2023-06-13 22:10
Муунлинст.
— Отчеты свежи?
— Трехдневной давности. Подумать только, — худощавый, подобно типичному представителю своего народа, гуманоид с полностью лысой вытянутой головой и скорбным лицом, разлил ароматно пахнущий чай по пиалам. Ноздри чуть плоского носа в раздражении расширились. Одежды из дорогих тканей, отмеченные регалиями главы Межгалактического Банковского Клана чуть колыхнулись в такт движениям мууна. — Всего полтора месяца… Полтора проклятых месяца этим двум глупцам хватило на то, чтобы Галактика начала лететь в Бездну! Просто посмотрите на эти убытки, — банкир чуть нервно кивнул на мелькавшие на голографическом экране, что располагался между собеседниками, цифры. А цифры были во многом удручающими. — Сотни перспективных инвестиционных проектов прогорели в считанные дни! Другие находятся на грани банкротства. Многие планеты, с которыми мы прежде вели дела, отказываются от сотрудничества — просто потому, что считают наш клан причастными к тому, что случилось на Коруссанте. Могли ли вы представить подобное, наставник? Могли ли вообразить, что мы докатимся до такого?
Названный главой банкиров наставником, собеседник Сэна Хилла, тем не менее, выглядел куда моложе него — не меньше, чем на несколько десятков лет. Не говоря уже о том, что отличался от своего собеседника так же, как безлунная ночь непохожа на робкое утро. Плавные, отточенные движения бойца, так несвойственные большинству муунов, абсолютное спокойствие высокой фигуры, неприхотливость в одежде — тело его окутывала простая черная мантия, скрывавшая под капюшоном даже большую часть лица.
И, что особенно контрастировало с находящимся в легком раздрае Хиллом — полное отсутствие какого-либо страха в карих глазах, что иногда чуть сверкали золотом.
— Полностью согласен, дорогой коллега, — экзот чуть вдохнул аромат чая, прежде чем пригубить его. Но делал это скорее машинально, из вежливости по отношению к хозяину дома, чем от наслаждения напитком. Удовольствия чревоугодия привлекали его не больше, чем удовольствия плоти. — Стоило мне раз умереть — и все, что было создано долгими годами упорного труда, погибло. Какая неприятность.
Хего Дамаск, для узкого круга лиц известный как Дарт Плэгас, мысленно усмехнулся, смерив взглядом явно нервничающего в его присутствии Хилла. Несмотря на то, что о возвращении бывшего наставника муун узнал уже две недели назад — в себя он еще не пришел до сих пор. Хилл и не поверил поначалу, когда обнаружил незваного гостя в своих покоях. Даже пытался охрану вызвать. Однако, после легчайшего пожатия шеи, а также нескольких цитат, которые не мог слышать никто, кроме их двоих, проникся.
Ситх и сам, пожалуй, до конца еще не осознал то, что с ним произошло в тот момент, когда бессильный дух его, пребывавший словно в темном сне, будто нашкодившего детеныша нексу схватили за шкирку незримой рукой и потащили прочь. В себя Плэгас пришел уже на алтаре, в окружении целой плеяды чувствительных к Силе, но совершенно незнакомых ему личностей.
Оглушающее, наполненное мощью Темной Стороны пение незримыми, но прочными цепями подсоединяло душу Дарта к телу молодого Одаренного мууна, из которого совсем недавно вырвали жизнь. Заставляло сердце биться чаще, вновь гоня кровь по венам, а легкие — вновь заработать. Более того, воздействуя — Дамаск чувствовал это — на сами мидихлорианы внутри тела. Изменяя, подстраивая тело под нового владельца, начиная от постепенного изменения внешности, что становилась приближенной к той, что была у Хего в расцвете лет, и заканчивая укреплением связи с Силой, так, чтобы вместилище было способно долговременно выдержать дух ситха.
Когда очнувшийся и осознавший то, что вновь жив муун получил объяснения от главы неизвестной секты, он очень долго не знал, что делать. Смеяться ли ему — или проклинать бессилие себя прошлого.
Подумать только. Его, блестящего ученого, всегда постигавшего природу Силы и манипуляции ей как науку, годами изучавшего природу мидихлорианов и способы воздействия на них, вернули к жизни едва ли не религиозным ритуалом! А как еще было назвать назвать песнопения сборища фанатиков, взывавших к Темной Стороне и называвших себя ее Пророками?
И это не говоря уже о том месте, где Дамаск пришел в себя.
Храм, наполненный мощью Темной Стороны — столь густой и плотной, что даже ситх с непривычки ощутил ее давление. Что удивительно, Храм был цел. Пусть и изрядно попорчен всемогущим временем. Мрачный небосвод, часто затянутый облаками, что то и дело извергали дождь и молнии. Полные опасных хищников джунгли, что тысячи лет назад поглотили руины мегаполисов. Лишь иногда, далеко вдали, можно было увидеть серо-стальные шпили некогда великого города. Не иначе как волей Силы уцелевшие.
