредил глаза? Ослеп, и теперь вся его оставшаяся жизнь, какой бы срок не был отмерян, будет вот такой, посреди тьмы?
Возможности прикоснуться к глазницам, чтобы проверить, не было. Однако боли или дискомфорта, за исключением пыли, там не чувствовалось.
Постепенно, по мере того, как глаза привыкали, постепенно серела и светлела, становясь тенью и потемками. Мельчайшие лучики, отбрасываемые последним плодом Лаурэлин*, все-таки пробивались сквозь толщу обвалившегося камня вместе с небольшими порциями воздуха. Позволяя воину Гондора увидеть, в каком положении он оказался — и, когда осознание произошло, из груди поневоле вырвалось тихое ругательство на Черном Наречии, помянувшее недобрым словом уручью бабушку.
Жизнь Боромиру спас доспех, выкованный лучшими кузнецами Гондора из числа людей и эльфов. Погребенный под обломками бастиона Звездной Цитадели, мужчина оказался в опасном соседстве с крупными кусками камня, сдавившими его со всех сторон, подобно куску мяса между ломтями хлеба. Будь он без доспеха, или окажись сталь не столь прочна, промявшись под их весом — и быть Маршалу раздавленным. А так — он все еще был жив. И даже мог вдохнуть полной грудью — место под панцирем для этого хватало. Лишь бы он не кончился.
Вот только ни попытаться выкарабкаться, ни даже пошевелиться нормально не представлялось возможным — намертво зажало под завалом. Воин чуть напряг мышцы, пытаясь высвободить правую руку. Но тщетно — камень упорно не желал выпускать из своих объятий. Все, что Воромирэ сейчас мог — это немного пошевелить головой, да отплевываться от каменной крошки, что налипла на губах, пока он был без сознания.
Итак, на этот раз Маршал Белой Башни умудрился вляпаться в болото по самые ноздри — так, что даже младшему брату, что периодически сам не отказывал себе в праве совершать карательные вылазки за Изгарные Горы, не удавалось сделать. Он оказался заперт под обрушившимся бастионом, отрезанный от своих людей, свободы, даже элементарной пищи с водой неизвестно сколькими метрами белого гондорского камня. Воздух, по счастью, был. Дышалось нормально — несмотря на то, что с некоторым трудом — все же он был наполнен каменной пылью. Однако был ли он в ограниченном количестве, или поступал с поверхности, мужчина не знал.
При этом — неизвестно было, чем окончилось сражение. Неизвестно, кто одержал верх и удалось ли воинам белой крепости удержать Восточный Осгилиат — или если кто-то и откопает его, то это будут мордорские поганцы. Какие потери и выжил ли старина Моранор, тоже было неясно. Во всех отношениях подвешенное состояние, одним словом.
Полководец хрипло выдохнул сквозь чуть приоткрытые губы, закрывая глаза и пинками загоняя мысли о мрачном исходе как можно глубже — как новобранцам советовали делать перед боем. Рано было паниковать. Если Гондор взял верх в этом бою — Морской Страж, если понадобится, половину уцелевших строений в городе сроет до основания, но вытащит своего воспитанника. Или удостоверится, что он мертв, найдя тело. Третьего не дано — в этом Боромир был уверен. Слишком хорошо знал чисто нолдорскую упертость и назойливость своего бывшего учителя.
Если же войска Триумвирата проиграли, вынужденные отойти на западный берег Андуина, и город занят мордорцами — то, в любом случае, следовало подать им знак, пусть отроют — хотя бы из любопытства, кто там — их соратник или враг. В конце концов, воин не был беззащитен. При должном везении, особенно если поисковая команда будет состоять из рабов-орков, а не боевых уруков, можно было постараться пробиться за стену. А дальше — либо повернуть к Великой Реке, постаравшись преодолеть ее вплавь, либо добраться до Хеннет Аннун, где можно было бы рассчитывать на помощь Фарамира.
Маршал вновь глубоко вздохнул, как можно спокойнее — так меньше тратился драгоценный воздух. После чего позвал несколько раз, стараясь пробиться голосом сквозь толщу камня. Пожалуй, это единственное, что он мог сделать в своем нынешнем состоянии. Постараться привлечь к себе внимание. Отец и наставник говорили, что если оказался под обвалом — надо голосить с определенной периодичностью. Так не сорвешь голос дольше, будет больше шансов дозваться.
