2024-09-06 01:06

Дракон из Сумеречного Дола. Главы 105-106

Странно было думать о том, как близок он был к женитьбе на Кейтилин Талли.

Он до сих пор мысленно называл ее Талли, хотя она уже почти двадцать лет носила фамилию Старк. Когда-то они с Кет были почти друзьями, много лет назад. Старшая дочь Хостера Талли была доброй, умной девочкой, а Эйлор беззаботным, улыбчивым мальчишкой. Она с отцом провела половину лунного оборота в Королевской Гавани, когда ей был один и десять лет. Старшая из девочек Талли и средний из братьев Таргариенов великолепно поладили. Они оставались в хороших отношениях на турнире в Харренхолле, незадолго до того, как мир полетел в Семь Преисподних. Хотя романтического интереса друг к другу не испытывали. И всё же Эйлор предлагал взять ее в жены, если ее отец поддержит корону в восстании Роберта. Отчасти Дракон Сумеречного Дола задавался вопросом, не стал бы их брак удачным.

Разумеется, он был рад, что покойный лорд Хостер отверг его предложение. И не сомневался, что Кейтилин чувствует то же самое. Ходили слухи, что у них с лордом Эддардом искренняя любовь, как в сказках. Эйлор же содрогался при мысли, где бы он был без своей Алисанны. Он любил жену, хоть и не умел этого показывать. Она поддерживала его здравомыслие, когда он в ней нуждался — и в Ланниспорте, и в последующие годы. Она родила ему семерых здоровых, прекрасных детей. С приступом боли Эйлор подумал о дочери, своей чудесной, милой Рейле. Спешившись, он взъерошил волосы Ренлора — просто чтобы убедиться, что старший сын всё ещё с ним. Эйлор прежде переживал утраты — своих людей, лучшего друга, брата, матери и первой любви. Но ничто не сравнится с тем, что он испытал, узнав, что никогда больше не обнимет свою девочку.

Но сейчас не время быть эмоциональным, неуравновешенным идиотом. Эйлор прогнал боль, хотя знал — Семеро его благослови или прокляни, сколько бы лет ему ни осталось, он никогда от нее не избавится. Во дворе Винтерфелла их ждала встречающая партия, и среди них была девочка, некогда бывшая его подругой детства.

Стерев боль с лица, Эйлор зашагал им навстречу.

Он не видел Кейтилин Талли с Харренхолла. Она не покидала Север, нечасто отваживаясь забираться южнее Перешейка, как это принято у северян. А Эйлор оставался на юге, слишком занятый, чтобы проделать сотни миль от Королевской Гавани ради встречи со старыми друзьями. К тому же Эддард Старк не был сторонником Эйлора. Хоть лорд-хранитель и уважал отношение Эйлора к Джехейрису и к Роббу, когда наследник Севера воспитывался в Королевской Гавани, он был упрямо честным человеком, а Эйлор — упрямо безжалостным. После Ланниспорта, этих двоих мало что связывало. И если бы лорд Старк оказался за пределами Ланниспорта в те годы, Эйлор полагал, что поднялся бы еще больший шум, чем тот, что ему уже пришлось пережить.

Кейтилин изменилась не так сильно, как, Эйлор знал, изменился он сам. Её высокие скулы, длинные рыжие волосы и яркие голубые глаза Талли остались прежними, хотя теперь это было лицо женщины, а не девочки. Платья цветов Талли сменили серые меха Севера. Прежде затейливо уложенные волосы теперь были заплетены в простую, практичную косу. При взгляде на нее Эйлору стало ясно, что Кейтилин больше не Талли, а леди Старк.

Сумеречный Дракон был несказанно рад не видеть Лианну Старк. Ему не хотелось этой головной боли в дополнение к остальным. Зато другие Старки явились в полном составе. Две дочери Кет, с которыми Эйлор кратко встречался в Сумеречном Доле, стояли по одну сторону. За прошедшие месяцы старшая превратилась почти в точную копию той Кейтилин, какую он помнил. По другую сторону от леди Старк стояли ее сыновья. Старший из них поклонился, побудив остальных Старков и окружающих последовать его примеру. Эйлор не мог не заметить четырех лютоволков, наблюдавших за происходящим с пугающе разумными глазами.

Младший, — Бран, как припомнил Эйлор, — был исполняющим обязанности лордом Винтерфелла. Его отец и старший брат командовали северянами на Стене. Эйлор знал, что должен остановиться перед ним.

— Принц Эйлор, — произнес юноша на удивление спокойным голосом, учитывая нервную дрожь рук. — Добро пожаловать в Винтерфелл. Север к вашим услугам.

