2023-10-07 03:42
— Хорошо, Арафинвэ. Молодчина, — Эктелион дружелюбно улыбнулся своему ученику — настолько, насколько позволял тот невеселый настрой, что сейчас преследовал молодого воителя. — Теперь переодевайся, разложи все по местам. А потом бегом купаться.
Полунолдо и начинал эту тренировку не в самом лучшем расположении духа — по целому ряду причин. Например, потому, что прошлой ночью пришлось подскакивать посреди сна, гоняясь за бывшим напарником, что, похоже, сделал окончательный выбор.
Сейчас же, смотря на золотоволосого принца, что разносил и раскладывал снаряжение по своим местам — и вовсе мрачноватые мысли посещали. И только привычка не демонстрировать собственные чувства публично, выработанная за годы муштры, сейчас позволило брюнету все также спокойно и неспешно переодеваться. Нужно было закончить с тренировкой. После чего — можно было бы спокойно пойти в терму, смыть пот и грязь в горячей воде и паре. Успокоить мысли, что рвались на свободу непокорными скакунами.
Нет, Эктелион не был раздражен на Арафинвэ, хоть мальчишка и был одной из причин нынешнего настроения. Младший сын Индис действительно старался — настолько, насколько мог стараться новичок, пришедший на свою вторую в жизни тренировку. И разумеется, его наставник делал огромные скидки, как на возраст, так и на неопытность, твердо намереваясь повышать нагрузку постепенно, от практически нулевой до той, какую задает новичкам Лаурэфиндэ. Здесь сказывалась и просьба королевы, изначально попросившей не быть к мальчику чересчур строгим, и собственное желание Эктелиона тренировать мягче, чем тренировали его самого.
Мечник ловил на мыслях, которых быть не должно, себя самого. И отчасти был раздражен — на себя же. Проблема была в том, что все Эктелионово нутро, при взгляде на откровенные ошибки, которые он пытался поправлять как можно мягче, мягко говоря, было не согласно. Ошибки надо было пресекать сразу же. Прием нужно исполнять раз за разом — до тех пор, пока ученик не покажет, что усвоил урок, и не начнет делать то или иное движение правильно. А потом не покажет, что может применить его на практике — во время спаррингов или сходов. Потому что владению оружием нельзя относиться наполовину расслабленно. Навыки должны были быть отточены до совершенства — так, словно от них зависит не только победа или поражение, но и сохранение жизни. Так Феанаро учил Лаурэ, так Финдэ, в свою очередь, наставлял всех остальных. Так было правильно — и подсознательно Эктелиону приходилось периодически одергивать самого себя, чтобы не начать требовать со своего подопечного, во второй раз взявшего в руки меч, то же самое.
Этот диссонанс разума и души навевал интересные мысли, которых, откровенно говоря, он сам от себя не ожидал. Разумом полунолдо все понимал, отказываясь превращаться во второго Лаурэфиндэ, что был готов гонять своих учеников до тех пор, пока они с ног валиться от усталости не будут. А привычки и ощущение неправильности происходящего подсказывали совсем иное. Услужливо подсказывали, что если он хотел воспитать из мальчишки достойного бойца — мягкость это не то, что, что было необходимо. Сталь закаляется в огне, под ударами молота. Так росли трое первых и самых лучших учеников Феанаро и Лаурэ — Нолофинвэ, Аэнарион и он сам.
Синие глаза в задумчивости сощурились, словно не видя происходящего вокруг — их обладатель полностью ушел в собственные размышления. Одна из застежек колета, словно назло, никак не желала высвобождаться. Пришлось чуть повозиться с пряжкой.
Это было даже забавно — видеть, что отчасти наставник добился таки своего. Вложил не только навыки владения оружием, как казалось Эктелиону раньше, как полунолдо надеялся — но и часть того, что сам считал правильным. Например, то, как следовало обучать новобранцев.
Впрочем, несмотря на то, что старые привычки не желали отпускать, сын Форменлинда вполне мог себя контролировать.
Наконец разделавшись с колетом, полунолдо сел в тени под ясенем, положив снаряжение рядом и переводя дух. Погруженный в свои мысли, он лишь мельком заметил, что к нему приближается золотоволосая макушка.
