2023-06-10 08:40
Когда вдалеке показались точеные шпили Валимара, Лаурэфиндэ поневоле сжал драконьи поводья чуть сильнее. Губы золотоволосого полунолдо, обычно изогнутые в вечной полуулыбке, сжались в жесткую прямую линию. Кожа чуть посерела. Глаза, до того горевшие ровным веселым огнем, лихорадочно блеснули, щурясь. Даже полет, с самых азов обучения восхищавший первого из Черных Стражей, сейчас не помогал отвлечься от вставшего на горизонте образа.
«Город поэтов и богов». Благословенное место, где Валар, Майар и Ваниар живут бок о бок в вечном блаженстве, окутанный вечным сиянием Двух Древ. Город, из которого бежала, не оглядываясь, его мать, не желая мириться с местными порядками и обычаями. А затем и он сам — с самой свадьбы Феанаро и Нерданель никогда больше не забредая в эти места.
Эльда помотал головой, Наружу из глубин памяти рвалось слишком многое из того, что он предпочел бы не вспоминать в принципе. Что-то из того, что, казалось, давно было оставлено в прошлом — еще в тот момент, когда Лаурэ, несмотря на прямой приказ отца, подхватил под мышку алебарду и тогда еще маленького Минратоса и ушел, окончательно переселившись в Тирион.
Чувствуя настроение своего всадника, рамалоки чуть повел головой, изогнув гибкую шею и кося янтарным глазом.
— В порядке ли ты? Мы все еще можем повернуть назад и полететь прочь отсюда. Домой. Или к морю, например. Над морем летать куда приятнее, и не так душно.
Финдэ слегка усмехнулся, благодарно кивая напарнику за заботу. Но…
— Нет, братец. Давай дальше. У нас есть здесь дела, — мысленно ответил эльда тоном, не терпящим противоречий.
В конце концов, разве он явился сюда мириться и жить? Нет. Лишь окончательно сжечь все мосты, простившись со своим прошлым. Став наконец то нолдо, избавившись от проклятой приставки «полу». И уйти окончательно. Как кое-кто выразился, «сделать так, что бы больше не приглашали».
Может и прав был Феанаро, посылая своего друга сюда? Не только ради того, чтобы Ингвэ, да отрастет у него борода, позлить, но и чтобы Лаурэ наконец встретился с прошлым лицом к лицу — и освободился от него? Как знать.
Успокоившись и усмехнувшись, припоминая все детали своего плана еще раз, эльда слегка похлопал ящера у основания шеи, давая команду снижаться. Пора было добавить огня этому застывшему в своей вечной красоте месту.
Когда Минратос, тормозя широко распахнутыми крыльями, приземлился рядом с отцовским двором, Лаурэфиндэ заметил, что его уже встречали. Глаза молодого всадника отчетливо видели фигуру отца, статуями застывших Ингвэ и Ингвиона, еще кого-то из соседей и домочадцев… Целая толпа собралась встречать вернувшегося блудного сына, надо же. Или они на живого Рамалоки собрались поглазеть?
В любом случае, подходить близко к ящеру они не решались.
— И правильно, — послышалось по осанвэ довольное ворчание Минратоса. — Нечего этим слабакам пытаться меня трогать.
— Так. — Лаурэ ловко спрыгнул с драконьего седла по подставленной лапе. — Придерживайся плана. Сначала мы будем паиньками.
— Вот ты и будь. А я по их мнению дикое животное, мне надо поддерживать образ…
— Рион! — перепалку ящера и его всадника самым наглым образом прервали, когда Лаурэ оказался в кольце отцовских рук. Аркуэнвил сжал в объятиях сына. — Как же ты вырос…
Эльда нес еще целый ворох чуши, призванной выразить, как он рад возвращению сына и как ему не наплевать.
— Здравствуй, ата.
Слово далось с трудом. И Финдэ очень сильно постарался сделать так, чтобы оно не звучало, как будто выплюнутое.
Снежно-белый дракон слегка заворчал, выпустив кольцо дыма. Привлекая к себе внимание и заставляя ваниа чуть попятиться.
— Спокойно! — удерживая одну руку на плече отца, вторую Лаурэ властно положил на голосу своего зверя, почесывая. Губы сложились в легкую улыбку. — Лежи, Минратос. Лежи. Ата, не бойся. Он смирный. И теплый. Правда, погладь его!
— Я тебе что, собака? — полный яда голос напарника ворвался в сознание, заполняя его легким возмущением.
— Есть хочешь?
— Хочу, но это не относится к делу!
— Тогда замолчи и лежи смирно. Придерживайся плана, — усмехнулся Лаурэ, смотря на то, как Аркуэнвил со смесью обреченной решимости и полной неуверенности на лице касается носа ящера.
— Финдэ. Оно меня чешет, — возмущению рамалоки не было предела. — Этот слизняк ваниа пытается меня гладить. Я тебя за это в озеро сброшу!
— Объяснять Сафирону и Старшему будешь сам.
— Не бойся, — Минратос сжал зубы, тихо ворча. Белый дракон явно не забыл, как объект почитания всех Ваниар едва не прикончил их с братом и сестрой во время первого полета Куруфинвэ. Не говоря уже о том, что созданные Отцом Драконов ящеры в принципе не слишком давали к себе прикасаться кому то кроме своих всадников или тех, кого они обозначили как членов их семьи. Но погладить себя все-же позволил. — Выловлю. А потом еще раз сброшу.
К счастью для всех присутствующих, Аркуэнвил не стал слишком сильно испытывать судьбу.
— Ингвэ. Ингвион, — полунолдо с почтением поклонился Верховному Королю Эльдар и его сыну. — Рад вас видеть.
— Добро пожаловать домой, Лаурэфиндэ, — слегка улыбнулся правитель Ваниар.
— Мы оба рады приветствовать тебя и твое возвращение в семью. — улыбка Ингвиона была куда более широкой.
— Разумеется. И я вернулся не с пустыми руками, — проигнорировав свое желание ответить на подобные намеки из разряда «глупый мальчишка, наконец, вернулся под отцовское крыло», полунолдо обернулся обратно к ящеру, подтянувшись и сняв с драконьего седла несколько свертков. — Ата, Владыка, Ингвион. Я думал о том, чтобы подарить подарки прямо на празднике. Однако, раз вы все трое вышли встречать меня, не вижу причин тянуть.
Стоя спиной ко всем присутствующим, золотоволосый позволил себе злораднейшую улыбку от уха до уха.
Подарки они с Феанаро подбирали со смыслом — как самый первый, начальный этап нагнетения «разницы культур и обычаев». Это не должно было стать чем-то оскорбительным напрямую для обычаев Валимара, бросающим прямой вызов. Нет, это должно было стать кульминацией всего представления. И состояться завтра, когда после праздника весь город будет петь хвалу Манвэ.
Сейчас же шла не более, чем прелюдия. Что то качественное, прославляющее искусство Нолдор, но совершенно чуждое Ваниар.
— Отец, — развернувшись и отвесив выражающий почтение поклон, Лаурэ шагнул к Аркуэнвилу, протянув ему объемный сверток — Зная о том, как ты любишь лошадей и прогулки наперегонки с ветром — тебе седло и узда. С ними будет куда удобнее.
Глаза Финдэ весело сощурились, когда ваниа развернул сверток. По лицу одного из ближайших сподвижников Ингвэ пробежала едва заметная тень, сменившаяся, впрочем, благодарным взглядом. Пока что он держал себя в руках.