Эйлор кивнул с легкой улыбкой в адрес второго сына Старков.

— Хорошо сказано, юный Бран. Ты вырос. — Отец в Эйлоре позабавился, заметив проблеск радости на лице молодого волка от того, что его помнят и ему делают комплимент. Эйлор повернулся к леди Сансе и леди Арье, склонив голову к обеим. — Как и вы, миледи. — Эйлор склонил голову к младшему, который не ездил с остальными на юг. — Ты, должно быть, Рикон. — Ребенок только смотрел на него, и Эйлор усмехнулся, поднимая взгляд на их мать.

Он искренне улыбнулся.

— Кэт. Или мне следует называть тебя леди Старк?

Кейтилин Талли ответила улыбкой.

— Эйлор. Или мне следует называть тебя принцем?

Дракон Сумеречного Дола впервые за много дней рассмеялся в голос.

— Сколько лет прошло, миледи. Я должен похвалить ваших детей. Все они кажутся превосходными северянами, а Робб — мальчик, которым можно гордиться. — Он жестом указал по обе стороны от себя, где рядом с ним пристроились сыновья. — А это двое из моих собственных: старший Ренлор и четвертый Бейлон.

Кейтилин кивнула в знак приветствия им обоим.

— Они красивые. Король сообщил нам о вашей недавней потере. Мне очень жаль.

Эйлор кивнул, но больше ничего не сказал по этому поводу.

— Я вижу, моего племянника-короля нет среди вас, но его также не было среди его людей, расположившихся за стенами.

— Король Эйгон сейчас с лордом Дастином в нескольких милях южнее. Лорд Уильям командует оставшимися северянами, и мой муж отдал им приказ двигаться на юг с королем и пополнить его ряды. — Она указала на свежий снег вокруг. — К нему послали гонца, известить о вашем прибытии, хотя я сомневаюсь, поверит ли он, что вы проделали путь через метели последних дней.

Эйлор не мог его винить. Снегопады неуклонно усиливались с тех пор, как они отбыли от Стены, становясь всё свирепее по мере того, как дни становились всё холоднее.

— Это был незабываемый опыт, леди Старк. Но где мои манеры? Полагаю, нам следует продолжить разговор в стенах Винтерфелла, а не заставлять вас, вашу семью и моих людей мерзнуть снаружи.

Ответ Кейтилин, который, Эйлор надеялся, будет согласием, потому что он промерз до костей, прервал стук копыт. Обернувшись, Эйлор увидел, как во двор въезжает его племянник, закутанный в меха и черный таргариеновский плащ, в сопровождении сира Барристана, сира Бейлона Свонна и следовавшего за ними северянина. Белизна доспехов Королевской гвардии почти сливалась со свежевыпавшим снегом, тогда как яркие черный и багряный цвета Эйгона упрямо выделялись, хотя и были испещрены пятнами серого меха.

Эйлор подавил вспышку гнева при виде племянника, скрывшего от него смерть дочери, и опустился на одно колено вместе с остальными. Эйгон быстро спешился и велел им подняться. Когда Эйлор выпрямился, он увидел в фиолетовых глазах племянника… как сильно тот страшится предстоящего разговора.

Несмотря на это, король Железного трона сохранял самообладание, улыбаясь и протягивая руку, чтобы схватить Эйлора за предплечье.

— Дядя, рад тебя видеть. — Он проделал то же самое с Ренлором и Бейлоном. — Я прикажу своему оруженосцу показать твоим людям, где расположиться. — Эйгон взмахнул рукой, и юный Дикон Тарли, второй сын Рендилла Тарли, поспешил к наемникам и убийцам, терпеливо ожидавшим вокруг встречи знати. — Я полагаю, лорд Бран должным образом приветствовал вас. Дом Старков проявил образцовую учтивость.

Эйлор выдавил улыбку, подыгрывая наигранной веселости Эйгона ради присутствующих во дворе.

«Колмар и моя жена научили его держать маску»

— Да, ваша милость, так и есть. Хотя я как раз предлагал леди Старк и лорду Брану перенести нашу встречу в тепло. Мои старые кости не любят холод, да и нам с вами о многом нужно поговорить касательно армии.

Эйгон кивнул. У него не было большого выбора.

— Конечно, с позволения лорда Брана?

Получив его, вся процессия двинулась к теплу, струившемуся из крепости Винтерфелла. Эйгон сохранял улыбку на лице, хотя Эйлор видел, как сжаты его руки — то ли от тревоги, то ли от гнева. Вероятно, и того, и другого.

