2023-10-14 05:51
— Кажется, Оссэ и Ульмо восприняли вас обоих всерьез, раз наслали непогоду такой силы, — усмехнулся Гэлвэ, крепя канаты и пряча лицо под глубоким капюшоном из непромокаемой ткани. Впрочем, бесполезно. Проливной ливень и волны, что нет-нет, но добирались до палубы, перехлестывая через высокий борт, сводили на ноль все попытки работавших на корабле Нолдор и Тэлэри остаться сухими. Светлые волосы Корабела, типичные для его народа, давно уже промокли насквозь, превратившись в серебристую, прилипающую ко лбу и лицу массу.
— А ты сомневался? Мне казалось, что мои действия еще со времени начала создания города на острове должны были произвести впечатление на Обитателя Глубин, — усмехнулся Король-Чародей, следя за направлением движения судна. — Не говоря уже о том, что в последние лет десять происходило в Тирионе.
Мореход на мгновение бросил задумчивый взгляд посреди стоявшего посреди выгравированного на палубе рунного круга эльфа, прежде, чем вернуться к работе.
— Пожалуй нет, не сомневался.
— Вот и я о том же. Сын, лево руля! — разнесшийся по судну голос князя на мгновение перекрыл шум бури.
Стоявший за штурвалом Аэнарион коротко кивнул, уверенной рукой поворачивая «Индраугнир» и направляя его прямо в сердце шторма, навстречу бушующей Стихии. Капюшон с головы давно слетел, медно-апельсиновые кудри давно трепал ветер.
Впрочем, в первенце сомневаться не приходилось. В конце концов, бывший правитель Наггарота именно для того и начал обучать его морскому делу. Майтимо предстояло стать флотоводцем, которому его отец мог бы делегировать полномочия по строительству тех же кораблей.
Малекит, в свою очередь, запел, плетя руками сложный узор и жестами помогая себе наполнять заклинательную песню силой, что была призвана создать легкое течение, водную подушку, помогающую кораблю легче преодолевать водную гладь.
Вытянутый в длину корабль, чуть лавировавший под часто меняющимся ветром, серьезно отличался от привычных видам Альквалондэ лебедей-челнов. Куда больше и тяжелее, не скользящий по волнам, подобно легкой птице, но разрезающий их — в основании киля находился соответствующих размеров клинок, выкованный лучшими кузнецами Нолдор из того же темного сплава, что предназначался для доспехов и оружия Черной Стражи. Заостренный и покрытый рунами, он в равной степени мог работать волнорезом или нещадно топить другие суда. Блестящие от морской воды борта были окованы металлом. Узкий хищный нос венчала драконья голова. Отличались и паруса. В отличие от более легких кораблей Тэлэри, ходивших с косыми парусами при любом ветре, на трех мачтах «Индраугнира», помимо привычных треугольников, были и прямые, позволявшие морскому ветру толкать махину вперед с большим усилием.
Но самое главное отличие первого из Драконьих кораблей от привычных мореходам Альквалондэ «лебедей» было в другом. Никакого рулевого весла. Его место занял полноценный штурвал, что с помощью нескольких канатов и системы противовесов управлял рулевым плавником, поворачивавшим корабль на ходу. Это изрядно облегчало поддержание направления — и могло дать огромное преимущество в бою.
— Оссэ, я все понимаю. Тебе в руки дали новую игрушку, до поры не виданную. Ты очень рад. Но я все же надеюсь, что ты нас именно что на прочность проверяешь, а не в серьез пытаешься утопить! — мрачно хмыкнул эльф, щурясь от бьющего в лицо ветра, и то и дело стирая капли воду с лица.
Друкай напряженно всматривался в бушующее море, не прекращая помогать направлять выстроенного на верфи Черного Города бронированного монстра прямо по курсу и вкладывая в заклинательную песню все силы. Увы, но здесь преимущество в размере и крепости уже играло не в пользу Драконьего корабля — подобно существу, в честь которого был назван, он обладал огромной инерцией. Впрочем, и шансов пережить бурю у него было куда больше.