Этот подарок эльда делал сам. Лучшее дерево и черная кожа, инкрустированные серебром и украшенные металлическими вставками. Набор выглядел прекрасно и сделал бы честь любому жителю Тириона. Никто не посмел бы усомниться в том, что подарок был сделан от чистого сердца. Лишь одно «но». Ваниар никогда не одевали на лошадей ни седел, ни поводьев, в отличие от Нолдор, предпочитая управлять животными одной лишь мыслью.
— Ингвион, — полунолдо подал наследнику трона Ваниар тяжелую шпагу в черных ножнах. — Тебе — воплощение нашего искусства работы с металлом, не раз уже доказавшего свою силу. Я не сомневаюсь, ученик Астальдо быстро научится владеть этим клинком.
К чести сына Верховного Короля, он чуть весело фыркнул в ответ, принимая оружие, надолго лишившее его звания чемпиона.
— Я видел, как вы с Феанаро управляетесь с ними. Давно хотел попробовать, — Ингвион слегка сощурился, обнажив шпагу и любуясь зеркальным блеском стали. — Покажешь мне как-нибудь пару приемов?
— Разумеется, — Лаурэ вернул усмешку.
Это тонкое издевательство было идеей уже лично Куруфинвэ. И в отличие от двух остальных эльда, Ингвиону можно было бы подарить оружие, не боясь двусмысленности, касающейся присяги.
— И, наконец, Владыка Ингвэ, — достав деревянную шкатулку с тонкой резьбой, капитан Черных Стражей с поклоном раскрыл ее перед тем, кого ненавидел примерно настолько же сильно, как отца. — Корона — для Верховного Короля Эльдар. Послание и дар — от всех Аулендуров Гимнасия Тириона.
Тонкие пальцы повелителя Ваниар чуть-чуть вздрогнули, когда коснулись настоящего произведения искусства. Холодным блеском Тьелпэриона горел мифрил венца, что был выполнен в виде переплетающихся, словно живых языков пламени. А в каждом из языков — хищно и жарко сияли рубины и черные бриллианты.
— Это великий дар, — как ни в чем не бывало произнес ваниа, сохранив спокойное и благостное выражение лица. — Моя благодарность ученикам Владыки Земной Тверди — и поклон их мастерству.
Сняв свой обычный золотой венец и протянув его сыну, он примерил черно-ало-серебряную корону, даже вопросительно взглянув на окружающих. Мол, как?
Лаурэфиндэ мысленно поаплодировал актерскому мастерству противника, слушая все больше разгорающийся изумленный ропот собравшейся толпы. Разумеется, не стоило рассчитывать вывести из себя того, кто умел сохранять невозмутимость даже тогда, когда все планы, касающиеся Нолдор, шли барлогу под хвост. Однако… случившиеся сейчас было лишь началом. Впереди был праздник.
Наказав Минратосу ждать, золотоволосый вошел в отчий дом.
Забавно, но готовясь ко всему, что предстояло сделать в Валимаре — Лаурэфиндэ думал, что встреча с домом, в котором он жил с детства, будет куда легче, чем это оказалось на самом деле. Первые признаки этого чувствовались еще на подлете к городу, когда он вновь увидел вдалеке обитель богов. Сейчас же…
Словно полунолдо снова стал беспомощным мальчишкой, что тщетно пытался понять, что происходит.
Финдэ, глубоко вздохнув, осмотрелся, не спеша идя в свои старые покои.
Дом практически не изменился. Все те же мраморные стены, укрытые прозрачным потолком, сотканным из зведного света потолком, — таким же, каким была накрыта арена в Тирионе. Стены абсолютно гладкие, словно выточенные водой. Ни следа шлифовки, ни единого прикосновения кропотливых рук мастера, что строил их. Или, быть может, выращивал, как делали некоторые почитател Кементари, создавая дома из живых деревьев. Нет, здесь все было абсолютно гладко — создавая этот город, Валар и Майар, а затем Ваниар, молившие о милости Владычицу Звезд, просто обращали в белый камень сам свет Звезд.
Не творение рук. Не создание чего-то нового самостоятельно. Лишь милость Стихий. Подачка.
Но знакомая. Очень знакомая. Вот место, где Лаурэ впервые едва не упал с лестницы, споткнувшись. Вон там, около крючков для плащей входящих в дом — всегда любил устроиться Нэньякэлвэ*, любимый кот матери, покинувший дом вместе с ней.
А здесь, у лестницы, около входа в покои супружеской четы, маленький Лаурэфиндэ впервые подслушал, как родители ожесточенно спорят меж собой, не желая уступать друг другу.
Зло тряхнув золотой гривой, Финдэ раздраженно направился дальше, к себе, гоня прочь воспоминания о событиях, что и привели к конечному, нынешнему результату.
Не думать. Не думать о том, как за завтраками и обедами ата и марэ** становятся все более отстраненными друг от друга. Или о том, как уже немного подросший, эльда утешал ее. А Ангараумо***, не моргнув, лгала, что просто уголь в мастерской в глаза попал.
Матушка всегда была слишком гордой. И для того, что бы унижаться, рассказывая сыну о семейных ссорах, и для этого проклятого места, где, после того, как Ваниар переселились из Тириона, отец попытался превратить ее в нежную и покорную представительницу своего народа. Что можно сказать… не вышло. В итоге несломленная нолдиэ вернулась к своему народу.
С одним лишь нюансом. Аркуэнвил приложил все усилия, чтобы еще малолетний сын остался с ним, в его доме с золотым цветком на зеленом поле. А затем попытался вырастить истинного ваниа уже из Лаурэ, видевшего мать теперь лишь изредка.
Что тоже вышло не слишком хорошо, откровенно говоря. Во всем, кроме внешности, полунолдо оказался слишком похож на мать. Что потом пришлось не раз доказывать, когда он пытался занять свое место среди Нолдор. Буквально с нуля учась всему. От ремесла до обычаев.
Черный Страж вошел в просторную и светло убранную комнату. Через полностью прозрачный потолок струился свет Лаурэлин. Покои были буквально вылизаны до зеркального блеска — ни пылинки. Ата явно готовился к его прибытию. На видных местах были заботливо расставлены некоторые вещи, что явно были призваны вызвать ностальгию. Например, игрушечный Орел Манвэ, сшитый из коричнево-белого бархата, что смотрел сейчас на вошедшего блестящими черными глазами-бусинами. Рядом, на кровати — книги со стихами и песнями Эльдар времен Похода, которыми юный полунолдо зачитывался в детстве.
Чуть презрительно усмехнувшись, Лаурэфиндэ прошел к письменному столу, на котором что-то лежало. Подойдя к столу, он словно в задумчивости провел пальцами по лежавшему на нем костюму. Черный дуплет из крепкого сукна, с вышитым на груди серебряным драконом, сжимающим в лапах восьмиконечную звезду. Такие же штаны. Пламенно-алая шелковая рубашка, тоже расшитая серебряной нитью, сапоги из мягкой кожи. Все явно новое, сшитое под его фигуру и по моде Нолдор.
— Так вот зачем Владыка Ингвэ через Феанаро просил снять с меня точные мерки, — услышав, как кто-то вошел вслед за ним, драконий всадник хмыкнул, оборачиваясь и кивая отцу.
— Я подумал, на празднике ты захочешь быть облаченным в свои цвета, — Аркуэнвил кивнул, подходя ближе. Ваниа пристально вглядывался в лицо сына, словно стараясь уловить его реакцию. — Тебе нравится?