Жалел ли Эктелион о выборе, что совершил? Ни капли. При всех недостатках Дома Финвэ (а их было немало. Например, у мечника было стойкое ощущение, что до сих пор никто не воспринимает Первый Дом как серьезную угрозу, как будто см) Верховный Король Нолдор обладал несколькими достоинствами, что твердо и четко отвечали на вопрос, чью сторону полунолдо должен был выбрать.
Финвэ не ссорил между собой народы, выставляя Ваниар козлами отпущения и заставляя детей от смешанных браков, по сути, выбирать между членами семьи.
Не оправдывал «честью, что зовется верностью» любые, даже идущие вразрез с совестью поступки.
И не метил в глазах своих подданных на место Айнур. А учитывая работу с молодыми Нолдор, что с горящими глазами души не чаяли в своем князе — до этого было не далеко. Куруфинвэ с самого начала явно желал править не как лидер, что выступает, скажем, арбитром в спорах между жителями, но как повелитель, сжимающий многие нити общества в железном кулаке.
Первенец Финвэ многие вещи творил именем Ауле, выступая как защитник и чемпион Айну, издревле покровительствовавшего Нолдор. Вот только мечника не покидало ощущение, что к Валар обладатель золотых глаз относится в лучшем случае — как к союзникам. К равным. А в худшем — и вовсе как к временному прикрытию, что необходимо, пока корабли под черными знаменами не отправятся к берегам Эндорэ.
Во всяком случае — такие мысли закрадывались при взгляде изнутри. Что спустя пару сотен лет те, кто сейчас является детьми, будут прославлять уже не Ауле Наватара. А самого Куруфинвэ Феанаро.
«Звездная Госпожа… надеюсь, я ошибаюсь. Очень надеюсь».
Потому что если эта догадка верна — как знать. Быть может, и другие мысли, еще более невеселые, верны окажутся?
Одним словом — Эктелион не жалел, что сделал выбор. Выбор принес ему освобождение и успокоение. Элентари была его маяком — и, судя по полным звезд и мягкого света снам — он правильно понял предзнаменования той, кого в глубоко в душе считал своей покровительницей.
Что жалко было по-настоящему — так это потерю сделавших другой выбор друзей. Нолофинвэ, к примеру, что воспринял все слишком близко к сердцу. Того ощущения боевого братства, что, несмотря на жесткость, пронизывало их тренировки. Да и Лаурэ… Видят Айнур, изначально полунолдо собирался разойтись с наставником куда более мирно. Но золотоволосый всегда был остер на язык и умел бесить — так, что в итоге мечник решил уже не стесняться ни в выражениях, ни в методах ведения боя. Так, что последний разговор превратился в акт отмщения.
Да. Такое сожаление было. Но оно быстро улетучивалось, подобно устреннему туману — вспоминая то, что произошло вчера ночью. Вид бывших сородичей, соратников, соседей, что единым, монолитным строем, не колеблясь, склонили копья в его сторону. Словно перед ними — орк какой, а не такой же житель Тириона, как они сами.
Против кого эти копья были склонены? И кто их надоумил считать сородичей за врагов?
Они ведь действительно попытались бы задержать участников погони силой, если бы те попытались продолжить. Кровь, быть может, и не пролилась бы. Но, быть может, уже и не далек тот день, когда Верные будут готовы пойти и на это.
И это пугало. По-настоящему. Потому что если уже сейчас накапливаются такие изменения. То что будет, если Феанаро в Эндорэ, куда он рано или поздно отправится, преуспеет? Что с Нолдор будет тогда?
— Наставник?
Тряхнув головой, отгоняя собственные предзнаменования, прочь, мечник поднял взгляд синих глаз на стоявшего рядом ученика, что был младше него самого лет на пять. Убранные в хвост золотистые волосы, худощавый. С серьезными для мальчишки тринадцати лет серыми глазами.
— Вижу, ты все убрал, — полунолдо одобрительно кивнул. — Тогда пойдем купаться. Терма ждет.
— Подожди, — Инголдо поднял руку, прерывая. Я поговорить хотел. Эктелион, скажи… я хороший ученик? Из меня выйдет толк?