— Эгей! Есть кто живой? Это Боромир, сын Дэнетора. Ответьте кто-нибудь!
Сын Гондора собирался выбраться из этой ситуации. Так или иначе.
В определенный миг воин просто потерял счет времени. Привыкшие к темноте, глаза не различали, становилось ли темнее или светлее в зависимости от времени суток. Оно словно остановилось, замерев подобному тому, как замирает оно, согласно легендам Нолдор, в Чертогах Ожидания. Говорят также, что тех из эльфов, кто наиболее прогневил Валар в целом и Судью в частности, карают именно так. Запирают в черной пустоте, без возможности ощутить хоть что либо — хоть одним из органов чувств. Не пошевелиться. Ни даже вздохнуть — так, чтобы ощутить это дыхание. Не чувствовалось там и времени — так, что для казненного такое состояние казалось вечным.
Раньше, будучи еще мальчишкой, Боромир не понимал, что в этом такого страшного. В конце концов что плохого в том, чтобы как следует выспаться, чтобы тебя никто не трогал, не будил с рассветом и не доставал нравоучениями? Наоборот, это награда.
Каким же он был наивным! Просто тогда не понимал, насколько подобное существование может страшно. И какие чувства начинают постепенно, по мелкой отвратной капле, проникать в твою голову, когда лежишь так… долго.
Воромирэ, как солдат и командир, давно научился подавлять страх смерти. Не зовя ее, словно подругу, но и не трясясь от ужаса, когда та была рядом. Реагируя на опасность спокойно, а если подвернется случай — криво усмехаясь ей (или ему, учитывая, что хозяин Чертогов Мандоса мужчина) в лицо. Но сейчас, после казалось, уже нескольких лет нахождения в одной позе без возможности пошевелиться, нехорошие мысли все-таки начинали закрадываться в голову. Сначала понемногу, затем — все чаще и чаще, так, что через некоторое время Боромир вполне себе радовался бы даже, если бы его откопали орки. Даже, если вырваться не удастся, даже, если придется расстаться с жизнью в бою — это все равно в глазах гондорца было лучше, чем вот так.
И сын Дэнетора продолжал звать, уже понимая, что шансы дозваться не столь велики. Если бы его целенаправленно искали — наверняка бы услышали уже. А уруки… либо не слышат, либо, поняв, кто именно их зовет, намеренно не откапывают. Желают, чтобы подольше промучился перед смертью.
Морготовы твари. Но даже их отвратному обществу Маршал сейчас был бы рад, до того дошло!
Интересно, что станется с отцом, если произойдет самое худшее? Вряд ли Страж Закона, всегда любивший первенца чуть больше младшего, легко перенесет эту потерю. Фарамиру в этом случае придется несладко. Дэнетор с него семь шкур спустит, шлифуя навыки и готовя нового наследника. Командование на это время, скорее всего, возьмет на себя кто-то из братьев-эльфов, либо же дядя Имрахиль — здесь, по крайней мере, можно было не опасаться чего-то плохого. И князь Тирит Эар, и Линдфалмар, и тем более Морской Страж были весьма талантливыми командующими.
А еще, неровен час, может снова начать мутить воду северный сосед с его мифическими правами на престол. Старший наследник то одного из Триумвирата мертв! Остался только младший, а ему еще учиться и учиться. С «Торонгила» сталось бы вновь попытать счастье.
Мужчина вновь тряхнул головой, стискивая зубы и стараясь успокоиться с подступившей тошнотой, вызванной то ли мрачными предчувствиями, то ли чувством голода, что в последнее время становилось все сильнее. Воспитанная ученичеством язвительного нолдо воля упорно гнала подобный пораженческий настрой — но он продолжал лезть на баррикады не с меньшим упорством.