Легендарное место — даже для ситхов линии Дарта Бэйна, отрицавших старые подходы. Давно утерянное для всей Галактики, подобно тому, как был утерян Тайтон, родина Джедаев. Дромунд Каас. Сердце последней из великих держав ситхов, оплот Императора Вишейта.
Планета в самый раз, чтобы проводить на ней оккультные собрания очередной темной секты.
Там, где научный подход оказался бессильным, так и не сумев подарить своему приверженцу истинного бессмертия тела и духа, древние религиозные практики ситхов прошлого, как это ни удивительно, оказались куда эффективнее, щелчком пальцев вырвав из силы душу и погрузив обратно в тело.
Не то, чтобы Плэгас жаловался на собственное возрождение. Отнюдь нет. В какой-то мере — он был благодарен Лорду Каданну, как называл себя глава воскресивших ситха… жрецов, признав за собой долг. Но ученый не собирался отдавать пальму первенства в вопросах сохранения жизни религии и древним практикам, со временем намереваясь вернуться к собственным исследованиям.
Да и сами Пророки доверия не внушали ни капли. Воскрешение, предоставление информации о происходящем в галактике, корабль, что доставит его на любую обитаемую планету? Ради чего? Каданн ограничился лишь туманными пророчествами о восхождении «истинного» Владыки Тьмы и низвержении «самозванца». Но Дамаск сильно сомневался, что Пророк говорит о нем. Тысячу лет скрывавшиеся от всей Галактики, Пророки, подобно самим ситхам линии Бэйна, играли в свою собственную игру с непонятными ставками и еще более непонятными правилами.
К тому же, после предательства того, кто являлся ближайшим партнером и учеником, нарушившим все договоренности о преображении Правила Двух в Правление двух, у Плэгаса изрядно поубавилось доверия к живым существам.
Именно поэтому, едва корабль, ведомый пилотами секты, оторвался от поверхности древней столицы, первое, что сделал муун — начал проверять новое тело, ища любые странности. От вшитой в тело бомбы, подобно тем, что держали в узде рабов на Татуине, до странного поведения мидихлориан, которое могло бы свидетельствовать, скажем, о внедренном в организм вирусе.
Но нет! За исключением того, что тело, хоть и обладало высоким количеством мидихлориан, было совершенно не развито с точки зрения умений манипулирования Силой, и без должных медитаций и тренировок сейчас было способно лишь на простейшие приемы, вроде сокрытия себя — никаких «сюрпризов» обнаружено так и не было.
Однако… загадка, связанная с собственным возрождением и загадочными благодетелями с овеянной мифами планеты могли подождать. Даром, что координат Дромунд Кааса ему открыто так и не было, а нападать на перевозивших его Пророков муун не рискнул. Не в той он сейчас форме.
Пророки могли подождать. В отличие от того, что творилось в Галактике буквально сейчас.
Признаться честно, с одной стороны, Плэгас разделял точку зрения причитавшего Хилла по поводу творящегося — выражаясь максимально мягко и культурно — бардака. То, что изначально кропотливо подготавливалось как тщательно спланированный спектакль, призванный аккуратно и нежно, не создавая излишних проблем для экономики Галактики, централизовать ее, поставив на службу двум ситхам сопровителям, превратилось в кровавую бойню с десятками фронтов. Один идеалист, нарушив все наверняка оговоренные планы, устроил блицкриг до вражеской столицы, решив закончить войну одним единственным ударом. В целом, могло бы сработать. Но только в случае успеха. Второй не придумал ничего лучше, чем буквально зачистить Сенат, оборвав множество экономических связей — лишь бы не допустить политиков до переговоров со своим противником.
Кстати, следовало еще выяснить, где младший из ситхов собрал столько обученных темных одаренных для этого нападения. Чутье подсказывало Дамаску, что в этой истории все не так просто.
Выбора у Сидиуса, конечно, было не так много. Но совершив подобное, младший из ситхов настроил против себя и тех из правителей планет, кто не поверил официальной версии о нападении.
Как итог — по одной, по две — но планеты начали просто выходить из Республики. Да и Конфедерация недосчиталась кое-кого. Рвались контракты, рушились логистические цепочки, некоторые миры вообще отказывались от использования валюты, предоставляемой Межгалактическим Кланом, преступные синдикаты, с таким трудом в свое время разведенные мууном по разным углам и сферам влияния, уже потирали руки, готовясь вцепиться друг другу в глотки, а под президентом Клана уже шаталось кресло.