Сказано это было с легкой улыбкой мальчишки, ожидавшего похвалы, ради которой он сильно старался. Сын Мастера Фонтанов поневоле усмехнулся в ответ, небрежно опираясь сгибом локтя на согнутое и подтянутое к туловищу колено.
— Толк из тебя выйдет, если будешь стараться. Обещаю.
— Тогда, быть может… мы можем перейти к более сложным тренировкам? Учи меня так, как тренировали тебя. Я хотел бы не просто научиться владеть оружием. Но стать столь же искусным, как ты. Прошу тебя, наставник! Я уверен, что справлюсь.
Наставник Арафинвэ недоуменно моргнул, прислушиваясь к собственной интуиции.
Лицо юного принца по-прежнему оставалось заинтересованным, интонации — просящими. Но что-то то ли в его мимике, то ли в голосе, что тщательно скрывал нетерпение, насторожило. Словно легкий аромат фальши промелькнул.
Что же касалось самой просьбы, то она упала хорошей, крупнозернистой солью на свежую рану последних размышлений — и слегка взбунтовавшихся привычек.
— Аро, — мечник осторожно начал, подбирая слова. — Поверь мне. Тебе не нужно учиться так, как учили меня. Этого не требуется. Да и твоя матушка не простит мне, если я начну поднимать тебя с рассветом Лаурэлин, выгонять на пробежку до ближайшего озера, а потом сразу по утру устраивать тренировку с мечами. Да и тебе самому это вряд ли понравится, — попытался свести все к шутке ученик Лаурэфиндэ. Нечего мальчишке привыкать к подобной жизни.
Вот только встретившись с подопечным глазами, он понял, что дело куда более серьезно, чем обычное детское желание «всего и сразу». Взгляд золотоволосого мгновенно похолодел, из детского и просящего превратившись в спокойный и холодный — с небольшой примесью затаенной глубоко внутри горечи.
Взгляд ребенка, который давно пришлось распрощаться с детством, и который вынужден озаботиться совершенно не детскими вопросами.
— Ладно, учитель, — выдохнул молодой принц, садясь напротив наставника, поджав под себя ноги и продолжая смотреть брюнету прямо в глаза. — Давай начистоту. Я хочу с тобой поговорить. Поговорить не как ребенок с воспитателем. А как принц — с тем, кто может ему помочь. И я прошу сейчас ответить мне соответствующе. Поверь мне. Дедушка хорошо обучает меня для того, чтобы я мог понимать то, о чем спрашиваю и говорю. Да и… а, неважно. Взрослеть принцам приходится рано, знаешь ли. Особенно, когда им предстоит вытаскивать из болота то, что туда загнали другие…
Инголдо, горько усмехнувшись, прислонился к темному стволу ясеня, под которым сидел его собеседник, и скрестил руки на груди. Эктелион же сощурился, внимательно следя за каждым движением ученика и пытаясь понять, что происходит.
Он прекрасно знал, что его подопечный получает лучшее образование, которое Дом Финвэ может ему дать. В конце концов, сам мечник был одним из наставников принца. И бывший ученик Лаурэфиндэ прекрасно знал, что Арафинвэ более, чем умен.
Но то, как он говорил сейчас, было непохоже на их прошлые беседы. Словно спала натянутая маска того, кто может позволить себе побыть мальчишкой, обнажая ту бездну груза ответственности, что под ней скрывалась. Во всяком случае, оговорка про болото была весьма красноречива.
Осталось только понять, что именно молодой принц имеет в виду.
— Думал сделать это позже, но теперь, когда брат ушел, — в голосе мелькнула сдерживаемая злость. Пальцы Инголдо дрогнули, чуть впиваясь в кору дерева. — Это промедление уже не имеет смысла. Он свой выбор сделал, и этот выбор был не в пользу нас.
Золотой хвост чуть встряхнулся. Серые глаза, не мигая, смотрели в синие.
— Скажи мне, наставник. Только честно. Ты жил среди Отрекшихся пять лет. Ты видел их изнутри. Учился рядом с моим племянничком бок о бок. По-твоему, возникни такая нужда — Дом Финвэ, мой Дом, выдержит прямое столкновение с ними? Не вмешивая Айнур — они есть и на их стороне. А сражение между Валар грозит большими бедами.