На одно тревожное мгновение Эйлор замер, узнав в этом жесте самого себя.

— С позволения лорда Брана. Неплохой штрих. Ты стал настоящим дипломатом.

Король сидел в просторных покоях, отведенных ему, сверля Эйлора взглядом поверх грязных тарелок на столе. За весь незамысловатый, очень северный обед из оленины и хлеба оба мужчины не сказали друг другу ни слова. Барристан стоял у двери — присутствовал, но не мешал.

«Сколько подобных споров между Таргариенами довелось увидеть Барристану Смелому? Лишь Семеро ведают, почему он все еще служит нам»

Эйгон хмыкнул.

— Говори, дядя. Слишком холодно и я слишком устал, чтобы играть с тобой в дипломатические игры.

Эйлор фыркнул.

— Вижу, Алисанна не до конца искоренила твою прямолинейность. Полагаю, в тебе слишком много от меня, чтобы она исчезла полностью. — Эйгон благоразумно промолчал, несмотря на вспышку в глазах, и Эйлор выполнил его недавнюю просьбу. — Ты собирался ехать на юг воевать без меня.

Эйгон откинулся на спинку стула, и его слова прозвучали отрывисто и отрепетированно.

— На Севере скоро будет война. Ты был самым способным командующим…

— Ты забываешь про Рендилла Тарли.

Челюсти Эйгона сжались от такого перебивания, но он сохранил достаточно вежливый тон, хоть и сквозь стиснутые зубы.

— Он не Таргариен.

— И его дочь не сгорела заживо по вине его брата. Но, видимо, он заслуживает вести войну с Визерисом вместо меня.

Король не ответил на это заявление, вместо этого попытавшись быстро повернуть спор в свою пользу.

— Я приказал тебе принять командование на Стене.

Эйлор посмотрел племяннику в глаза, уставший от ревнивой враждебности, с которой имел дело много лет.

— Я принял командование на Стене. Затем передал его Джехейрису — который Таргариен, если ты вздумаешь возражать — и погнался за тобой на юг.

— На Севере скоро будет война, которая, возможно, решит судьбу всего известного нам мира.

Эйлор вскинул бровь.

— Тогда почему ты не там, ваша милость? Если война на севере может решить судьбу мира, а война на юге — только семи из его королевств, мне кажется, ты идешь не в том направлении. — Эйлор жестом остановил ответ племянника, не дав ему начаться. — Нет-нет, я уже знаю ответ. Ты думаешь, что на юге можно снискать больше славы. Ты предпочитаешь идти войной на дядю Визериса, а не ждать, пока какие-то немытые варвары предпримут тщетную атаку на Стену. Когда ты прислушаешься к моим мудрым речам о войне, мальчик? Это всё кровь, грязь, дерьмо и ужас. Это не турнир. В ней нет славы, что бы ни говорили истории и песни неопытных.

Эйгон покраснел так же, как трехглавый дракон на его дублете.

— Я король. То, что я решаю…

— Любой король, которому приходится говорить «я король» — не истинный король. Ты это знаешь. Тебя учили этому с тех пор, как ты научился ходить. Тебя многому учили, хотя в последнее время я сомневаюсь, усвоил ли ты хоть что-то из этого.

Эйгон прикусил язык и закрыл глаза, явно разозленный тем, что его отчитывают, как ребенка. Обычно Эйлор избегал подобных конфронтаций с племянником ради Семи Королевств, но убийство дочери почти начисто стерло подобные ограничения.

После долгого молчания Эйгон глубоко вздохнул и снова посмотрел на дядю.

— Несколько месяцев назад ты говорил, что мои решения верны, потому что я их принимаю, а теперь утверждаешь, что я не прав. Что ты хочешь от меня услышать, дядя?

— Решения, принятые разумом, правильны. Решения, продиктованные завистью или другими низменными мотивами, глупы. — Фиолетовые глаза Эйлора впились в глаза Эйгона. — Я хочу услышать, почему ты не сказал мне, что моя дочь мертва. — Голос Эйлора был холодным и резким.

Король Железного трона вздрогнул, словно от удара кинжалом.

Эйгон опустил взгляд.

— Я тоже любил её, знаешь ли. По-своему. Не как женщину, а как… Рейлу. — Лорд Сумеречного Дола почувствовал, как часть гнева испаряется, и открыл рот, чтобы ответить, но Эйгон еще не закончил. — Я принимал как должное, что однажды мы поженимся. Она стала бы потрясающей королевой Семи Королевств. Но вместо этого я проявил слабость, принял неверное решение, и теперь она мертва из-за него. — Эйгон снова посмотрел Эйлору в глаза, и в них старший Таргариен увидел боль, почти равную той, что жгла его сердце. — Как мне с этим жить, дядя?

