2024-09-06 01:00

Дракон из Сумеречного Дола. Главы 103-104

Колмар Серый прожил жизнь мейстера почти шесть десятилетий. Его мать, чьего имени он никогда не знал, была шлюхой в Девичьем Пруду. У Колмара не было реальных воспоминаний о ней, лишь смутный образ светлых волос и запаха жимолости, всегда сопровождавшего их. Об отце он знал еще меньше, хотя предполагал, что тот был высоким и крепким мужчиной, если судить по комплекции самого Колмара. Возможно, он был рыбаком, промышлявшим в заливе Крабов, или мускулистым кузнецом, не умевшим проявлять к женщине ту же заботу, что и к своей работе.

Колмар никогда этого не узнает. Его мать умерла через два года после его рождения, сраженная той же серой хворью, что навсегда обезобразила его лицо. Скорее всего, она подхватила ее от клиента и передала младенцу-сыну, прежде чем она и две другие шлюхи из Девичьего Пруда быстро ей поддались. Мутены сожгли бордель, а уцелевших девушек и постоянных клиентов держали в карантине, пока не убедились, что они не заражены ужасной болезнью. Великий мейстер предполагал, что его тоже сочли обреченным на смерть, как и мать. Но вопреки малым шансам он выжил. Мейстер Лан, житель Запада, проезжавший через Девичий Пруд по делам Цитадели, пожалел ребенка и увез младенца за сотни миль на юг, в Старомест.

Там, среди мейстеров, Колмар и вырос. И там же он преуспел.

К семи годам он заслужил черное железное звено за воронов, а к восьми — медное по истории. Затем последовали серебряное звено медицины в десять лет, бледно-стальное кузнечного дела в тринадцать, железное военного дела в пятнадцать и другие между ними. Он даже получил валирийское звено магии и оккультизма — то, чем обладал лишь один из ста мейстеров. Он заслужил назначение великим мейстером при Железном троне, всю жизнь воплощая принципы Цитадели.

Но теперь он пренебрегал ее учением, и делал это с радостью.

Цитадель учила послушников и подмастерьев, что мейстер не имеет политических пристрастий: он служит владению, к которому приписан, и людям, живущим там, независимо от смены власти над этим владением. Следуя этой логике, Колмар Серый теперь служил «королю» Визерису Таргариену, поскольку младший сын Эйриса прочно контролировал Красный замок и Королевскую Гавань. Внешне так оно и было.

Но в действительности Колмар Серый предпочел бы умереть — весьма реальная возможность.

Известие о смерти Рейлы потрясло все шесть футов и десять дюймов его огромного тела, повергнув на массивные колени. Он сам принимал роды у своей будущей королевы, вкладывая ее в руки Алисанны Леффорд, как до этого двух детей и после — еще четырех. К черту учение Цитадели, он любил принцессу, как собственную дочь.

А теперь она мертва, и человек, повинный в этом, приставил к Колмару вооруженную стражу.

Визерис никогда не испытывал симпатии к Колмару, несмотря на годы уроков и десятки детских травм, которые тот залечивал. Великого мейстера это не беспокоило, поскольку эксцентричный юный принц ни к кому не питал симпатии, кроме Дейнерис. И все же, зная о его любви к Эйлору и его детям, самозваный король Железного трона не нашел никого на замену Колмару в качестве гонца и писца. А в Золотых мечах не было целителей, равных ему по таланту, так что Визерис оставил громадного мужчину на месте. Визерис — или кто-то из его советников — оказался достаточно умен, чтобы назначить человека не только сопровождать Колмара, но и другого — перепроверять написанное им в письмах и следить за их отправкой. Но они никак не могли узнать, отправлены ли письма по нужным адресам.

А их отправляли не туда. Послания, предназначенные домам с потенциальной кровной местью против Эйлора, вместо этого отправляли домам, полностью преданным правлению Эйгона. Письмо с требованием, чтобы Эйлор обменял себя на Мирцеллу и ее нерожденного ребенка, отослали в Риверран — предупредить о ситуации лоялистские армии, собиравшиеся там. Колмар знал, что долго не сможет продолжать в том же духе — наверняка пришлют другого человека ему на замену — но делал что мог, пока мог.