Эктелион ответил долгим, не мигающим взглядом, прежде, чем отрицательно покачать головой.
Вопрос был во всем подобен этому разговору в принципе — отличался необычностью. Мало кто из тех, кого знал мечник вне последователей Феанаро, задумывался над подобными проблемами. В конце концов, Валар вряд ли допустили бы подобную ситуацию здесь, в Валиноре.
Но если рассматривать вопрос без учета всех других переменных увы, но ответ был однозначен.
Суть была в том, что Феанаро целенаправленно создавал машину войны и завоевания, то копье, что со временем повергнет Эндорэ к его ногам. Подарит Куруфинвэ могущественную страну до горизонта, что будет подчинена ему единолично. Превратит князя в Короля. От того — и то превращение Нолдор в единый монолит, что мог стать великим войском для похода на Восток. Одна воля, что собирала всех воедино, связывала, сковывала звенья в единую черную цепь. И целенаправленно готовила к этому своих подданных.
Еще одна причина ухода, пусть и менее значимая. Нет, если говорить в целом — Эктелион не был против похода обратно, в Средиземье. В конце концов… он всегда, еще с момента, когда впервые взял в руки меч, представлял себя именно защитником. Стражем. Исцелить раны Арды, так, чтобы она засияла подобно Валинору — да, это было бы, несомненно, благородной целью.
Вот только несмотря на благородное название, Черные Стражи Стражами как раз таки не были. Они были авангардом будущего завоевания — если ничего не поменяет планов их хозяина. И вот уж кем кем, а завоевателем полунолдо быть точно не желал.
Что же касалось Нолдор Короля…
Отсутствие железной длани, что стальными пальцами держала в кулаке большинство нитей общества, свобода — в тех аспектах, что не мешали жить другим — позволяли присягнувшим Финвэ жить так, как они жили до раскола — неспешно, учась и творя в свое удовольствие. Познавая мир, растя наследников, создавая творения из металла или воплощая заклинательные песни. Но, в то же время, подобная разобщенность приводила и к серьезной дезорганизации возможного ополчения. Да и общества в целом — пусть Эктелиону такой подход и был больше по душе.
Безусловно, подданные Дома Финвэ тренировались. Хотя бы затем, что желали постоять за себя. Да и поучаствовать в состязаниях на арене всегда хватало желающих. И их было, кому учить — все же большинство приближенных Финвэ и Ингвэ, прошедших с королями Великий Поход в Аман, обладали большим обществом.
И все же в абсолютном большинстве стычек или поединков на арене побеждала противоположная сторона. Не говоря уже о том, что выставить на возможное поле брани силу, способную выдержать натиск Верных.
И все это — без учета самого Феанаро и его крылатых ужасов.
Арафинвэ слушал своего собеседника крайне внимательно, хмурясь и кивая — словно в такт собственным мыслям.
— Вот поэтому, наставник, мне и нужна твоя помощь, — вздохнул наконец золотоволосый, склонив голову. Так, словно на нее уже давила тяжесть короны. — Больше мне обратиться не к кому. Ни дед с отцом, ни матушка не станут меня с слушать. Но ты то — видел изнанку изнутри. Ты должен понимать, насколько серьезно то, что происходит сейчас.
Эктелион все еще до конца не понимал, как именно ему разговаривать с мальчишкой, которого отдали ему на обучение. Слишком уж разительным был контраст — между тем, кого он тренировал эти два дня. И тем, кого видел сейчас. Словно разом повзрослевшего лет на пять — ощущение, словно он общался со своим ровесником, не проходило.
— Ты странно говоришь о своей семье, Аро. Словно не доверяешь своему отцу и королю. Не говоря уже о дедушке и матери. Разве они тебя не любят.
Принц взглянул исподлобья. Взгляд уперся в одну точку, словно Инголдо видел не того, кто сейчас с ним разговаривал, а свои собственные мысли.
— Они меня любят. А я люблю свою семью. Даже брата, пусть он выбрал и не нас. Проблема в другом, — продолжил молодой нолдо, подтягивая колени к груди. — Они не могут мне помочь там, где сами потерпели поражение. А они его потерпели. И отец, и дед. Оба. И одновременно.