Конечно, нынешнее творение колдуна, над которым, начиная с чертежей, он и его подручные трудились последнюю половину древесного года, не было полностью идентично тем кораблям, что когда-то составляли истинную гордость Ултуана до Раскола. От чего-то просто пришлось отказаться. Полного аналога звездного дерева, легкого с одной стороны и прочнейшего с другой, обладавшего непревзойденными свойствами для судостроительства, отыскать так и не удалось. А Малекит не был настолько наглым, чтобы обращаться к Королеве Земли с просьбой создать персонально для него новое растение, не бывшее в планах Айнур. Все же, одно дело — Ауле, прощавший и позволявший своему ученику… многое. И совсем другое — его супруга, пусть и отдавшая свое покровительство Нолдор, не состоявшая с одним конкретным нолдо в столь близких отношениях.
Так что пришлось искать другие пути, пользуясь теми преимуществами, что дарило умение Нолдор работать с материалами. Где-то обошлись другими сортами дерева, вплетя в них руны. А борта обшили зачарованным металлом для пущей крепости.
Подобные новшества, в свою очередь, привели к тому, что судно стало прочнее, но и более тяжелым и громоздким, чем его прототип. А это уже повлекло за собой изменение в конструкции парусов — Чародей и Корабел долго сидели над чертежами, прикидывая возможные варианты решения проблемы. Не пытаться же запрячь в корабль морского змея, подобно тому, как передвигали по морю Черные Ковчеги? Что то подсказывало правителю Первого Дома, что Ульмо подобного не оценит, особенно без спроса.
Как бы это забавно ни было, но во многом (понятное дело, с поправкой на мастерство эльфов) друкай позаимствовал парусное вооружение у флотов Империи людей и Берега Вампиров, с которыми корсары Черных Ковчегов сталкивались не раз. Корабли смертных мирились с похожими трудностями — не обладая изяществом творений Ултуана или магией плавающих колдовских крепостей Наггарота, медленные и неповоротливые, они были вынуждены компенсировать недостаток конструкции гибким сочетанием прямых и косых парусов, позволявших, с одной стороны, идти с хорошей скоростью при попутном ветре, а с другой — лавировать при менее благоприятном.
Решение, безусловно, половинчатое. Оно позволяло Драконьему кораблю представлять из себя надежный способ хождения по морю и грозную силу в бою, но не было идеальным. Со временем — Король Чародей надеялся добиться полного отказа от парусов, переоборудовав корабль так, чтобы он, подобно механическому молоту, двигался на одном лишь чародействе.
Однако две свои основные задачи — произвести неизгладимое впечатление на тех Тэлэри, что прислушивались к Малекиту, считая его своим, и стать прототипом будущего военного флота — «Индраугнир» выполнял великолепно. И как эксперимент, обкатывающий новшества — штурвал мореходов восхитил по-настоящему. И как нечто, чего народ Альквалондэ до сих пор не видел. Первое впечатление всегда крайне важно. А Драконий корабль, даже при своих недостатках, что видел сам друкай, для которого вершиной кораблестроения был Черный Ковчег, впечатление производил.
Дело было лишь за малым. Закрепить это впечатление. А сделать это можно было лишь одним способом — показать корабль в деле.
Для жителей Альквалондэ корабли были сердцем и душой — подобно тому, как для Нолдор таким являлись их творения из камня и металла. Вокруг кораблей была сосредоточена вся общественная жизнь мореходов. Да что там говорить — зачастую капитан на своем лебеде-челне имел куда больше власти и авторитета, чем король, а принадлежность к той или иной команде, зачастую, могла определять отношение к множеству разных вещей. От «дружим ли мы с командой другого челна, или нам следует им физиономию начистить», до отношения к расколу среди Нолдор.
В конце концов, и в Гимнасий Тэлэри пригласить, и желающих учеников к ним отправлять удалось в конечном итоге не потому, что Феанаро был принцем Нолдор. А потому, что он выучился у Гэлвэ Корабела и ходил по морю в его команде.
Сейчас же… по сути, необходимо было шагнуть на новую ступень. Доказать свое право не просто что-то предлагать, как друг Тэлэри, но иметь голос среди капитанов команд и претендовать на место среди них. А значит, отчасти — и на главенство среди тех команд, что признают авторитет отдельного капитана.