Хаос, одним словом. Причем хаос не контролируемый, внешний, а подлинный. Рушащий самые важные связи, что сковывали Республику воедино. И виной всему — действия двух предателей.
С другой же стороны…
Воистину, тонкая ирония судьбы. Сидиус, укусивший руку, с которой кормился, отринувший равноправное партнерство учителя и ученика, что упразднило бы отжившую свое систему Правила Двух, предал и убил своего наставника. Решил властвовать в одиночку. И что в итоге? Сам получил кинжал в спину. В полном соответствии с правилами Линии Бэйна, пресечению которой он помешал.
Гениальный глупец. И будущий мертвец. Конечно, муун мог считать себя частично отомщенным (спасибо Дуку), но лишь частично. Спускать свою смерть не оценившему почти что семейного отношения ученику Плэгас не собирался.
Пора было возвращаться в игру. Увы, но лаборатории и дальнейшие поиски истинного бессмертия должны были подождать. По крайней мере до того момента, как Дамаск решит первоочередные накопившиеся за десять лет и одно начало полноценной войны дела. Пока два излишне ярых почитателя грубой силы в угаре не устроили резню по всей Галактике.
— Канцлер уже пытался сделать Клану «весьма выгодное» предложение? — мягко поинтересовался муун у сидевшего напротив Хилла. Тонкие худощавые пальцы ситха соединились домиком, в то время как цепкие глаза внимательно следили за реакцией соотечественника.
Судя по тому, насколько нервно Сэн взял свою чашку, Плэгас попал в самую точку. Глава Банковского Клана был одним из немногих в Совете Сепаратистов, кто знал о тайне личности Сидиуса и прекрасно осознавал, какую потенциальную опасность подобное предложение может нести.
— Пока что лишь со мной. И весьма настойчиво предложил вернуться в лоно Республики на полноценной основе, отправив наш флот «Щедрых» на помощь, а также предоставив новые средства для войны и расположенные на нашей территории заводы по производству дроидов, — муун чуть скривился, будто съел что-то кислое. — Однако предложение это куда больше походило на требование. В противном случае… Канцлер явно намекал на смещение меня Советом Директоров. Те и так недовольны моей ролью во вступлении Муунлинста в Конфедерацию. Боюсь, многие из которых, если предложение придет уже по официальному каналу, могут поддержать его.
Ну что же. Пока все было логично. Получивший в наследство от учителя рычаги влияния на многих из высокопоставленных членов Банковского Клана, Сидиус пытался притянуть столь могучего союзника на свою сторону.
Однако… этот вопрос был решаем. Как и вопрос того, что Хилл останется на своем месте.
По бледным губам мууна, едва видным в тени капюшона, пробежала легкая тень усмешки.
При обоюдном хорошо развитом умении вести интриги, Плэгас и Сидиус по-разному смотрели на подход к политике. Для Палпатина интриги всегда являлись главным оружием. Сутью политического действа. Умение докопаться до слабых мест разумного, выявить их, понять, чего тот желает или боиться. После чего, играя на чувствах разумного кнутом и пряником как на изысканном музыкальном инструменте, заставить его подчиниться, исполняя свою волю и тем самым добиваясь своей цели. В этом был весь Шив, сливавший конфиденциальную информацию из окружения своего отца лагерю противников еще в семнадцать лет. В этом море младший из ситхов плавал, словно рыба в водах Манаана. Поэтому его и начали продвигать на пост Канцлера.
Для мууна же, выросшего в семье и мире финансистов, политика всегда была скорее сетью бесчисленных торговых связей, договоров и конфликтующих экономических интересов. И это — было уже его полем. Как говорила древняя поговорка его народа, «то, что в других мирах называют ростовщичеством и грабежом, мы называем процентом».
Сидиус же пытался играть на поле муунов теми методами, которыми привык действовать. Все же, хоть ситх и был умен… он все еще оставался представителем незрелой расы.
— Однако это не единственное предложение, что поступило в последние дни, — председатель Клана, между тем, продолжал. — Но здесь, по крайней мере, обошлось без угроз, тайных или явных.
— Дуку? Следовало ожидать. И чего же хочет граф Серенно?
— Ничего.
Дамаск чуть приподнял нависающие над глазами брови. После чего, несколько мгновений спустя, едва слышно хмыкнул.
— Позволь тебя спросить. Граф ничего не хотел? Или же он хотел, чтобы Клан ничего не делал?
— Второе, — Хилл вернул усмешку. Правда, получилась она отнюдь не столь уверенной. — После нашего официального выхода из Конфедерации и объявлении нейтралитета Дуку желает, чтобы этот нейтралитет продолжался и дальше. По крайней мере, до тех пор, пока Галактика вновь не объединится под единым руководством. Речь, разумеется, идет о военных действиях. Дуку не против нашего финансового сотрудничества по обе стороны баррикад.