— Отличный костюм, ата, — Лаурэ, коснувшись пальцами места, где было сердце, чуть склонил голову. — Спасибо.
Видя, насколько мужчина облегченно выдохнул, полунолдо подавил смешок.
Забавно, насколько же поменялась позиция отца, что сейчас откровенно торговался, идя на уступки. Финдэ ведь отлично помнил их последний разговор — в ночь после свадьбы Феанаро, когда Аркуэнвил в приказном порядке требовал вернуть минратоса и избавиться от алебарды. Как помнил и непримиримый гнев ваниа после, когда вся троица вышла на состязание певцов в черном, алом и серебряном. И вот уже как будто ваниа и не против того, что сын демонстрирует не просто свою принадлежность к Нолдор, но и приближенность к откровенному противнику повелителя Ваниар.
Жаль, что проявить подобное милосердие и терпимость, кода сила была на его стороне, Аркуэнвил никогда не удосуживался. Ни в случае сына, ни тем более — в случае супруги.
— Расскажи о Гимнасии, — протянул эльда кубок с вином, после чего присел на кровать, выжидательно смотря на сына. — О нем и его основателе у нас столько слухов ходит. Мы, конечно, по вашему примеру, создали свой. Но интересно послушать и о том, что происходит в Тирионе. Как ты? Как тебе там живется? Как там твои друзья? Феанаро, Нерданель?
Лаурэфиндэ с легкостью подхватил беседу, принимая правила игры. Все равно до праздника ему полагалось быть паинькой и вести себя прилично. Единственное, что он позволил себе — почаще упоминать того, благодаря кому уход эльда из Валимара в принципе стал возможен — раз уж ата сам попросил рассказать.
В конце концов, помимо собственных немалых талантов, именно дружбе с молодым принцем полунолдо был обязан всем, чего удалось добиться сейчас.
Один из немногих в Амане, кто долгие годы рос без матери, отчаянно пытавшийся найти свое место среди Нолдор юноша тогда просто потянулся к тому, кто, как ему казалось испытывал похожие проблемы. Только у сына Финвэ все было еще хуже — он своей матери даже изредка живой не видел.
Однако Куруфинвэ дал намного больше, чем просто дружбу. Не только новую, глобальную цель, мечтой о которой принц умел зажигать своих соратников. Нет. Феанаро подарил возможность занять свое место в мире. Жить так, как Лаурэфиндэ сам считал правильным, а не так, как хотел от него отец. И возможность не кланяться тем, кого полунолдо презирал всю жизнь.
А теперь — еще и долгожданную расплату, за себя и за мать, что в свое время обеими руками поддержала идею о создании Гимнасия — и быстро нашла место в окружении принца.
Кстати о ней. Пора было немного разбавить «семейную идиллию». И устроить легкую проверку на честность.
— Ата, скажи, — Финдэ поболтал кубком, сделав еще глоток и проницательно смотря на отца. — А матушку ты пригласил на праздник?
Аркуэнвил помрачнел. Золотистые брови на точеном лице сошлись на переносице, а обладатель их начал с осторожностью, словно боясь вспугнуть дикого зверя, начал подбирать слова.
— Я написал ей, сын мой. Честно — я хотел видеть вас обоих. Увы, ответа так и не получил. Ангараумо никогда не любила наши празднества.
— Вот как, — полунолдо с грустью покачал головой. — Какая жалость. Я надеялся, что мы соберемся все вместе. Как встарь.
Наглая ложь прозвучала — в ответ на вранье такой же неприкрытости. Проверял же золотоволосый — никто и не думал приглашать мать. Возможно, прекрасно понимая, что она ответит. Возможно. Но факта этого не меняло.
— Сын мой, — вздохнув, ваниа поднялся на ноги, подойдя ближе и слегка сжимая плечо сына. — Иногда, к сожалению, так бывает. У нас с твоей матерью, волей Манвэ, оказались разные дороги. Однако я всегда уважал ее. И перед Эру Единым она все еще моя супруга. С тех пор, как она вернулась в Тирион, я не знал других женщин. Мне правда жаль, что ее не будет сегодня.
Лаурэ подавил желание одним движением выплеснуть остатки вина ему в лицо.
Он же прекрасно помнил, как Аркуэнвил ее «уважал», пытаясь переделать под себя. Называя «властной», «гордячкой», «упрямицей». Требуя «жить так, как положено». А когда не получилось — подавил любые попытки забрать вместе с собой сына, ссылаясь на обычаи… и на волю Ингвэ, ближайшего своего друга, что властью короля постановил оставить полунолдо в доме Золотого Цветка.
Точно так же, как память услужливо подсовывала моменты, насколько авторитарным мог быть отец уже в отношении непосредственно Лаурэ, в своих попытках превратить его в истинного поющего фальцетом.
И вот после этого — лицемерное раскаяние и орочьи слезы. На что только не пойдут Ваниар, чтобы добиться желаемого.
— Ладно, — Финдэ тряхнул головой, вновь улыбаясь. — Не будем об этом, ата. Пойдем лучше. Нам нужно подготовиться к вечернему празднику, верно? Пусть для нас он станет пиром Примирения.
Следуя за повеселевшим отцом, первый из Черных Стражей мысленно усмехался.
Чем дальше шло, тем меньше все происходившее нравилось Верховному Королю Эльдар. По мере того, как Лурэлин погасла, и на небе показалась Валакирка, величайшее из творений Варды, предчувствие недоброго все усиливалось.
Вновь наполнив свой кубок и с наслаждением выступавших певцов, хор которых то и дело менял тональность в такт менявшейся музыке, Ингвэ, тем не менее, глаз не сводил с главного потенциального возмутителя спокойствия, сидевшего на одном из самых почетных мест рядом с родителем.
Исключая возраст, почти незаметный на лице Аркуэнвила, они с сыном были похожи друг на друга, как две капли воды. Все те же узкие, породистые лица с точеными скулами. Тот же водопад золотых волос и серые глаза.
За одним исключением. Друг был одет в свободную, подобающую его статусу зеленую с золотом мантию. А вот явившийся не только в Валимар, но и проводившийся на равнине за городом праздник верхом на своем ящере Лаурэфиндэ облачился в цвета, от которых у Ингвэ, быть может, уже скоро начнет дергаться глаз. Слишком хорошо повелитель Ваниар знал, кем является их хозяин. И что от носителей этих цветов можно ожидать.
Когда Феанаро с самым серьезным видом передал, что блудный сын народа Ваниар, доселе игнорировавший все попытки отца примириться, обещал прибыть на праздник, Верховный Король уже насторожился. За прошедшие годы он прекрасно успел узнать, что Лаурэ является одним из самых верных последователей непокорного принца — наравне с Махтаном Урундилем и его дочерью. С чего тому, кто, несомненно, считает Ваниар если не своими врагами, то своими противниками, внезапно идти на такую уступку?
Прилет же верхом на клятом ящере, что фактически являлся вызовом Сулимо, и подарки, полные скрытых смыслов и заявлений, расставили все по своим местам окончательно. Лаурэфиндэ не собирался мириться. Нет. Он приехал сделать одно — еще больше рассорить Ваниар и Нолдор. Сделать так, чтобы не то что его — а больше никого из жителей Тириона не захотели приглашать на праздник Ваниар.
Ингвэ слишком много общался с Феанаро, и успел изучить то, как этот змей, чье коварство навевало не слишком приятные мысли о тайном происхождении принца от Падшего Валы, действует. Вежливо, формально почти не нарушая никаких правил.