А дальше Аро словно прорвало. Он будто начал выплескивать накопившееся за очень долгое время.
— Дед столько раз говорил, что именно моей семье, моему роду суждено объединить все народы Эльдар в единое целое. Не скрываясь, видел во мне и своего, и папиного наследника. И это несмотря на то, что был Ноло, которому меня, похоже, растили на замену, — голос золотоволосого принца звучал глухо. — Это то, то я должен сделать. То, к чему меня всю жизнь готовили и готовят. Только знаешь, в чем проблема? И тот, и другой куда больше озабочены возвращением того, что было до раскола. В лучшем случае — сохранением того, что есть сейчас и постепенным объединением народов. Переманиванием тех, кто держит нейтралитет. Или, если повезет — перетаскиванием отдельных представителей в свой лагерь. Отец думает, что рано или поздно но последователи этого Мелькорова Отродья уйдут сами жить на остров, и на этом все противостояние закончится. Дед полагает, что чем меньше народа уйдет за Феанаро в Эндорэ — тем лучше. Ведь всем им там суждено сгинуть, пройти через Чертоги Мандоса. И, получив суровый урок, вернуться в Валинор уже поумневшими. Дед искренне считает, что если через голову не доходит, дойдет по другому, — короткая, полная усталости усмешка. — А я… я слежу за тем, что происходит. Со стороны. Смотрю на своего ненаглядного сводного брата. И спрашиваю себя — откуда в дедушке столько оптимизма, веры в лучшее? С чего он решил, что это — в Эндорэ умрет? Вот скажи мне, Наставник. По-твоему — Дом Феанаро, если отправится на Восток, будет уничтожен? Или же наоборот, станет лишь сильнее? Особенно учитывая, что Эльвэ* Тиндиколло**, что пропал когда-то в Арде, в Мандосе нет? А его там нет. Я спрашивал у деда.
Эктелион глубоко вздохнул, понимая, что мальчишка, сам того не зная (хотя, учитывая услышанное сейчас… возможно и догадываясь), невольно попал в точку. В конце концов — именно это было одним из потаенных его страхов — как того, кто прекрасно видел силу воли и целеустремленность князя Первого Дома.
— Они выживут, — просто произнес он. — И, скорее всего, в итоге завоюют Арду, подчинив или переманив на свою сторону остальные ее народы.
— Именно. И когда они вернутся обратно — это будет уже не половина жителей Тириона. Это будет королевство, оплетшее своими щупальцами всю Арду. Это будет империя — подобная той, что Мелькор создавал в Утумно. С одной волей, что будет ее направлять. Верхом на огромном черном драконе, что станет куда больше, чем сейчас. И тогда уже — по улицам Тириона может потечь кровь по настоящему, — шепот Инголдо словно рисовал картины того, что и сам Эктелион часто представлял себе, клянясь, что он не допустит подобного.
— Валар…
— А если все это будет под покровительством не Ауле даже — но Мелькора, чей срок пройдет, но он не исправится? — серые глаза зло сощурились. — Лично я склонен верить слухам о родстве между ними. Или в своих странствиях по Арде найдет еще кого-то? И тогда — грянет новая Битва Сил.
«И тогда те самые стражники, что вчера не пропустили нас за Нолофинвэ — вполне могут склонить копья в сторону своих сородичей уже с твердым намерением убить» — билась горькая, невысказанная мысль в голове мечника.
Арафинвэ словно скрыл очередной гнойник, который копился несколько лет — в конце концов, Эктелион мог наблюдать происходящее с его сородичами, можно сказать, из первого ряда. Аро же… полунолдо признавал, что, скорее всего, многие из сделанных им выводов продиктованы ненавистью к Феанаро. В конце концов, из-за него, во многом, страдала его семья. Из-за Куруфинвэ золотоволосый лишился брата. Повод для преувеличений у него вполне был. Не говоря уже об ответственности, что давила на мальчишку непосильным грузом с малых лет, заставляя взрослеть быстрее.