Самым паршивым во всей этой ситуации было то, что от самого Боромира сейчас не зависело ничего. Вообще. Даже в самом безнадежном бою, когда кругом враги, а ты один, и тебя готовятся превратить в подушечку для стрел, от тебя, по крайней мере, зависело, сколько ты продержишься. Усилия бойца могли дать призрачную, но надежду на спасение. А если и нет то на славную смерть в бою. Здесь же… Маршал никак не мог повлиять на происходящее. Кроме воплей, которых, похоже, так никто и не услышал.
«Ушедшие, только не так, молю! Пусть уруки. Пусть течение Андуина, утащившее на дно. Но не так. Не как раздавленный под подошвой сапога муравей!» — разум Воромирэ мысленно взвыл, вновь отчаянно балансируя на краю самой настоящей паники. Тошнота подступила к горлу, дышать стало еще труднее.
Набрав в полные легкие воздуха, полководец заорал, что есть мочи на Черном Наречии.
— Эй! Орки! Вам привет от Осгилиатского Мясника! А ну взяли лопаты в свои руки, и бегом откапывать меня, пока я сам не выбрался, не по отрывал вам лапы и не засунул в ваши задницы поглубже! Пошли. Пошли! Вы, ….ые в рыла…
Терять Маршалу было нечего — так что он, уже не заботясь о воздухе, наизусть да с выражением, от души использовал так называемый «Большой Загиб». Подлинный шедевр бранного гондорского бранного искусства, состоявший из более чем трех сотен переходивших одно в другое чернейших оскорблений. Частично — позаимствованных у самих мордорцев, но большей частью — составленные простыми бойцами Гондора в течение десятков лет. Что называется, по нитке — пока как-то само собой этот самый Большой Загиб не собрался. Знать его наизусть, и прочитать, ни разу не запнувшись, среди солдатни и моряков считалось предметом уважения. Для командиров же и вовсе желательным, если они, конечно, хотели найти общий язык с простыми воинами. Да и прислужников Врага при случае приложить чем-нибудь эдаким считалось благим делом.
Однако, когда Боромир, наконец выдохнувшись, обессилено обмяк в каменных тисках, мрачно подумав, что если даже это предполагаемые орки не услышали (или, что вероятнее, проигнорировали), то дела совсем плохи, до ушей сына Гондора откуда-то сверху донесся звук, который он уже и не мечтал услышать. Звук сдвигаемых и ссыпаемых обломков, что сейчас для изможденного слуха звучал слаще, чем самая нежнейшая из эльфийских песен.
Кто-то прорывался к нему, разгребая треклятые завалы!
Через некоторое время до придавленного воина начали доноситься и голоса, один из которых не узнать было невозможно. Как и слова, которые, казалось бы, дивному Перворожденному свойственны быть не должны. Да куда там. Явно услышав его словесные изыскания, бывший учитель начал отвечать тем же, цитируя Большой Загиб не с меньшей легкостью, чем несколько мгновений назад орал Боромир. Похоже, Моранор пытался привлечь внимание воспитанника, чтобы тот все-таки подал голос.
Сердце начало колотиться как бешенное. Вдохнув пыльный затхлый воздух полной грудью так, словно он был свежим морским бризом, мужчина откликнулся, что есть мочи.
— Моранор! Моранор, я здесь! Я ЗДЕСЬ!
— Боромир! — брань тут же прекратилась, сменившись мрачной радостью в голосе. Которая, впрочем, быстро сменилась привычным командным баритоном. — Копайте! Копайте, живее. В эту сторону.
Через некоторое время, осыпав воина каменной крошкой, обломки сверху действительно начали медленно убираться, впустив внутрь завала нестерпимо яркий солнечный свет. Боромир невольно зажмурился, прикрывая отвыкшие глаза и пытаясь не ослепнуть на ближайшие несколько часов. Он чувствовал, как несколько пар сильных рук умело подхватило его все еще пребывавшее в доспехах тела, перенеся на носилки.
Была бы его воля — пошел бы сам, на свих двоих. Но после проведенного под клятыми камнями времени без движения, вкупе с голоданием и жаждой, тело словно отвыкло слушаться. Сколько ни старался сын Дэнетора напрячь мышцы — единственное, что получалось, это немного подвигать шеей. Да и то — с немалым трудом. Словно все это время держась на злости, отчаянии и необходимости дождаться помощи, сейчас тело полководца твердо сказало «Хватит. Я ползу отдыхать!»