Вот только объяснять это Аркуэнвилу — означало окончательно разбить другу сердце.
Владыка Ваниар украдкой с сожалением и сочувствием взглянул на соратника, с которым, в свое время, прошел путь от Вод Пробуждения до Валимара.
Сначала несчастливый брак и гордячка, во многом подобная Куруфинвэ, в числе сторонников которого она и осела. Затем — сбежавший из дома сын, что за все годы не подал ни единой весточки. Несмотря на все письма отца. Как же Вил был рад, когда Лаурэфиндэ согласился приехать! Чисто, неподдельно, искренне. Прождав годы, друг был готов уже смириться со многим. В том числе с тем, что раньше вызывало злость и желание переделать. Начиная с предпочитаемых цветов и заканчивая любовью к оружию. Он даже дракона решил, в конечном итоге, принять! И это прекрасно зная, в насмешку над кем они созданы.
Вил искренне надеялся, что он и Лаурэ сумеют найти общий язык. Что, уступив в малом, он вернет сына. А дальше, по мере того, как слияние Ваниар и Нолдор будет усиливаться, можно будет привить и некоторые более возвышенные качества.
Ослепленный радостью друг, еще не до конца понявший, с чем, а вернее, с кем они имеют дело. И от радости этой растерявший всю дальновидность.
А Ингвэ, что пришлось примерять издевательский дар своего противника и слегка шикать на собравшуюся толпу, понял — пришло время брать дело в свои руки.
Он не даст малолетнему глупцу, что ведом глупцом постарше и похитроумнее, ни испортить праздник, ни лишить Аркуэнвила последней надежды на возвращение осколка семьи.
«Сегодня — все должно пройти, как надо. А дальше — посмотрим»
И поэтому… пришлось держать молодого нолдо (без всяких «полу». Иллюзий у Ингвэ не было уже давно), при себе большую часть времени. Чтобы дел не натворил. И уж точно, помятуя о том, какая музыка по душе Нолдор — чтобы держался подальше от музыкальных инструментов!
Пока что это удавалось. Ну, за исключением того, что на охоте, которой начался праздник, ближайший соратник сына Финвэ взял первенство. Неприятно — многие молодые Ваниар смотрели на пришельца после откровенной неприязнью, шепчась о жульничестве и «нечестном оружии». Но пока что ничего серьезного.
Судя по внешнему виду, Лаурэ откровенно скучал. Впрочем, пусть лучше скучает, чем творит непотребства…
Однако когда из кольца танцующих, что постоянно менялись между собой, выполняя движения медленного и величавого танца, отделилась тонкая женская фигурка, направляясь прямо к виновнику невеселых дум, Верховный Король насторожился. А когда Аркуэнвил, встретившись глазами с оглянувшимся сыном, жестом буквально подтолкнул молодого эльда — мол, иди, танцуй! — Ингвэ и вовсе похолодел. Но делать что-то было уже поздно. Юная Ваниэ увлекла нолдо в черном и красном танцевать — к вящему довольству его отца, что лучился радостью. Кажется, он сам это и подстроил.
Теперь, когда Лаурэфиндэ исчез из-под пристального присмотра, не было никакой гарантии, что что-нибудь не произойдет.
«Проклятие, друг мой, как же ты слеп сейчас. Боюсь, ты сам на себя теперь накличешь казнь…»
— Признаюсь, я удивлен, что вы пригласили меня, прекрасная незнакомка, — мило улыбнулся полунолдо, делая традиционный поклон, после чего дважды хлопая в ладоши.
Танцы Ваниар он не любил, предпочитай огненную пляску Тириона, ставшую весьма популярной с кое-чьей подачи. Однако Лаурэ не мог не признать — разговаривать, чередуя фигуры танца и партнерш, было куда удобнее, чем пытаться одновременно сказать что то и не сбить дыхание, словно во время боя.
— Негоже победителю охоты сидеть в одиночестве — вернула улыбку ваниэ. — Многие девы Валимара были бы счастливы, если бы вы их пригласили. Почему же ни одна из них не удостоилась подобной чести?
«Даже не знаю. Наверное, потому, что я не люблю женщин Ваниар, и приехал сюда не за этим?» — с ехидством подумал золотоволосый, меняясь местами с танцором слева. Затем, дождавшись, когда танец вновь выведет его на девушку, соединил с ней ладони, кружась и пристально рассматривая.
— Быть может, я хотел увидеть, какая из них окажется столь храброй, чтобы пригласить меня самой. Позвольте узнать ваше имя, дивное создание?
— Эстель****, из служительниц Элентари. Лаурэфиндэ, так вы считаете меня дивным созданием?
— Мои глаза редко обманывают меня.
— Полно смущать меня, прекрасный небесный всадник.
Лаурэ сощурился, рассматривая девушку, напряженно думая, но при этом продолжая улыбаться эльдиэ и болтать с ней о всяких глупостях.
Учитывая весьма характерный жест отца, как и ее внешний облик — эта попытка познакомиться явно не была спонтанной. Не так легко в Валимаре найти высокую и черноволосую валиэ, куда больше похожую на женщину Нолдор, чем на представительницу своего народа. Подобные водились лишь среди тех, кому благоволила Варда, благословив особо, и наделив обликом, подобным своему.
И еще меньше шансов — что она ни с того, ни с сего заинтересуется тем, кто весь праздник ходил с невеселой физиономией.
— Ваш отец столько рассказывал о вас…
Черный Страж чуть склонил голову на бок, изучая незнакомку. Что и требовалось доказать.
— Мне любопытно, что именно. Мы не общались с ним уже давно.
Красива, спору нет. Очень красива. По-нолдорски. Ата явно постарался, чтобы ему понравилась — и, вероятно, рассчитывая, что сын сделает самую большую глупость в своей жизни, позволив накинуть на себя петлю, что могла бы привязать его к Валимару.
Могло бы сработать. Будь Финдэ чуть более наивен и менее предупрежден ко всему, что связано с этим городом.
Однако… подобная уловка сейчас — была на руку.
Лаурэфиндэ и так из-за пристального внимания Верховного Короля потерял слишком много времени на этом треклятом празднике впустую, сидя смирно и лишь немного раззадорив местных победой на охоте. А в его изначальных планах было, не много ни мало, докатиться до полноценного вызова на поединок! С последующей победой, разумеется.
Разумеется, был еще завтрашний день, где в планах было чествовать Короля Арды в собственной традиции, а также пир, где за вином начнутся споры разной степени горячности. Но… почему бы не подкрепить это еще чем нибудь?
Лаурэфиндэ продолжил танцевать, ведя полную глупостей беседу и стараясь не раздражаться раньше времени. Хотя видят Валар! Он сомневался, что подобные глупости его начала бы спрашивать та же Нерданель, будь Финдэ на месте своего друга.
— Здесь растет множество цветов, Лаурэ. Многие из них не встретишь в Тирионе. Какие тебе больше всего по душе?
«Дуб, милая. Дуб. Если речь не идет об энтах, он такой же твердолобый, но из него можно множество полезных вещей сделать».
— Боюсь, я не столь хорошо разбираюсь в цветах, Эстель, — полунолдо покачал головой, обходя кругом вокруг партнерши. Стоило все же выяснить, что именно нужно было этой девочке, прежде, чем пытаться что-то увлечь ее. Что именно стояло за ее расспросами? Простой интерес, вызванный рассказом отца, или уже более укоренившаяся влюбленность? От ответа на этот вопрос зависело многое. — Но я удивлен, что вы спросили о них. Вы служительница Королевы Звезд, а не Владычицы Земли.