Зачастую молодые Тэлэри, особенно младшие сыновья, желали создать новую команду. Желание, в общем то, понятное. Зачастую это сопровождалось свадьбами и заведением семей, но отнюдь не всегда. Бывало так, что несколько осколков распавшихся команд создавали новую. В случае Чародея же было еще проще. Многие из Тэлэри, обучавшихся в Гимнасии и знавшие его, были рады вступить в команду под началом князя и его первенца. Не говоря уже о тех Нолдор, что интересовались морским делом и обучались у того же Гэлвэ — и обладали куда меньшим количеством заморочек, свойственных морякам.
Так, или иначе. В первую очередь — им нужно было выстроить свой лебедь-челн — и сделать это самостоятельно. Но то было лишь началом. Мало найти гидру, надо еще умудриться ее поймать. И в данном случае ловлей гидры было испытание судна в полевых условиях. Мореходы должны были одной командой выйти в море, бросив вызов Ульмо и Оссэ, призывая последнего испытать их творение на прочность. После чего — сквозь бурю и волны добраться до одинокой скалы в открытом море, далеко за Тол Эрессеа. Той, сто звалась Эаркарка*, полностью оправдывая свое названия — отвесная и острая, со сколотой вершиной, она напоминала зуб морского змея.
Надо ли говорить, что Оссэ, любящий шторма, всегда рад был принять вызов моряков? Достаточно было бросить клич, отплывая от Альквалондэ.
А сейчас, судя по тому, что Король Чародей наблюдал… приближенный Ульмо несколько увлекся поединком с невиданным доселе кораблем.
Во всяком случае, гигантская волна, что, постепенно приближаясь, возвышалась над «Индраугниром» больше, чем в два раза относительно его высоты, вряд ли входила в обычные для Тэлэри испытания. Иначе бы моряки в Альквалондэ, по мнению друкая, давно бы перевелись.
Что там Гэлвэ говорил на тему того, что Оссэ лишь испытывает своих друзей, не желая причинить им вреда? В надвигавшейся стене воды эльф явно видел намерение себя убить!
— Проклятие, — выдохнул Гэлвэ Корабел, вызвавшийся сопровождать новый корабль в качестве проводника и наблюдателя. В глазах Тэлэри стояло неверие — словно он еще не до конца осознавал, что его наставники из Айнур несколько перегнули палку. — Феанаро! Похоже, Оссэ отнесся очень серьезно. Нужно свернуть и попытаться уйти в сторону. Потом выправим курс.
— Не успеем, — процедил Король Чародей, зло смотря на приближающееся бедствие. — Посмотри сам, она тянется, насколько хватает глаз.
Золотые глаза обернулись по направлению к команде.
— Все на вторую палубу, живо! Аэнарион, Гэлвэ — привяжите себя к штурвалу и мачте. Попробуем пройти сквозь нее. Я защищу нас заклинательной песней. Поможете.
Держать на палубе остальных не было никакого резона. Ни один из них не обладал пока что достаточными умениями, чтобы помочь в защите корабля.
— Ата, уверен? — мрачно спросил Майтимо, не отрываясь от штурвала, но тянясь рукой к канату. Впрочем, страха в голосе молодого нолдо не было ни капли.
— Владыка Земной Тверди, в случае чего, из Мандоса вытащит, — таким же тоном хмыкнул князь, прочным канатом обвязываясь вокруг пояса и крепко держась. — Привязывайся, сын! Мы справимся.
Голос вновь запевшего Малекита приобрел рычащие интонации, ввинчиваясь в звуки бури и словно разгоняя их, окутывая весь корабль незримым прозрачным куполом — подобно тому, как защищался он, сидя верхом на драконе, во время бури, насланной Манвэ. Мгновение спустя — в создаваемую им мелодию включились и два новых голоса — сын и наставник, закончив закреплять себя, присоединились к музыкальному оркестру.
С грохотом, что мог бы оказать честь и древнему морскому змею Аманару, водяная толща столкнулась с Драконьим кораблем.
Масса воды обрушилась на палубу, норовя прорваться сквозь выставленную Феанаро преграду, сломать мачты, изорвать в клочья паруса, утащить корабль на дно. Добраться до команды и одного за другим оторвать от хрупкой опоры.
Малекит зарычал, чувствуя, как начинают хрипеть голосовые связки, но продолжая стоять на ногах и вкладывать все силы в заклинательную песню, проталкивая сквозь глотку нужные слова и смыслы. На какое-то мгновение показалось, что он удерживает на плечах не волну даже — а весь этот треклятый океан. Позади, у штурвала, точно также рычал и хрипел Аэнарион. На носу едва держался Гэлвэ. В глазах начало темнеть, словно погребая под тяжестью обрушившегося на них гнева морей.