— Иными словами, он желает, чтобы пока они с Палпатином рвут галактику на части, дроиды маршировали по планетам, и мы не делали…
— Именно. Ничего.
Плэгас осушил пиалу, размышляя.
— Это совершенно иное ничего, мой ученик, — наконец произнес он. — Особенно учитывая то, сколько Клан теряет в ходе неконтролируемых с двух сторон военных действий. Однако предложение интересное. Следует выяснить, сколько глава сепаратистов готов за него заплатить.
— Для этого мне, для начала, необходимо удержаться на посту главы Клана.
— Удержишься, — ровным голосом, впрочем, не терпящим возражений произнес Плэгас. — Все, что знает о членах Совета Палпатин — он знает от меня. Мы сможем перекрыть возможное влияние Республики на дела Клана. После чего — ты предложишь несколько выгодных проектов, которые, в перспективе, смогут частично возместить наши убытки.
Ситх вновь вернулся к отчету на голоэкране.
— Кроме того, мне необходимо легализоваться. Правильно ли я понял, что голос моей семьи в Совете сейчас представляешь ты? — получив утвердительный ответ, муун одобрительно кивнул. — Замечательно. В таком случае на следующем собрании, помимо всего прочего, ты представишь меня — как своего воспитанника, а также сына Хего Дамаска — Нико Дамаска. Следует подготовить все необходимые данные. В том числе по средне-низкому содержанию в крови мидихлориан, чтобы у Канцлера не возникло подозрений раньше времени. После чего — мы начнем поднимать старые связи, оставшиеся со времен «Капиталов».
Кто-то успел умереть, кого-то прибрал к рукам Сидиус, однако судя по информации, что за время своего воскрешения мельком успел собрать и оценить Дамаск — многие из его бывших партнеров по теневому бизнесу все еще жили, здравствовали, и были вполне договороспособны. Начинать придется не с нуля. Уже хорошо.
Впрочем, вопросы финансов не были единственными, что следовало решить в ближайшее время.
— И еще кое-что. Я хочу, чтобы была собрана информация по всем чувствительным к силе, что успели отметиться как за начало войны, так и за прошедшие десять лет.
Плэгас не на мгновение не забывал о десятилетнем мальчишке, которого случайно встретил на Коруссанте. Сияющий в Силе, как маленькая сверхновая. Судя по рассказу Квай Гона Джинна, чей отчет удалось добыть тогда Палпатину — появившийся в результате самопроизвольного зачатия, предположительно — мидихлорианами. С уровнем чувствительности к Силе выше, чем у любого другого разумного.
Опасное сочетание. Особенно учитывая время его появления на свет. И слишком сильно смахивающее на… «иммунную реакцию» нематериального мира. Ответ на действия ситхов, что погружали Галактику во Тьму.
Подобные «иммунные реакции» случались и раньше, когда баланс смещался в одну из сторон. Каждый раз приводя к появлению Одаренного невероятной мощи. Так было, когда родился Марка Рагнос, приведший Империю Ситхов к Золотому Веку. Таким был, по некоторым предположениям, Император Вишейт — и, в то же время, отправивший его в Силу джедай. Таким, судя по всему, являлся и Лорд Хот, последний джедай, которого можно было назвать воином.
Сбрасывать такого Избранного со счетов, особенно, когда известно о том, на что подобные разумные способны — верх идиотии. Необходимо было выяснить, где этот мальчишка сейчас, чем живет и что делает. Если стал джедаем — есть ли возможные подвижки для наведения мостов.
И совершенно точно нельзя было отдавать его в руки Сидиуса. Во-первых, обойдется, а во-вторых, с таким живым оружием — от нынешнего Плэгаса он и мокрого места не оставит.
«Впрочем… посмотрим. В конце концов, мне есть, что возможному одаренному предложить. А ему — мне. Как говорится, кто сам хороший друг, тот имеет и хороших друзей»
Дарт Плэгас с благодарностью кивнул, приняв от хозяина кабинета еще одну пиалу.
Биологический отец ситха, Каар Дамаск, когда то сказал. Всего три вещи необходимы, чтобы достичь успеха практически в любом деле — уверенность, ум и внутренний стержень. Сам Плэгас добавил к бы этому еще одну вещь. Не неоюходимую, но крайне желательную. Силу. И все четыре у него были. А значит — можно было не сомневаться. Муун сумеет и вернуть долг не в меру амбициозному бейниту, и навести порядок после двух расшалившихся детей, и, наконец, поставить во главу Галактики ситха. Сделав это грамотно, а не так, чтобы его сбросили с трона спустя двадцать лет правления.
А затем… затем он вернется к своим финансам и экспериментам. В конце концов, спешить Дамаску было некуда. А ждать он умел.