— А ты думаешь, что благословленные Элентари не разбираются в цветах? — Эстель словно ненароком прижалась к всаднику рамалоки, оказываясь в его объятиях. И для этого даже слегка сбиваясь с ритма танца. — Но ты прав. Звезды — самое прекрасное, что есть в Эа. Я завидую тебе, Лаурэфиндэ. Ты можешь летать столь близко к ним. Можешь протянуть руку и коснуться их рукой, уподобившись Орлу Манвэ!
О звездах дева щебетала еще долго, то и дело стараясь прижаться к кавалеру. Что, учитывая легкий шелк темно-синего платья эльдиэ, под которым, скажем так, чувствовалось тепло женского тела, вызывало… некоторые неудобства. Нет, Черный Страж держал себя в руках. Однако неудобства это вызывало.
Однако чем дальше, тем больше Лаурэ понимал, что ата подбирал возможное увлечение не только по внешности, но так, чтобы она сама, в том числе, была заинтересована. Как оказалась, Эстель приметила золотоволосого уже давно — во время одного из поединков на арене. И после этого не упускала случая полюбоваться «его храбростью и статью». А если брать и еще несколько оговорок и весьма… интересных вопросов, вроде того, чем Лаурэ любит перекусить и есть ли у него возлюбленная, то лично полунолдо не удивился бы, если бы узнал, что девчонка уже успела распланировать свадьбу и счастливое семейное гнездышко с драконьим всадником.
Ну что же. Тем лучше. Дуру, конечно, немного жалко, но устраивать семейную жизнь Финдэ в ближайшее время не планировал.
«Значит, она звезды любит… очень хорошо»
— Скажи, прекрасная незнакомка, — Лаурэфиндэ, невозбранно скопировав манеру говорить у Феанаро, когда тот к Нерданель обращается, добавил в голос немного бархатистости. — А ты хотела бы сама дотянуться до звезд?
— О чем ты, мой рыцарь?
— Я прилетел сюда на Минратосе. Думаю, рамалоки сумеет вынести двоих. Одно твое слово — и мы убежим подальше от этих танцев и достанем рукой до неба.
Судя по смущению и легкой краске, выступившей на лице и шее девушки, мысль о том, чтобы сбежать куда-то вдвоем с желанным кавалером Эстель пугала и манила одновременно. Однако второе чувство, похоже, побеждало — ведь спустя минуту она кивнула, чуть нервно сжимая узкой, никогда не знавшей ничего, кроме вышивания, ладошкой, руку эльда.
Уж не знал Лаурэ (хотя догадывался), что она там себе вообразила… но из толпы танцующих, подальше от посторонних глаз, они ускользнули довольно быстро. Впрочем, ученик Отца Драконов позаботился, чтобы хоть кто-то, но заметил их исчезновение.
— Элентари… какой же он огромный! — наполовину восхищенно, наполовину испуганно шепнула ваниэ, чуть прячась за спину кавалера.
Дремавший Минратос приоткрыл один глаз, внимательно и чуть сварливо смотря на бескрылого брата.
— Спокойно, друг мой, спокойно. Будь хорошим мальчиком, нам надо уважить прекрасную деву, — чуть улыбаясь, Лаурэ слегка похлопал по белоснежному чешуйчатому боку.
— Ну это уж слишком… мало того, что ты меня песиком выставляешь. Теперь еще и местных самочек катать? — возмущенно пронеслось в разуме. — Или хочешь сказать, ты ее выбрал и она теперь часть стаи?
— Разумеется, нет. Но нам нужно ее прокатить. Это часть плана.
— Я не унесу двоих!
— Она легкая. Потерпи. Прошу тебя…
Минратос слегка потоптался, очень недовольно смотря на своего всадника.
— Я точно на обратном пути перевернусь в воздухе, — чуть злобно предупредил рамалоки, опуская крыло и давая на себя влезть.
Посадив ваниэ впереди себя и закрепив ноги девушки ремнями, Финдэ устроился сзади, обняв спутницу за талию и давая команду взлетать.
Ночной ветер, сопровождавшийся постепенно разгорающимся светом Серебряного Древа, приятно отрезвил. И даже восторженно-испуганные визги этого не испортили. Как и то, что полет был более медленным и тяжелым, чем обычно. Да… так было хорошо. Здесь, в небе — полунолдо был на своем месте.
Когда они приземлились — чуть западнее лагеря, на берегу реки, в которой отражался свет Древа — Финдэ, отвязав ремни, прыгнул вновь сунувшего голову под крыло дракона первым. Эстель же…
Следовало ожидать, что именно это она и сделает. Неловко попытавшись слезть, девушка упала прямо на руки эльда, которые он был вынужден подставить.
А затем… девичьи руки оплели шею, чуть запинающееся дыхание опалило кожу, а эльдиэ с явным намерением потянулась губами к его губам. Сквозь тонкую ткань платья чувствовалось, что сердце у «дивного создания» стучит быстрее, чем у зайца во время погони.
— Лаурэ. Я хотела сказать весь вечер. Я люблю тебя. Мой рыцарь… украл ты мое сердце. Я влюбилась с того мгновения, когда только увидела тебя на арене, когда ты, с одним только копьем, стал победителем того состязания…
— И поэтому, когда к тебе подошел мой отец, ты не стала себя долго упрашивать, — хмыкнул Лаурэфиндэ чуть уклоняясь от поцелуя и ставя даму на ноги.
— Что? А, да… Он сказал, что ты будешь на празднике. Я очень долго ждала, когда начнутся танцы, боялась, что ты пригласишь кого то еще, но слава Варде, этого не случилось, — Эстель вновь сделала попытку поцеловать, прижавшись всем телом. Вот только руки ее оказались перехвачены. Мягко, но непреклонно.
— Понятно, — полунолдо тихо хмыкнул, качая головой и жестким усилием воли давя зов плоти. Его он сможет удовлетворить и дома. И без последствий. Многие девы Нолдор и Тэлэри в этом плане были куда менее щепетильны — и замуж не просились, считая «Законы и обычаи Эльдар» лишь сводом указаний, а не жестких законов. В отличие от.
Воистину, желание ата привязать его к этому проклятому городу не иначе как судьбой совпало с влюбленностью одной ваниэ.
Даже жаль. Немного. Но, во-первых, Лаурэ не просил вешаться себе на шею, и во-вторых — ему очень сильно нужен был завтра вызов на дуэль. А в третьих — он скорее пронзил бы себе грудь мечом, чем позволил связать себя с кем то из обитателей Города Богов.
— Первое. Это была алебарда, а не копье. А второе… Хорошая попытка. Но нет.
— Что? — глаза эльдиэ чуть расширились в изумлении. — Но почему? У тебя нет другой, и я хотела… я думала… я люблю тебя!
— Сочувствую. Потому что я тебя — нет. — Лаурэфиндэ опустил Эстель, у которой подкосились ноги, на сырую от ночной росы траву. — Видишь ли, мое дивное создание… ты прекрасна. Я не буду с этим спорить. Красотой ты опережаешь многих из дев, что я видел до этого. Однако чтобы вызвать у меня желание — нужно иметь два качества, которых у тебя нет.
— Ч-то? Каких? — полузадушено всхлипнули из травы. Словно надежды разбивались.
