2024-06-16 12:49
Александр потянулся и медленно поднялся с кровати. Хотелось посидеть побольше за изучением, возможно, последнего модифицированного неимплантированного паразита в мире, ведь прорыв может случится прямо сейчас, именно когда он сядет… Но и игнорировать празднество тоже не хотелось, даже зная, что это пир во время чумы. Хотя… Он улыбнулся — разве это не лучшее доказательство, что они все еще люди? Ревенант последний раз осмотрел свою комнату, а затем подошёл к толстой книге. Медленно открыв её, Шмидт с улыбкой провёл по странице. Огромная энциклопедия, которую он самолично писал практически с самого момента своего пробуждения. Все важные события, места и существ учёный описывал и заносил в эту книгу, чтобы потомки могли знать о том, что здесь происходит. Или происходило, если всё-таки выйдет решить проблему.
Книга может истлеть, да, но перед уходом Алекс планировал спрятать её в специальный контейнер, который сохранит энциклопедию в первозданном виде, а также попросить Карен отсканировать ее в электронный формат. Он открыл последнюю страницу и улыбнулся чуть шире. Слова о том, как победа смогла принести облегчение хотя бы на небольшое время. Ио стала жертвой, чтобы остальные могли жить. Но насколько этого хватит? Ревенант закрыл книгу и прикрыл глаза. Его именно это и беспокоило. Миазмы пропали из большей части города, деревья с хрустальными слезами плодоносят, даже потерянные отступили в углы потемнее. Но миазмы никуда не делись, как бы этого не хотелось.
Александр отошёл от книги и подошёл к столу, под которым лежала важный флорариум. Внутри находился эксперимент, который мог стать спасением от миазм. Еле заметный туман, состоящий из частиц, что остаются после смерти потерянных и ревенантов. Как ядовитый газ, миазмы проникали в организм ревенантов и усиливали жажду. Всё зависит от концентрации, но крайне не рекомендовалось вдыхать эти пары. Людям также не стоило вдыхать частицы, которые неизвестно, что представляли собой. У Шмидта просто не было оборудования, чтобы изолировать и исследовать этот туман.
— Жаль, что ты так и не проснулся…
В его руке покоился небольшой куст омелы. Искусственно созданного растения, которое очищает миазмы и одновременно притягивает к себе рассеянных ревенантов. Если ухитриться, то можно и путешествовать по корневой системе в виде дымки, чем он с товарищами нередко пользовался. Занимает много времени, но это быстрее, чем просто пройти пешком.
— Даже кровь Королевы не помогла тебя разбудить.
Поникший и потемневший куст — его творение. Попытка воссоздать растение, чтобы у каждого имелась возможность создавать небольшие островки безопасности от миазмы. Кровь Королевы, которую он носил не так давно, была способна оживлять уже растущие кусты, но этот так и не ожил. Может, причина в его рукотворном создании?
Жаль, что тело Королевы теперь недоступно. Тогда бы он смог точно сказать, как и почему она смогла управлять частями Ужаса (или Ужасов) и при этом не быть сожранной ими. Александр лично видел, как эти твари пережёвывают металл и бетон. Хотя их куда больше интересовала органика… Жаль, что его Код Крови не дотягивает по силе до Круз, чтобы суметь как-то воспроизвести часть её способностей.
— А я оставлял в энциклопедии запись о Коде Крови? — с паникой в голосе произнёс Шмидт. Он быстро положил мёртвую омелу обратно и подошёл к книге, чтобы открыть оглавление. Нельзя было упустить столь важной детали, которая определяла способности и склонности ревенанта. К примеру, кто-то прочней любого металла, а кто-то способен выпускать молнии из рук. Спасибо жертве Круз и мутации БОР-паразита за нечто магическое, хотя там процессы более приземлённые.
— Не забыл. Пара десятков страниц имеется.
— Зато ты забыл кое-что другое.
Александр медленно повернулся и криво улыбнулся. В дверях стояла Миа — его давняя подруга, с которой они прошли через многое. Джек, конечно, друг более давний, но критическое повреждение разорвало их на очень долгое время. И нет, Шмидт не винил его: лучше смерть, чем обращение в потерянного. Тем более тот удар позволил паразиту успокоиться и переварить ихор Королевы.