Эйлор откинулся на спинку стула. Его недавняя ярость улеглась. Двое Таргариенов долго смотрели друг на друга, не говоря ни слова, пока старший наконец не нарушил молчание.

— Ренфред Риккер. Морган и Балман Бирчи. Элвуд Харт. Уиллис. Алестер. — Он сглотнул. — Рейла. — Эйгон озадаченно нахмурился, Эйлор же глубоко вздохнул. — Это лишь некоторые из многих людей, которые мертвы из-за меня. Я говорю не о тех, кого убил лично, разумеется, а о тех, кто погиб из-за моих действий или бездействия.

— Я… Я не понимаю, к чему ты клонишь.

Эйлор подался вперед и нерешительно положил руку на предплечье того, кто был ему сыном во всем, кроме крови.

— Мы с тобой с юных лет несем ответственность за тысячи жизней на своих плечах. Мы принимаем решения, одни хорошие, другие плохие. Люди вокруг расплачиваются за наши ошибки. Это и значит быть Таргариеном, Эйгон. Это и значит обладать властью. Это не слава в битвах, не разврат и грехи, не чистота и Семеро, не богатство и роскошь. Это ответственность за тысячи невинных людей, которые могут погибнуть из-за одной нашей мелкой оплошности. Мы стараемся этого не допустить, но не можем. Мы делаем всё возможное в той ситуации, какой ее видим, но зачастую ошибаемся. Я повел через брод три тысячи человек. Более двух тысяч девятисот из них погибли. Я — нет. С тех пор я всё время об этом размышляю.

Эйгон внимательно слушал, всякий намек на враждебность исчез.

— Я от этого должен был почувствовать себя лучше?

— Нет, но это подготовит тебя к тому, что грядет. Война на севере была довольно прямолинейной: защищать Стену и не пропускать одичалых или кого похуже. Но эта война на юге не будет на нее похожа. Тебе придется принимать решения, и чаще всего ты понятия не будешь иметь, какой выбор сделать. Для этого и нужны советники. Для этого нужен я. Под твоим командованием будут гибнуть люди, Эйгон. Может быть, Эйлор Риккер, может быть, Дикон Тарли, может быть, даже я. Тебя с рождения готовили быть достаточно сильным, чтобы справиться с этим. Я верю в тебя, сын. Ты справишься.

Эйлор убрал руку с королевского предплечья и сделал долгий глоток из бокала — отчасти потому, что от таких речей хотелось пить, отчасти чтобы выиграть время на борьбу со слезами, которые, он чувствовал, подступают при мысли о юной дочери.

— Рейла погибла не по твоей вине, Эйгон, а по вине Визериса и моей. Визериса — за то, что предал семью, и моей — за то, что настолько напортачил в годы твоего регентства, что подтолкнул людей предать тебя. Но я принимал те решения, какие принимал, и пожинал их плоды, хорошие и плохие. И хотя я спалил бы тысячу Ланниспортов, чтобы вернуть дочь, я не стал бы ничего менять в том, что совершил. Я не могу подвергать сомнению свои поступки, и ты не можешь.

Эйгон тоже отпил из своего бокала, и двое самых могущественных людей Вестероса вновь погрузились в молчание. Остатки ужина на тарелках успели остыть, когда Эйгон снова заговорил.

— Я… прошу прощения, дядя. Мне не следовало идти на юг, не рассказав тебе всю историю целиком. Ты имел право знать. Я не уверен, что смогу выиграть эту войну — любую из них — без тебя.

Эйлор улыбнулся… жалкой тенью улыбки.

— Ты мой король, Эйгон. Надеюсь, ты будешь опираться на мой опыт и опыт Барристана, Рендилла Тарли и других. Но в конечном счете я сделаю, как ты скажешь.

Дракон Сумеречного Дола помедлил, прежде чем продолжить.

— Однажды я чуть не убил твоего отца. Я думал, что он безумен. Я до сих пор так думаю. Но Рейгар Таргариен знал больше, чем я мог себе представить. И в одном он всегда был уверен: что ты, Эйгон Шестой, станешь величайшим королем, которого когда-либо видел Вестерос. Хоть я не всегда соглашался с идеями брата, я вообще редко с ними соглашался, но в этом мы сходились.

Эйлор допил остатки вина.

— Нам предстоит выиграть войны — тебе и мне. Лучше бы нам делать это вместе.

Следующий фрагмент

Предыдущий фрагмент

Оглавление