Кто-то заботливо опустил на голову капюшон явно истрепавшегося плаща, так, чтобы раненый мог смотреть на мир из-под козырька плотной ткани. Посмотрев на неожиданного благодетеля, мужчина улыбнулся и с благодарностью кивнул наставнику, сделав над собой усилия.
— Спасибо, что вытащил, — распухший от жажды язык чуть замедлился, поворачиваясь во рту. Эльф тут же поднес к раненому фляжку с водой. — Что по штурму? Судя по тому, что именно ты, а не клыкастые, сумели раскопать меня — город все еще за нами?
Нахмурившееся было лицо предводителя Нолдор расчертила легкая усмешка.
— Только вернулся, считай, из Чертогов Мандоса, а уже готовый в бой лезть? Иногда мне кажется, что я слишком хорошо научил тебя ответственности, — несмотря на иронию, глаза нолдо оставались полными явного беспокойства. — Город пока за нами. Хотя и пришлось повозиться. Именно поэтому помощь не шла так долго.
— Долго… сколько я там провалялся? — чуть сощурился Маршал.
— Не меньше недели.
— Морготова отрыжка, — мужчина скрипнул зубами. — Пока я лежу — расскажи мне, пожалуйста, что происходит. И происходило. Вкратце.
Неделя… Это объясняло, почему Воромирэ настолько ослабел, что не мог как следует пошевелить конечностями. Пожалуй, после этого прекрасного отдыха в объятиях камня наследник Стража Закона заработал сильнейшую «любовь» к различного рода полностью замкнутым каменным мешкам!
Придется что-то с этим делать, иначе в собственную темницу для допроса он сможет соваться с определенным трудом. Но потом. Сначала надо было привести себя в порядок. И узнать, как там дела. Дела.
Сам того не замечая, Боромир начал проваливаться в спасительный сон.
Когда начали подниматься мертвые, а несколько бастионов рухнули грудой камней, открывая бреши в обороне, — ситуацию смогла спасти хорошая координация нескольких отрядов, действовавших, как несколько рук одного и того же человека. Во всяком случае, именно такое ощущение было бы у постороннего зрителя, если бы тот решил посмотреть на бой с высоты птичьего полета.
Сначала — вылазка нескольких отрядов разом позволила отвлечь внимание от наступления. И чернокнижников поднимавших трупы, и самих отживших, что замешкались. Их хозяева были вынуждены выбирать — любой ценой остановить плотные смертоносные клинья отборных воинов, рвавшихся в сторону колдунов, или преследовать отступающих. Разумеется, прислужники Врага по итогу выбрали первое.
И это было их главной ошибкой. Воспользовавшись замешательством войск Мордора, гондорцы сумели отойти за вторую линию обороны — высокие баррикады из бревен, досок и камней, расположенные между полуразрушенными домами, из окон которых, словно из бойниц, уже летели стрелы. Затем — совершавшие вылазку начали пробиваться обратно.
Разумеется, бои на этом не закончились. В какой-то момент поймав уруков в несколько огненных мешков, зажав тех между зданиями и перестреляв, воины Триумвирата погнали уцелевших, перейдя в контратаку. Тогда же меткие эльфийские стрелы все же нашли свою дорогу к шеям, глазам и сердцам уцелевших чернокнижников, лишив тех весомого козыря и вновь заняв стены города. В том числе и тому, кто пристрастился делать в стене бреши.
Вот только бой на этом не закончился. Еще несколько раз в течение семи дней уруки наступали, дважды — прорываясь в город. Воинство под командованием Моранора отступало, огрызаясь, затем вновь било в ответ, забрасывая противника стрелами и смыкая перед его носом стену щитов, ощеренную множеством копий. Но каждый раз поисковые работы приходилось прерывать, чтобы отбиться. В том числе поэтому и искали сына Дэнетора так долго.
— Откровенно говоря — меня смущает вся эта история с отжившими свое, — закованный в доспех Боромир, морщась, сел обратно на походный табурет. Несмотря на то, что восстановление постепенно шло, и мускулы наливались былой силой — стоять в полном доспехе (а иначе на передовой было просто нельзя) было еще трудно. Признаться честно, случись бой прямо сейчас — Маршалу пришлось бы отступить куда-то на башню, чтобы не быть обузой.