Если бы не та атака, быть Алексу в рядах потерянных. И не простым, а «благословлённым» Королевой. Сколько бы трупов он тогда оставил бы после себя… Поэтому Алекс не обижался и даже был благодарен за тот удар.
— Я просто вспоминал свой главный провал.
— Ох, во имя всего святого! — Миа недовольно нахмурилась, а её зелёные глаза сверкнули недобрым светом. — Сколько раз тебе повторять — это не провал!
Когда Карнштайн подошла практически в плотную и упёрла палец ему в грудь, Александру пришлось опустить голову вниз. Девушка была идеально выточенной аристократкой германских кровей, но вот рост… Однажды он назвал цифру сто пятьдесят один, за что получил столько же недовольных взглядов.
— Ты подумал о чём-то нехорошем… — она прищурилась. — Но сегодня, думаю, это можно опустить. Пошли.
— Ладно-ладно, только не тяни меня, — сдался Шмидт, зная, что у Мии есть плохая привычка доводить дело до конца и стоять на своём как парнокопытное с кривыми рогами.
— Иногда ты хуже моего брата, — с улыбкой произнесла девушка, продолжая тянуть его за руку, обхватив ладонь. — Идём.
— Иду-иду.
— Ура! Наш затворник наконец-то увидел свет, потрогал женщину, осталось только траву!
Александр никак не отреагировал, лишь молча подошёл к бару и схватил целую бутылку виски. Миа покачала головой, но улыбнулась. Ей было тепло на душе от того, что всё наконец-то закончилось. Её жизнь бродяги, постоянное ощущение подступающей жажды, боязнь за жизнь брата… Это закончилось. А потом закончилась вся эта эпопея с Реликвиями и Королевой. И вот тогда по-настоящему можно было вздохнуть свободно…
— Миа, будешь?
Её младший брат подошёл к ней и потянул за руку. Она улыбнулась. Николя. Её маленький и любимый братец с храбрым сердцем и несгибаемой волей. Хранители несли внутри своих тел кусок Королевы, который всё время пытался вырваться или завладеть телом носителя. Безумие, боль и страдания — на это обрекались все. И Николя сам принял такое решение, чтобы защитить её и стать настоящим рыцарем. Она еле-еле сдержала слёзы, ведь не случись чуда, то она потеряла бы его.
— Что такое, Николя?
— Давай, до дна! — выкрикнул Якумо. Мальчишки собрались возле бара и пили. Даже Луи, который не любил алкоголь, присоединился к попойке. Господи…
— Вот, мне Якумо дал.
Девушка с улыбкой посмотрела на брата, а потом на то, что у него в руках. Всё хорошее настроение выветрилось, а губы сжались в одно полоску. Янтарная жидкость плескалась в стакане у Николя, и Карнштайн знает, что собирается вырвать кое-кому сердце за такое.
— Вкусное, но странное.
— Ты это выпил?! — воскликнула Миа, на что Николя кивнул с улыбкой на лице.
— Я оставил тебе половину!
«Я вырву ему сердце!»
— Миа, спокойно. Дай мальчикам отдохнуть.
Она повернула голову за спину, чтобы посмотреть на того, кто положил ей руку на плечо. Там стояла сестра Луи, Карен, которая мягко улыбалась и глазами просила успокоиться и отпустить. Карнштайн медленно выдохнула и посмотрела на своего брата, который непонимающе смотрел на них, склонив голову набок.
— Что-то не так, Миа? Разве ревенанту может принести вред алкоголь? — Николя посмотрел на группу парней, который что-то оживлённо обсуждали. — Герр Шмидт объяснял, что БОР-паразит нейтрализует все известные яды, чтобы защитить своего носителя.
Девушка вздохнула. Ей было сложно как-то крыть такой аргумент, но сестринский долг был обязан защищать своего брата от угроз. Даже если им больше не нужно убегать или бояться. И всё благодаря одному человеку, который медленно потягивал виски и с небольшой улыбкой на лице смотрел на кричащего Якумо. Именно Александр отдал свои кровавые слёзы, когда им это было нужно, именно он не позволил Николя уйти от неё, именно он всегда поддерживал в них дух и стремился найти решение всех их проблем. Как и подобает настоящему учёному. А ещё он взялся учить Николя хотя бы базовым знаниям его возраста.