Вот только «преувеличения» эти звучали удивительным образом логично, перекликаясь с мыслями и наблюдениями самого сына Форменлинда.
Не говоря уже о том, что сам Эктелион отлично знал, на чем именно играет Феанаро, чтобы заставлять глаза молодых Нолдор гореть. Что именно он предлагает взамен на верность.
Ощущение причастности к чему-то большему, чем одна лишь личность. Возможность быть частью чего-то огромного, единого и великого, сообща, в огромном плавильном тигле, верша судьбы многих. Единый механизм, творящий небывалое, организованный, четкий, объединенный и ведомый вперед целью своего лидера.
Единство и порядок, цели и идеи. По сути — служа таким же путеводным маяком, что для других Эльдар были Айнур. Ложным, но очень ярким, блистательным маяком, что мог вести своих последователей к достойной цели.
Более чем вписывалось в картину, которую обрисовал Инголдо.
— Вот почему мне нужна твоя помощь, наставник. Вот почему, несмотря на все возражения деда, если не удастся задавить эту чуму здесь — нам тоже придется идти на Восток, — устало произнес принц. — Ты знаешь, как мыслят Отрекшиеся, ты не хуже меня понимаешь, что если мы не встанем на пути этого, не возведем на пути приливной волны стену — она захлестнет нас с головой.
— Это будет означать, что рано или поздно — но тебе придется пойти, против своего отца. Не говоря уже о деде. Понимаешь ли ты это?
Арафинвэ тихо хмыкнул.
— Не придется, если на то будет благословение Манвэ Сулимо, и он благословит наш поход, пожелав, чтобы мы разнесли свет Варды на остриях мечей по всей Арде. А такое… возможно. Особенно, если альтернатива — сам знаешь, какая. Потому что если это будем не мы — это будет Феанаро. Но, — Инголдо выдержал паузу. — для подобных разговоров я еще слишком мал. Никто не воспримет в серьез. Несмотря на то, что мне пришлось расти и взрослеть быстрее других. Несмотря на то, что я внук и учитель Владыки Ингвэ. Впрочем… возраст — дело наживное. Впрочем, ты прав. Пока я не подрасту достаточно, чтобы на равных разговаривать с отцом и дедом — все, что мы будем делать — придется делать тайно. Но, наставник. Ты не ответил. Ты со мной? Мне больше не к кому идти. Большинство других, покамест, просто не поймут подобных предостережений.
Синие глаза закрылись. Голова воина чуть наклонилась вперед, словно приветствуя будущего короля.
При всем своем малом возрасте и излишней юношеской категоричности по отношению к врагам — малыш… хотя нет. Язык не поворачивался назвать его малышом. Молодой нолдо был, к сожалению, прав. Быть может, Владыка Ингвэ тоже понимал подобное — Эктелион имел определенные сомнения, что ученик додумался до того, до чего не додумался наставник — но именно Аро попросил его о помощи.
И… мечник не мог отказать этому полному горечи, которой быть не должно в его возрасте, эльда, что упорно тащил возлагаемый на него груз в одиночку. Лишившегося брата, к тому же.
В конце концов… он желал быть защитником. Не завоевателем. Вот, Звездная Госпожа сама привела под его крыло того, кого полунолдо должен защищать — вместе с ним выстраивая щит для всего народа.
Мрачная ирония ситуации состояла в том, что чтобы выстроить эту стену на пути волны — отчасти придется перенять часть методов Феанаро. Разумеется — не все. Никакого оправдания гнуси верностью. Никакого притеснения отдельных народов или возвеличивания лидера до уровня Айнур. Ничего из этого с Домом Финвэ происходить не будет.
Но… чтобы победить, чтобы отстоять свое право жить не под сапогом завоевателя — придется самим перенимать жесткость и военную подготовку перводомцев. А возможно и большие, создаваемые сообща проекты — тогда, когда это необходимо.
— Я буду учить тебя, Аро. Так, как учили меня. Но предупреждаю — это будет тяжело, по-началу, с непривычки, неприятно, и результат придет далеко не сразу.
— Знаю. А кроме того, нам необходимо будет сделать несколько вещей…
____________
* «Звездный муж». Квенья
** «Серый плащ». Квенья