— Острого ума — и любви к тем искусствам, которым учит Вала Ауле. Ум — вот то, что поистине красиво.
Не оборачиваясь, Лаурэ бодро зашагал по направлению к лагерю, где среди шатров все еще кто-то танцевал, и уже накрывали столы для продолжения празднества.
Учитывая наличие у тихо рыдавшей позади эльдиэ старшего брата, как Черный Страж уже успел выяснить… завтра его ждал бой. Надо будет потом забрать тренировочную алебарду с рамалоки.
Лагерь встречал появившегося как ни в чем небывало Лаурэфиндэ… заинтересованно. С любопытством, идущим стоявших длинными рядами, за которыми расположились группки прибывших на праздник гостей.
Завидевший его ата довольно улыбнулся, думая себе невесть что и, вероятно, уже представляя, какую свадьбу развернет. Верховный Король Эльдар сощурился, явно чуя что-то недоброе. Уже успевшие пригубить вина Ваниар, особенно из числа юношей и девушек во главе с Ингвионом, призывно замахали, явно приглашая в свою компанию.
И к счастью, хор петь, наконец, перестал. Лаурэ возблагодарил Эру, что музыка народа его отца, наконец, закончилась. Музыканты и певцы разбились по группкам эльдар, тихо музицируя уже в более узкой компании.
Один из инструментов, семиструнный гиттиар, сейчас чуть слышно звучал в руках напевавшего какой-то мотив сына короля.
— Ингвион. Позволишь?
Сев за стол и осушив кубок вина, Черный Страж кивнул в сторону струнного.
Ученик Астальдо с сомнением посмотрел в глаза устроившемуся напротив эльда. Ваниа отлично понял, куда дело идет. И в какой ситуации оказался.
Дать гиттиар — значит следующие несколько минут слушать песни из репертуара Нолдор, что испортят настроение всем присутствующим, что уже успели насторожиться. Не позволить — и неизвестно, что надумает непредсказуемый полунолдо.
— Прости, Лаурэ, — обезоруживающе улыбнулся принц, выбрав, как ему казалось, менее опасный вариант. А жаль. У Финдэ была на такой случай заготовлена прекрасная песня — собственного сочинения, что ввела бы диссонанс в местное песнопение, словно искажение Мелькора в дни Великой Музыки. — Я знаю, какие песни сейчас любят в Тирионе. Это не самый лучший выбор для сегодняшнего вечера. Не обижайся.
— Жаль, — Финдэ совершенно беззлобно усмехнулся, потянувшись к нарезанной тонкими ломтиками жареной оленине. — Наша музыка бывает очень хороша, если привыкнуть к ее звучанию. Она разгоняет кровь по жилам.
— Скажешь тоже, — фыркнул кто-то за столом. — Ни один Вала не стал бы подобное петь!
— В Тирионе совсем петь разучились, — посетовали с другой стороны. — Словно Мелькоровы Вирши теперь поете. Звучание Валимара приходит послушать сама Элентари и Хозяин Таникветиля.
— В последнее время Нолдор слишком много возомнили о себе. Особенно их принц. Он же первым те жуткие песни петь начал.
— И что он пытается доказать? Что он искуснее тех, кто изучал искусство песни с самого появления в Амане?
— Не говоря уже о том, что самому городу на Туне не достает благодати Древ, — включился в разговор еще один. — Разве может камень, сколь искусно бы он ни был обработан, соперничать со Светом Воплощенным, что создавали сами Валар? Если наследником Финвэ станет его третий сын, я надеюсь, он преобразит Тирион под стать Валимару.
— Действительно, — полунолдо, скривившись, точно лимон съел, вновь отпил из кубка. Он услышал достаточно. — Куда городу, созданному собственными руками двух народов, до домов, полученных малыми детьми в дар от заботливых родителей?
Тишина, разнесшаяся по столу, была буквально физически ощутимой. А Финдэ, чувствуя, как на него смотрят десятки глаз, внутренне усмехался.
Сейчас он мог дать волю собственному раздражению на весь этот фарс. Пусть и не до самого конца. Никакой ругани. Однако высокопарное чванство, всегда отличавшее жителей этого города, было отличной почвой для конфликта. Особенно учитывая то, что сейчас.
— Наши друзья не имели в виду ничего плохого в отношении жителей Тириона. А Лаурэфиндэ, уверен, не хотел сказать ничего такого, — сын Ингвэ, явно пытаясь загасить нарождающуюся бурю, взял дело в свои руки.
— Верно ведь, Лаурэ?
— Я сказал лишь то, что сказал, — эльда невозмутимо пожал плечами. — Только это. Тирион строили не только Нолдор, но и Ваниар. Разве не так говорит Владыка Ингвэ? Вот только Нолдор свое искусство преумножили. Ваниар же получили в дар новый город… при этом, разучившись работать с камнем.
— Какое это имеет значение для последователей Короля Арды? — чуть недовольно спросили со стороны Ингвиона. Похоже, юные последователи Ваниар выпили достаточно, чтобы им захотелось спорить.
— Это имеет значение для очень многих последователей Короля Арды, — Лаурэфиндэ в задумчивости осмотрел стол, полный золотой и серебряной посуды тонкой работы. После чего поднял столовый нож, повертев его в пальцах. — Вся посуда, что здесь есть. Столы и стулья, ножи и ложки. Это создано руками Нолдор, а не Ваниар. У них есть кузницы, мастерские и каменоломни. И все творения, что мы сейчас видим на столах — их работа. А у нас — лишь песни, Воплощенный Свет и гордость за величие покровителя.
Золотоволосый, безусловно, немного лукавил. На что-то же Ваниар все же обменивали изделия жителей Тириона. Но сейчас ему было все равно.
— И самое печальное, что наш народ сам от всего отказался, растворившись в волшебном свете Древ, — видя, что Ингвион явно пытается погасить пожар, Финдэ нанес добивающий удар, чуть злобно сощурившись. — Впрочем, время это показывает и так. Взять хотя бы то, что Гимнасий первый появился в Тирионе. Да и в искусстве боя Нолдор не знают себе равных.
— Один ученик Астальдо стоит пятерых Нолдор! — о. А вот теперь в возгласе возражавшего слышались уже зачатки истинного гнева…
— Неужели? И кто же сейчас является победителем состязаний на арене, которого никто так и не смог одолеть? — Лаурэ хмыкнул, поднимаясь из-за стола и слегка нависая над сидевшими. — Не обижайся, Ингвион. Ты достойный боец. Но лучшим воином Тириона и Валимара — был и остается старший и наследный принц Нолдор. Впрочем, если кто-то хочет испытать свои силы в кругу, я к его услугам. Я, конечно, не Феанаро, но кое-что умею.
Чуть поклонившись, Лаурэ пошел прочь, в подготовленный для него шатер.
Удивительно, но то, что начиналось, как заранее задуманная подколка, в итоге вылилось в настоящую, неподдельную злость.
Финдэ было душно здесь. Душно. Словно вдали от ущелья Калакирья, сквозь которое ветер приносил морской воздух с Востока, местное затхлое болото затягивало с головой. А необходимость общаться с теми, с чьим влиянием на себя он боролся всю свою жизнь, лишь сильнее усиливала гнев.
Утро началось неожиданно мирно. Словно и не было вчерашней размолвки. Даже завтрак говорил о том, что отец явно пытался сгладить ночную ситуацию — на завтрак подали запеченное в горшочке мясо и начиненные капустой пироги. Лаурэ, у которого со вчерашней ночи кусок в горло не лез, даже почувствовал толику благодарности, когда вскрыл свой горшочек и вдохнул аромат мясного сока.