Серые глаза хмуро взглянули на расстилавшееся за стеной поле, за которым прекрасно виднелись очертания лагеря Врага. Затем — вновь, на собственные владения. Отсюда было хорошо видно, что укреплениям города сильно досталось. Как от вражеского колдовства, так и от таранов и крюков врагов. Стены зияли свежими брешами, которые, конечно, латали по мере сил. Но, по хорошему, укреплениям нужен был полноценный ремонт, которого они сейчас не могли себе позволить.
Возможно, еще некоторое время (если Враг, понятное дело, не отступит, посчитав, что тратить сейчас силы нецелесообразно) — и придется уводить войска на левый берег. Менять своих солдат на территорию, которую нельзя удерживать с выгодной, Боромир не собирался.
— Сколько я помню из твоих рассказов, наставник — раньше чернокнижники из числа смертных никогда не поднимали трупы на своей стороне. Только одному из Девятки это было под силу. Сейчас же…
— А сейчас Саурон решил поднять ставки, обучив этому «искусству», — Морской Страж зло сошурился. — и слуг попроще.
— Как думаешь, может ли это быть реакцией хозяина Мордора на похищенную чародейку? — кивнул другу Боромир.
— Не думаю, — отрицательно мотнул головой нолдо, скрестив руки на груди. — Хотя бы потому, что на подобное обучение требуется немало времени. Впрочем, даже учитывая новые обстоятельства — все не настолько плохо, как могло бы быть. В отличие от Кольценосцев, ни один из этих второсортных колдунов не пытался поднять что-то более весомое, чем простой оживший труп. К примеру — на поле боя так и не было Умертвий.
— Это, безусловно, радует сейчас. Но если появились смертные чернокнижники, что сумели поднять отживших, то рано или поздно они могут научиться и новым фокусам. Разве нет?
— Не спорю, — пожал плечами Морской Страж. — Сила этой тюремной ангбандской крысы продолжает расти. Но пока что подобных нет. И лично меня это радует.
Моранор повернул голову в сторону Андуина, прищурившись. На его точеном, покрытом шрамами лице на мгновение появилась кровожадная усмешка.
— А вот, кажется, и подарок нам из Минас Тирита. Наконец-то! Посмотри.
Боромир поднял ползорную трубу в том направлении, куда указывали облаченные в металл пальцы бывшего наставника. По собранному временному мосту пара тягловых мулов везла телегу, доверху груженую крытыми, плотно закупоренными бочонками с выкрашенной в черный цвет этикеткой. Следом за ней тащили еще две такие же телеги.
Мужчина, подозрительно сощурившись, вопросительно взглянул на Морского Стража, ожидая пояснений. На вино, пиво или другие продукты эти бочки похожи не были, да и не вызвал бы напиток такой реакции у наставника. С другой стороны, незадолго до штурма Моранор упоминал об успешных испытаниях одной задумки этой золотоволосой чародейки, и «громовой бочонок»…
— Это то, что я думаю?
— Именно. Пока ты валялся под завалом, а после приходил в себя — со мной связался твой отец, — в глазах эльфа плясали тысячи маленьких балрогов. — Реакция на твою пропажу была своеобразной. Не находись я с ним в равном положении, и не воспитай его в свое время так же, как после — тебя, боюсь, он попытался бы заключить меня под стражу. Что касается бочек… Это — первая партия. Выгребли все запасы огненной соли, что была запасена в Минас Тирите. Если это сработает также, как в сработало на испытаниях… Уруков будет ждать крайне неприятный сюрприз.
Маршал Белой Башни почувствовал, как его собственные глаза начинают наливаться веселым огнем — несмотря на то, что он, в отличие от бывшего учителя, тех испытаний не видел. Но Моранор никогда бы не стал так радоваться, если бы увиденное того не стоило.
Осталось посмотреть, как оценят творение придворной чародейки Гондора прислужники Врага.
___________
* — Золотое Древо, росшее в Валиноре до Первой Эпохи и уничтоженное Мелькором. Из его последнего плода было создано Солнце.