В голову, полностью поглощенную попытками выжить, начало закрадываться смутное подозрение, что испытывал их совсем не Оссэ, как предполагалось изначально. При всем осознании чародейской мощи Майар, пределы их сил были примерно известны. Три опытных эльфийских чародея вполне могли справиться со штормом и волнами. То же, что происходило сейчас…
Запоздалая догадка билась в разуме разбуженной птицей. Похоже, Повелитель Океана сам решил посмотреть, на что способно творение Нолдор во время шторма.
Золотые глаза в гневе сощурились. Если Ульмо думал, что бывший повелитель Наггарота будет просить пощады после подобного фортеля— он серьезно ошибся. Из рта Короля Чародея выходили, пусть и с трудом, лишь слова защитной песни.
Однако… всему на свете есть свой конец.
Точно стрела, насквозь пробившая доспех, «Индраугнир», сверкая носовым клинком, прошел сквозь обрушившуюся на него стихию, оставив рухнувшую обратно в море преграду позади. Друкай, тяжело хрипя, едва не повис на канате, с помощью которого был привязан к мачте. Но ни на колени, ни просто на палубу не опустился. Около штурвала примерно также тяжело приходил в себя Аэнарион, тяжело опираясь на штурвал, который молодой нолдо так и не выпустил из рук. Корабел, тоже буквально вися на тросе, мрачно оценивал состояние корабля.
— Все на палубу! Осмотреть корабль, живо, от носа до кормы! — нашел в себе силы рявкнуть мореход.
Кое-где стихия все же сумела пробиться сквозь преграду. Например, паруса в некоторых местах зияли свежими дырами. В паре мест оборвались снасти. Но… судя по всему, корпус Драконьего корабля выдержал, не получив ни пробоины, ни даже течи — хотя именно на него, одновременно с тремя заклинателями, приходилась самая сильная нагрузка бушующего моря. Но — свою надежность он доказал на деле.
И, словно в подтверждение этого факта — буря начала постепенно стихать. Дождь по-прежнему хлестал, как из ведра. Но волны уже постепенно прекращали норовить перехлестнуть через борт, не говоря уже об отсутствии на горизонте чудовищ, равных тому, что команда корабля пережила только что. Ветер подул в новую сторону. А сквозь тучи, что раньше сплошным ковром заполонили небеса, в некоторых местах начали мелькать звезды.
— Похоже, мы все же оказались достаточно безумны по меркам Обитателя Глубин и его правой руки, чтобы заслужить их одобрение, — усмехнулся Аэнарион, с иронией смотря на отца. Тот ответил таким же ехидным взглядом. — Ата, смотри! Прямо по курсу скала.
— Это Эаркарка, — устало подтвердил Гэлвэ, подходя ближе. Корабел все еще дышал несколько тяжело, но стоял уже без опоры. — Почти добрались.
Он чуть хлопнул Малекита по плечу, становясь рядом.
— Знаешь… На несколько мгновений я даже усомнился в том, что нас не потопят. Пусть обычно такого не происходит. Море испытывает нашу храбрость, стойкость и искусство, но редко пытается убить намеренно. Как правило, даже тех, чьи суда разбились во время испытания, прибивало к берегу Тол Эрессеа. Ульмо и Оссэ никогда не были жестокими сюзеренами.
Тэлэри немного помолчал, глядя на приближающийся ориентир.
— А сейчас — скажу честно, в какой то момент я действительно подумал, что мы пойдем ко дну.
Король Чародей ничего не ответил, коротко кивнув на слова бывшего наставника. У него на этот счет было несколько иное мнение, но он не стал озвучивать его вслух.
А значит — была причина, которую еще предстояло выяснить.
Морского Клыка корабль достиг примерно через час, когда уже распогодилось окончательно. Бросив якорь, команда приступила к главному, зачем приехала сюда.
«Индраугнир», что сейчас слегка блестел в свете звезд, предстояло посвятить Повелителю Океана.
— Ульмо, Хозяин Морей, — согласно обычаю, кинжалом Малекит срезал три деревянные щепки. С центральной мачты корабля, с резной драконьей фигуры на носу, и со штурвала на корме. После чего — бросил деревянные осколки за борт, тем самым показывая, что весь корабль, от носа до кормы, принадлежит волнам.