Его любимое блюдо. Первое, что он попробовал у марэ, перебравшись в Тирион.
Вот только те крохи благодарности за этот маленький, но столь приятный подарок разлетелись в дребезги почти сразу же после того, как Аркуэнвил открыл рот.
— Не следует сердиться на своих сверстников за сказанное вчера. Вино даже самую спокойную тему делает куда острее. Но я поговорю с ними — или их отцами. Ты только вернулся, и им не следовало давить на тебя.
— Пустяки, отец. Правда. Мне не за что держать обиду.
— Я рад это слышать. Сейчас, после завтрака, начнется песнопение. Наш народ будет прославлять Владыку Ветров и Звездную Госпожу, благодаря за подаренную нам Благословенную Землю. Ты готов?
Лаурэфиндэ едва слышно скрипнул зубами, проглатывая ставший противным до тошноты кусок.
Разумеется. Следовало ожидать, что раскаяние и готовность ата идти на уступки не продлится долго — точно так же, как не длится долго покаяние орка, пристрастившегося к вину. Впрочем, иного полунолдо и не ждал. Иначе бы продумывал вместе с другом весь план.
Он слишком хорошо знал отца, и хорошо понимал, что как только отец почувствует, что снова может потихоньку привязать сына к себе — а вчерашнее пропадание в обнимку с Эстель давало повод так думать — все по капле, по капле начнется снова.
«Спокойно… спокойно. Проклятие, осталось недолго».
— Разумеется, — Финдэ почтительно склонил голову. О да. Он почтит.
— Я знаю, ты, наверное, уже не помнишь тех прославляющих песен, что мы с тобой разучивали когда то для этого дня, — Аркуэнвил слегка улыбнулся, протягивая завязанной лентой свиток. — Я все подготовил.
А небольшая сумка на поясе, тем временем, приятно согревала, помогая успокоиться и напоминая, что песнопения фальцетом — это не единственный способ прославить Валар.
Множество жителей Валимара из числа Ваниар, и даже некоторые из числа Майар, что были наиболее дружны с ними, собрались на равнине близ города. Там, где свободно гулял каждый из четырех ветров сторон света. Лица Эльдар были обращены к великому холму Эзеллохар, на котором в этот час в лучах славы сияли два Древа Валинора, и Маханаксар, Кольцу Судеб из тронов Валар, что временами держали здесь общий совет. А дальше, теряясь в облаках, белоснежной иглой высился Таникветиль. Главная из святынь жителей Валимара — наравне с Древами.
Облаченный в бело синюю мантию, Верховный Король Эльдар вышел вперед, отвесив почтительный поклон и воздев руки к небесам, начав Песнь. Слова прославляющие звучно переплетались со словами благодарности за новый, безопасный дом и все, что божественные супруги, правящие с Таникветиля, сделали для своего избранного народа.
Лаурэ, вместе с отцом стоявший в первых рядах, молчал, закутавшись в свой плащ и не обращая внимания на вопросительные взгляды вначале ата, что со все большим изумлением смотрел на сына, а затем и многих других, не понимающих, что происходит.
Но полунолдо продолжал молчать, так и не притронувшись к всученному отцом свитку. Во время песнопений, что будут длиться несколько часов, ему никто ничего не скажет. А затем… Затем настанет его черед. У Нолдор был похожий обряд. Они славили Ауле и Йаванну. Но совершенно по-иному.
Песни все длились, сменяя одна другому. Уже погас Тьелпэрион, полностью уступив место Золотому Древу. Взгляды, что сверлили спину эльда, становились все более прожигающими. Особенно несколько. И Лаурэ догадывался, кому именно они принадлежали.
И лишь когда молитвы затихли, в последний раз отгремев всенародным прославлением — полунолдо шагнул вперед, глубоко кланяясь повернувшемуся к народу Верховному Королю, до того, как он получит возможность заговорить. Или отец.
— Владыка Ингвэ, — Финдэ скромно потупил очи, говоря со всем возможным почтением. — Благодарю тебя, и тебя, отец, что пригласили меня на этот великий праздник. Я рад был встретить его хотя бы с частью моей семьи. Однако… — первый из Черных Стражей выдержал паузу, сделав все, чтобы не хмыкнуть в самый ответственный момент. — Смиренно ожидая, пока вы закончите, теперь прошу тебя позволить уже мне восславить Короля Арды. Так, как принято славить Валар у нас, в Тирионе. Ваниар несравненны в искусстве песни. Нолдор же приносят в дар то, что мы делаем от чистого сердца собственными руками.
С этими словами Лаурэфиндэ достал из сумки сверток шелковой ткани, на которой была закреплена крупных, от перепелиного яйца, самоцветов, буквально светившихся изнутри. В основном это были бриллианты, прозрачные, словно слеза, а в свете Древ — начавшие сиять всеми цветами радуги силой бесконечного множества граней. Однако были и несколько сапфиров. Вершиной же всего стал рубин с детский кулачок величиной, горевший, подобно лесному пожару.
— Камни эти я собрал, летая меж пиков Пелори, и обработал собственной рукой, — с поклоном золотоволосый Страж протянул ткань застывшему изваянием Ингвэ. — И добычей этой я обязан Властелину Ветра — ведь если бы не его разрешение летать ниже Таникветиля — никогда бы мне не удалось их получить. Будь мы в Тирионе — я бы попросил одного из Аулендуров передать мой дар Владыке Земной Тверди. Но сейчас я прошу тебя. Отдай их Королеве Звезд и Властелину Ветра.
— Я… — Ингвэ глубоко вздохнул, прикрыв глаза на несколько мгновений. А когда открыл их — был уже спокоен, ровно приняв подарок. — От лица Манвэ Сулимо и Варды Элентари понимаю и принимаю твой дар, Лаурэфиндэ из народа Нолдор. Иди с миром и благословением.
Улыбнувшись, на этот раз совершенно искренне, полунолдо… хотя нет. Теперь уже нолдо. Даже те, кто больше всех не желал этого — теперь это признали перед всеми. Золотоволосый нолдо повернулся, спокойно идя обратно в лагерь сквозь расступающуюся толпу с гордо поднятой головой. На Аркуэнвила он более не смотрел.
Оставалось еще одно дело, прежде, чем он мог со спокойной совестью улететь. И дело это не заставило себя ждать.
— Лаурэфиндэ!
Звучный, слегка дрожащий от гневе голос за спиной застал его в тот момент, когда жители возвращались, готовясь разбирать временный лагерь. Праздник, отмечавший день пришествия Ваниар к Эзеллохару, был завершен. Нужно было возвращаться.
Старательно давя лезущую на лицо улыбку, что делала его похожим на объевшегося сметаной кота, нолдо медленно развернулся, придав лицу серьезное выражение, и произнес спокойно, чуть насмешливо растягивая слова. Так, как это делал его наставник и друг, когда хотел кого-нибудь выбесить.
— Нда да?
Перед ним стоял ваниа. Кажется, тот самый, что спрашивал вчера, какое отсутствие мастерских имеет значение для Ваниар.
А вот за пылающим гневом юношей пряталась еще кое-кто. Вчерашняя знакомая. И, судя по покрасневшему и опухшему лицо — проплакавшая на плече у брата всю эту долгую ночь.
— Вчера ты, помнится, говорил, что если кто-то готов испытать свои силы в кругу, ты к его услугам? Твое предложение все еще в силе?