Вот почему он решительно направлялся к покоям, где держали Мирцеллу.

Охранника к нему приставили исключительно из-за его физических габаритов. Медноликий дотракиец был почти так же высок, как Колмар, и столь же широк в плечах. Его ручищи размером с окорок постоянно висели рядом с длинным изогнутым аракхом на бедре. Великий мейстер не сомневался: если дойдет до честной драки, с оружием или голыми кулаками, кхаласар с легкостью переломит его надвое. Колмар, несмотря на свои размеры, был учителем, а не воином. К тому же стариком.

Но чего дотракийцу хватало в силе, ему недоставало в уме. А Колмар и не думал драться честно.

— Не та дорога, — проворчал дотракиец. Его знание общего языка, как понял Колмар, было ограниченным. И хотя великий мейстер бегло говорил на дотракийском, он не собирался сообщать об этом конному лорду.

— Король просил меня удостовериться в удовольствии и роскоши его наипочтеннейшей гостьи леди Лангвард, мой достопочтенный олух. Она, знаете ли, на поздних сроках беременности, и вопиющая нехватка акушерок и сведущих целителей для помощи ей в столь проблемное время — сущий позор! Наш нынешний курс — наиболее оперативный способ попасть в ее ужасно ветхие апартаменты. — Повернувшись, великий мейстер приветливо улыбнулся и втайне возликовал при виде совершенной растерянности на лице селлараха. За два дня с тех пор, как Визерис взял столицу, а этого увальня приставили к нему, обезображенный лоялист находил глубокое удовольствие в том, чтобы пускать в ход самую вычурную и замысловатую лексику, какой снабдили его долгие годы учебы.

Хмурый дотракиец-тюремщик все еще силился постичь сказанное Колмаром, когда великий мейстер подошел к двери в покои Мирцеллы и решительно распахнул ее. Хотя Визерис и видел в ней разменную монету, какой она и была, он все же предоставил ей покои, подобающие дворянке и беременной женщине. Кровать была большой и мягкой, комнаты — чистыми и просторными, и не было ни следа трапезы, которую она ела тем же утром. Знак того, что горничные, приставленные Визерисом к Мирцелле, были быстры и умелы.

Но роскошная клетка все равно оставалась клеткой, и это ясно читалось на лице Мирцеллы. Дочь одного из ближайших друзей Эйлора часто бывала в Королевской Гавани, сопровождая отца в частых поездках из Бриндлвуда в столицу и подружившись за время этих визитов с Дейнерис, Рейлой и Ренлором. Помимо жены и Барристана Селми, Эйлор не доверял никому из живых больше, чем Аларику Лангварду, и зачастую призывал бывшего оруженосца в Королевскую Гавань, чтобы тот служил ему советником. Благодаря такой близости Колмар привык к Мирцелле и ее характеру, и теперь ему хватило одного взгляда, чтобы понять — ситуация давит на нее. Следы стресса ясно читались на ее красивом лице, а длинные золотистые волосы утратили часть блеска. Казалось, она постоянно обхватывала руками свой живот, с каждым днем становившийся все более круглым. Колмар знал, что постоянный страх, в котором она жила, не будет полезен ни младенцу, ни его матери.

Его кольнуло беспокойство.

Несмотря на явную постоянную тревогу, Мирцелла одарила его легкой улыбкой.

— Великий мейстер Колмар. Рада видеть знакомое лицо.

Он коротко поклонился, после чего прошел еще на несколько шагов вглубь комнаты. Его огромный конвоир настороженно замер на пороге.

— Леди Таргариен, я рад видеть вас в добром здравии. — Остановившись в нескольких футах от нее, он понизил голос до низкого рокота. — Как ребенок?

Мирцелла инстинктивно переняла его тон, опустив взгляд на выпирающий живот и защитным жестом проведя по нему рукой, по багряному ланнистерскому платью, облегавшему его.

— В последние дни я все чаще чувствую его шевеления.

— А как вы?

Мирцелла на мгновение замялась, прежде чем с подчеркнутым вниманием уставиться в пол.

— Мне лучше, чем Рейле.

Эти слова едва не сломили великана-мейстера, но в то же время укрепили его решимость.