— Покровитель и защитник Альквалондэ, чья душа волна, и чью силу мы могли увидеть и почувствовать на себе совсем недавно, — послышался тихий смешок. Майтимо, чуть сверкая такими же золотыми глазами, встал рядом с отцом. — Как видишь, мы все же добрались до зуба морского змея, тем самым доказав, что наш корабль прочен — как и руки, что им управляют. Прими же теперь в дар то, выдержало твой гнев! И принеси попутную волну тем, кто решился бросить вызов морю — и эта дерзость не была беспочвенной. Команда «Индраугнира» приветствует тебя!
Просто и со вкусом. И, что наиболее приятно, никакого «помазывания в капитаны». Обитатель Глубин благословлял и подтверждал права всей команды, что сумела пройти сквозь бурю. А кто уж будет командовать — не его, Айнур, дело.
И замечательно — поскольку это позволяло передать командование «Индраугниром» любому, кто достаточно сведущ в морском деле — и кто не будет, в случае чего, пытаться устроить морскую вольницу, идя против Короля Чародея. Пока что — таким нолдо являлся Аэнарион, которому предстояло задержаться в Альквалондэ и Наггаронде. Его первенцу предстояло наработать авторитет среди молодых и горячих капитанов Тэлэри. В особенности — тех, кто и так в конфликте Верных и Нолдор Короля был скорее на стороне первых.
Гэлвэ подул в рог, искусно сделанный из морской раковины, в подражание Улумури, великому рогу Ульмо. Несколько мгновений ничего не происходило. Но затем дерево, что до этого спокойно плавало на поверхности, резко пошло на дно. А сам Король Чародей почувствовал на себе тот же самый взгляд, что он ощущал, когда впервые пристал к берегу Тол Эрессеа.
Малекит на мгновение прикрыл золотые глаза, собираясь с мыслями, прежде, чем продолжить речь. Необходимо было достигнуть нужного эффекта.
— Когда-то, Король Морей, я пообещал тебе, что на острове, бывшем когда то домом для твоего народа, вновь возвысится город. Такой, что будет достоин тебя и моря, — начал он неспешно и величаво, чувствуя, как на нем скрещиваются взгляды многих. Отлично. — Я исполняю данное слово. На берегах Тол Мориост возводится град, подобного которому в этом мире еще не было. Широкими будут его улицы, и прекрасен морской запах в домах и садах! Из моего города однажды флот двинется к берегам Средиземья — так, как ты когда то и хотел. Один из немногих среди Айнур, кто понимал — судьба Квэнди — в Эндорэ. Что мы, опираясь на мудрость Валар, можем — и должны! — залечить раны мира, нанесенные войной с Утумно.
Король Чародей простер руку к морю, словно Ульмо стоял прямо перед ним.
— Прошу тебя. Даруй мне свое благословение и поддержку. Подай знак, что Первый Дом идет правильным путем.
В разум мастера мягко, но неотвратимо ткнулось чужое осанвэ.
— Пафосно, — раздался в голове спокойный мужской голос. Спокойный, глубокий, с едва слышным шумом прибоя в интонациях, в которых сейчас сквозил едва заметный намек на язвительность. — Излишне пафосно.
— Не более, чем та волна, которой ты едва не утопил нас, о Король Морей. Насколько я помню, изначально с нами должен был играть Оссэ. Что же изменилось?
Лицо Чародея осталось непроницаемым, а взгляд прямым. Но вот в мыслях он не удержался от ехидства.
Когда он, Ауле и Ульмо изначально обговаривали детали посвящения корабля, безусловно, там значились некоторые сложности во время путешествия к Морскому Клыку. Не говоря уже об испытаниях в «боевых» условиях совершенно нового типа корабля. Вот только там ничего не говорилось о гигантской волне, что вполне могла этот самый корабль если не отправить на дно, то изрядно потрепать. Не говоря уже о том, чтобы унести в бушующее море часть команды.
У самого друкая были определенные догадки, зачем именно Обитатель Глубин решил несколько усугубить представление. Но пока что он оставлял эту догадку при себе.