— Нет, всё в порядке. Я просто волнуюсь, — мягко улыбнулась Миа, на что её братик ударил себя в грудь и гордо приподнял голову.
— Не волнуйся! Этот рыцарь знает, что делает!
— Они растут так быстро… — мягко произнесла Карен, когда Николя отправился в приключение… То есть к бару, чтобы пообщаться со старшими. И те тепло приняли его, посадив на один из стульев и начав что-то рассказывать.
— Да… Мне просто страшно за него, — Карнштайн приложила кулак к сердцу и медленно выдохнула. — Мир вокруг ужасен, даже за пределами Темницы. А он всего лишь маленький ребёнок с большим и храбрым сердцем.
— Миа… — как-то подавлено произнесла Карен. Её красные глаза смотрели прямо на девушку, которая грустно улыбнулась.
— Судьба ревенанта — это смерть от уничтоженного сердца. Ни болезни, ни старость не смогут нас забрать. Но и наши тела никак не изменятся. Николя навечно заперт в теле ребёнка, пусть разумом я и понимаю, что сознательно он прожил дольше меня самой.
Карен беспокоилась, что Миа впадёт в печаль, но она быстро отошла и даже заставила её выпить с ней немного мохито. Местная торговка — Коко — сумела достать много алкоголя и продуктов, чтобы отпраздновать. Сама Амамия не ощущала какого-то облегчения — всё-таки большую часть времени она спала беспокойным сном, а не пыталась исправить собственные ошибки. Женщина выдохнула и помешала трубочкой содержимое стакана. Остальные женщины общались на различные темы: Эмили пыталась не краснеть, когда речь заходила о Якумо, Ева расписывала, как они с Джеком найдут место и построят себе дом, а Аврора допытывала бедную Мурасамэ по поводу её талантов в оружейном деле. Только Карен молча сидела и потягивала коктейль.
Просто её беспокоил кое-кто. Тот, кто сумел прервать цикл передачи Реликвий, а также создать то, что казалось невозможным без помощи Королевы. Омела, даже если не оживает, уже чудо, а что стоит говорить о сыворотке, которая способна на пару десятков минут успокоить жажду, чтобы спасти ревенанта? Столь большая осведомлённость о процессах была известна небольшому кругу лиц, так может Александр являлся частью бывшей команды учёных? Но Карен не могла никого вспомнить с такой внешностью — и она не умирала, так что вариант с потерей памяти отпадал. Тогда откуда?
Самоучка? Но много информации было утеряно с тех дней, а восстановить их просто было некому. Все члены проекта или погибли, или стали Хранителями… Или потерялись. Конечно, они с Авророй займутся восстановлением, но после того, как убедятся в том, что угроза Королевы исчезла.
— Что-то ты скисла, Карен, — Аврора отвлеклась от Мурасамэ. — Или влюбилась в того мальчика? — Карен недовольно посмотрела на подругу, на лице которой красовалась лисья улыбка. Остальные тоже отвлеклись от разговоров и направили на неё свои взгляды.
— Любовь, это так занимательно… — проворковала Ева и приложила руку к щеке, отчего Амамия захотела провалиться сквозь землю. Сильва всегда говорил, что она плохо скрывает свой взгляд, говорил, а она не слушала!
— Александр влюблён в свою работу и цель. Не думаю, что он заметит какие-либо намёки, — в голосе слышались нотки обиды, а её поза: закрытые глаза и скрещенные на груди руки, говорили о… О. Карен чуть улыбнулась. Есть одно правило: никогда не говори о мужчине с обидой в голосе, при этом не находясь с ним в отношениях. Женский коллектив мгновенно почувствует кровь и накинется на жертву, которой придётся сопротивляться до последнего, иначе она станет женой, по крайней мере в глазах подруг. Ах, юность!
— Что вы так на меня смотрите? — Карнштайн явно не почувствовала, что стала жертвой. Жаль. Девочка очень хорошая.
— Говорим из собственного опыта, да? — язвительно произнесла Мурасамэ. — И с каких это пор, м? И ты даже не поделилась со мной!
— Ч-что? Да нет! Я ничего такого не имела ввиду!
«Всё. Рыба на крючке», — Карен улыбнулась своим мыслям, но донимать девушку не собиралась. Ей и так достанется.
«Но всё же… Я точно где-то его видела…»