— Разумеется.
— Хорошо, — неизвестный ваниа, резко шагнув вперед, наотмашь ударил Лаурэ рукой плашмя. Голова нолдо слегка дернулась в сторону. Губа лопнула от удара подобно перезрелой вишне. — Или ты сейчас принесешь извинения перед моей сестрой за то, что случилось вчера, а после, преклонив колено, попросишь ее руки перед нашими родителями. Или я втопчу тебя в грязь — у реки, на том самом месте, где ты ее обесчестил! А после — потребую суда Валар!
— Обесчестил?
— То есть…
— Он сделал что?
— Обесчестил…
— И отказался жениться после?
Мгновенно окружившая поединщиков толпа взорвалась негодующим ропотом. Спину Лаурэ начало жечь уже куда больше взглядов. Частью — негодующие. Частью — потрясенные. А частью — уже откровенно ненавистные.
— Проклятие, Финдэ! — проходя сквозь Эльдар как нож сквозь масло, в кругу оказался Ингвион, встав между спорщиками. За ним уже спешил Верховный Король Эльдар. — Что здесь происходит? То, что говорит Нуменсурэ***** — правда?
Лаурэфиндэ медленно, словно смакуя, ладонью стер кровь с губ.
— А перед Вардой Элентари поклясться посмеешь? — тихо, со злой, ядовитой насмешкой произнес золотоволосый, смотря на свою несостоявшуюся невесту — Или, — в голову пришла догадка. — Быть может, ты просто прорыдала полночи брату в плечо, а он уже сам додумал?
Серые глаза весело сощурились.
— Именем Эру Единого клянусь, и Ауле призываю в свидетели — я не посягал на честь этой девы — ни добровольно, ни насильно! Все, что я сделал — пригласил ее покататься верхом на рамалоки, а затем — не ответил взаимностью на ее признание в любви. Не более того. Пусть Вековечная Тьма падет на мою голову, если я лгу!
Шумевшие было ваниар затихли, с недоумением и легким страхом взглянув на бывшего соотечественника. В том, что он говорит правду, теперь сомневаться не приходилось. Даже самый отчаянный злодей и мерзавец не стал бы лжесвидетельствовать, давая такую клятву.
— А чтобы всем было понятнее, — эльда сделал едва заметное движение рукой — и вот уже кровью расцвела губа Нуменсурэ. Тот слегка пошатнулся. — Приглашаю в круг. К реке, если ты настаиваешь. Лучше лицом в грязь, чем дуру в жены.
— Да как ты…
— Тихо, — вновь вмешался ученик Тулкаса, стальными пальцами сжимая плечи обоих. — Если поединок и будет — то он будет по правилам. Никакого избиения друг друга просто так.
После чего, сурово взглянув на нолдо, вкрадчиво произнес.
— Полагаю, что в тебе говорил гнев за несправедливое обвинение. Однако оскорбления были излишни. Поединок поединком. Но с девушкой — принесите взаимные извинения.
— Нет.
— Лаурэ…
— Я лишь повторил то, что сказал ей на берегу реки, — пожал плечами Финдэ. — Ум — вот истинная красота женщины, А еще — умение работать руками. Прекрасный лик — лишь один из необходимых атрибутов.
— И кого же ты считаешь первой красавицей Амана, в таком случае? — Ингвион уже не выдержал — процедил последний вопрос сквозь зубы. — Просто, чтобы мы знали твои… специфичные вкусы.
— Первая красавица Амана давно занята. И на нее я бы не претендовал при всей моей наглости, — подозвав Минратоса через осанвэ, Лаурэфиндэ достал привязанную к седлу учебную алебарду. — Однако если бы моя будущая супруга была хотя бы в половину такой, как она — я был бы счастливым эльда.
— И все же.
Нолдо улыбнулся. После чего заявил. Так, чтобы слышали все присутствовавшие.
— Принцесса Нолдор Нерданель. Дочь Махтана Урундиля. Не быть другой первой красавице среди Эльдар.
И здесь он почти не лукавил. Видя в рыжеволосой мастерице не более, чем названную сестру, Финдэ отлично понимал, насколько его другу повезло с женой. Во всех смыслах.
Долго поединок не продлился. Слишком взбешенным был Нуменсурэ. Слишком неловко двигался. И слишком мало тренировался — в отличие от Ингвиона, частенько сражавшегося на арене против бойцов Нолдор, у этого мальчишки был лишь гнев и обида.
Лаурэ не стал втаптывать его в грязь по настоящему, долго и словесно в том числе. Лишь быстро опрокинул на землю, после чего выбил из сознания одним точным ударом. Нужного эффекта он и так достиг. Нолдо искренне сомневался, что после такого его хоть-когда нибудь теперь позовут в этот треклятый город.
Лишь готовясь уже взбираться по подставленной Минратосом лапе, Лаурэфиндэ в последний раз увидел стоявшего идущего к дракону отца.
Серые глаза чуть сузились, рассматривая того, кто проделал столько усилий, чтобы пригласить Финдэ сюда. Аркуэнвил словно постарел разом на сотню веков –при этом лишившись бессмертия Эльдар. Взгляд потух, став совершенно безжизненным. Кожа побледнела. Руки нервно прятались в рукавах мантии.
Отец смотрел примерно так, как смотрела матушка, уходя и понимая, что она не может ничего сделать, чтобы забрать малыша Лаурэ с собой. Лишь потом, уже подросшим, он смог вернуть ее взгляду прежнюю остроту и пламя.
— Ты ведь изначально не собирался мириться. Начиная с самого прибытия. Верно? — произнес ваниа чуть мертвенно. Ты приехал сюда, чтобы… что бы что?
— Понял наконец. Я приехал сюда, — нолдо в мгновение ока взлетел в седло. — Лишь по одной причине. По просьбе моего принца.
Аркуэнвил развернулся. Словно не в силах смотреть больше ни на этого проклятого ящера, ни на его всадника, что сжег все мосты и навеки навлек позор на его голову.
— Уходи. Улетай. Ты не сын мне больше, — произнес он совсем тихо.
— Как же долго пришлось ждать этих слов. А. И вот что еще, — наездник устремил взгляд в небо, больше не оборачиваясь в сторону своего прошлого. — Давно уже хотел тебе сказать. Матери ты не достоин.
Белоснежный ящер устремился в небеса, унося нолдо прочь из места, где его больше ничего не держало. Лаурэ же… чувствовал, что он сам и матушка, наконец, отомщены. А он сам теперь — свободен. Никаких больше «полу». Это время ушло. Он — нолдо. Правая рука наследного принца Тириона и воспитатель его детей.
Но в тот миг, когда Лаурэ с наслаждением прикрыл глаза, подставив лицо ветру, Минтратос сложил крылья, быстро перевернувшись в воздухе. А забывший закрепить ремни Финдэ почувствовал, как выскальзывает из седла — прямо навстречу водяной глади озера, не слишком высоко над которым они летели.
Кажется, не один эльда хотел почувствовать себя отомщенным…
— МИНРААААТООООООООС!.. Буль!
— И зачем так орать? Я же сказал, что выловлю, братец, — фыркнул дракон, снижаясь к месту, отмеченному кругами на воде. Туда, где вынужденно нырнул его наездник.
___________________
*«Кэлва» — зверь. «Нэнья» — водный. Квенья.
** «Мать». Квенья
*** «Железный шторм». Квенья
**** «Надежда». Квенья.
***** «Западный ветер». Квенья