— Одно дело, когда твой корабль испытывает Оссэ, любящий играть со всеми молодыми капитанами. И совсем другое — когда сам Король Морей решил решил подняться из глубин и проверить его прочность. Я решил, что эффект от моего личного вмешательства будет куда более весомым. — подтвердил размышления самого эльфа Айну. — Не говоря уже о том, что если уж ты и Ауле попросили меня сохранить в тайне от моего ученика этот сговор — было бы справедливо, если бы и пробу на прочность вы бы прошли честно, словно этого сговора не было.
Король Чародей мысленно усмехнулся, смотря сейчас спокойную водную гладь, что ласкала камень скалы.
В этом Ульмо был прав. Впечатление случившееся произвело немалое. Даже на Гэлвэ. Не говоря уже о более молодых членах команды. Учитывая, что лишь он сам да Аэнарион знали всю подоплеку ситуации — сегодня же по возвращение в Альквалондэ слухи о гигантской волне, что пережил «Индраугнир», облетят всю Гавань.
— И что скажешь о корабле?
— Я доволен, Феанаро. — на этот раз в мысленном голосе мелькнула искренняя улыбка. Словно отодвинув на время политические дела, перед бывшим хозяином Башни Холода предстал мастер и творец — точно такой же, каким был и Ауле. — Очень доволен.
Волны чуть взметнулись, во мгновение ока собравшись в столп и достигнув палубы корабля. Нолдор и Тэлэри чуть окатило морской водой. Когда же она отхлынула — на ладони у Куруфинвэ осталось лежать три вещи Длинные кинжалы из клыков морского змея, с посеребренными рукоятками — и причудливое ожерелье из жемчуга и перламутра.
— Ступайте с миром, отважные души, — голос, что до сих пор звучал в голове Малекита, теперь разнесся над волнами. — Вы прошли испытание морем и солью. А ты, Куруфинвэ Феанаро, делай то, что должен — с моим благословением и подарками для тебя, твоего сына и твоей супруги.
«И после этого мне говорят, что я излишне пафосен?» — с легкой иронией подумал друкай уже про себя. Тем не менее, с поклоном принял подарки и поблагодарил, прежде, чем скомандовать разворачивать корабль.
Пальцы мягко сжались на жемчужном ожерелье — словно демонстрируя будущую власть над Альквалондэ.
Основная проблема с Тэлэри была, в принципе, примерно такой же, как и с Нолдор. Только еще более выраженной. Ни о какой иерархии или централизации не могло быть и речи. Сплошная пиратская вольница. Безусловно, она присутствовала и у капитанов Черных Ковчегов в свое время, где тот же Локхир пользовался крайне широкой автономией. Но ни один из капитанов никогда не забывал, кому в итоге он служит. А те, кто забывали — очень плохо кончали. Здесь же даже о подобном уровне дисциплины не могло быть и речи. Король Чародей прекрасно понимал, что попытайся он загнать в стоило вольности капитанов Альквалондэ, желая превратить это сборище отдельных кораблей и команд в единую флотскую структуру — и в лучшем случае после этого друзьями Первого Дома останется только команда Гэлвэ.
Но, как и в случае с Нолдор… в конкретно этом ключе — время скорее работало на Малекита, чем против него.
Чем больше лет проходило — тем больше молодых эльфов проходило через детские группы Нерданэль, а затем и через Гимнасий. Просто потому, что именно там собирались самые лучшие мастера и наставники. А обучаясь там — дети и юноши как губка впитывали в себя правильные мысли, стремления и воззрения. В конце концов, если из ветеранов Великого Похода за мятежным принцем не пошел никто, кроме Махтана, из ровесников самого Феанаро было больше желающих, то вот последующие поколения…
Уже ровесники Аэнариона и Нолофинвэ понимали, что такое преданность и верность своему королю и государству, уже куда лучше своих родителей. Тоже самое происходит и Тэлэри. То, что никогда не примут ровесники Ольвэ, то, к чему со скепсисом отнесутся знакомые Гэлвэ, пусть тут и возможны варианты…
То их дети — примут уже с куда большей охотой и восторгом, со временем вполне встроившись в единый структурированный флот.
Да, разумеется, это будет не сразу. Да, будут и перебежчики вроде Эктелиона. Но в этом моменте — время играло на стороне Короля Чародея.
И личное благословение Ульмо лишь усугубит ситуацию, направив под сень Гимнасия многих сомневающихся.
_____________
«Морской клык». Квенья.