— И вы останетесь в добром здравии, миледи. Я об этом позабочусь. — Он снова повысил голос до обычного громогласного звучания, хотя и сомневался, что дотракиец много понимает из сказанного. — Что ж, не послушать ли мне, миледи? — С кряхтением он опустился на одно колено, такое жесткое. Ему все еще приходилось наклоняться, поскольку стоя на колене он был так же высок, как Мирцелла — на ногах. Повернув ухо, чтобы прижаться им к животу Мирцеллы, он прошептал как можно тише: — Что бы ни случилось, следуйте моему примеру.

Не дав ей и шанса ответить, Колмар громко и недовольно фыркнул.

— Вы сказали, что испытывали боль, миледи?

Долгое мгновение она растерянно смотрела на него; Колмар вложил во взгляд всю свою мольбу. Прошло несколько секунд, прежде чем лицо Мирцеллы стало осторожно-невозмутимым, когда в ней промелькнуло осознание.

«Умница»

Когда она заговорила, ее голос дрожал, а языковой барьер между ними и мускулистым дотракийцем продолжал играть им на руку.

— Да, великий мейстер. Я… Я боюсь, что что-то не так.

Колмар еще немного послушал ее живот, прежде чем со стоном подняться во весь рост.

— Не хочу вас пугать, миледи, но, боюсь, опасения не напрасны, — он повернулся к дотракийцу. — Эй, ты! Бегом принеси мне слуховой инструмент. Спроси у горничных, они помогут найти. Живо! — Колмар жестами подчеркнул свои слова.

Дотракиец не мог понять приказа, что было просто замечательно — он был бессмыслен. Никакого «слухового инструмента» не существовало. Однако дотракиец явно понял, что ему велят что-то найти. Его смуглое лицо помрачнело. Он сделал несколько шагов в глубь комнаты, положив руку на рукоять аракха, и решительно уперся ногами в пол.

«Что ж, не то чтобы я всерьез рассчитывал, что это сработает»

— Мирцелла, — тихо выдохнул он, — схватитесь за живот и опуститесь на кровать.

Мирцелла с недоумением посмотрела на него, прежде чем в ее глазах блеснуло понимание, и она подчинилась. Ее действия не выглядели особо убедительно даже для дилетанта, но Колмар молился Семерым, чтобы этого хватило.

Колмар мгновенно ухватил ее за руки.

— Миледи, вы в порядке? С ребенком что-то не так? — он стремительно повернулся к рослому конному лорду, чье лицо из сердитого превратилось в обеспокоенное. — Эй, ты! Да помоги же мне, живо! — он указал на пол. — Давай, здоровяк!

Произнося эти слова, он краем глаза заметил вазу, стоящую чуть дальше вытянутой руки.

«Ну же, наемник. Просто подойди поближе к Мирцелле, отвернись на миг…»

Впрочем, языковой барьер мог завести лишь до определенной черты. Дотракиец явно понял, что Колмар хочет, чтобы он подошел ближе, и также сообразил, что это как-то связано с беременной женщиной, сидящей на кровати и держащейся за живот. Поверил ли он, что с Мирцеллой и впрямь что-то не так, Колмар не знал. Но дотракиец повернулся и зашагал к двери — то ли позвать на помощь Мирцелле или себе, то ли запереть дверь на случай, если это уловка с целью обезоружить его. Каковой она и являлась. Как бы то ни было, дотракиец повернулся спиной к старику и беременной девушке и двинулся к двери.

«Что ж, по крайней мере, он повернулся спиной»

Колмару не нравилось, что дотракиец так близко к двери и ему придется покрыть такое расстояние, но великий мейстер понимал — лучшего шанса не представится. Двигаясь резвее, чем позволяли его старые кости, Колмар схватил вазу и сделал три широких шага к телохранителю.

Дотракиец тут же услышал его и наполовину развернулся, прежде чем Колмар со всей силой своих мышц обрушил на него вазу. Удар пришелся конному лорду в висок, отшвырнув его в сторону. Ваза — бело-голубая, слишком изящная, чтобы служить дубинкой — разлетелась вдребезги, осколки посыпались на пол.

Колмар ожидал, что дотракиец последует за ними. Не тут-то было.

Мускулистый эссошиец, пошатываясь, ударился плечом о стену, издав болезненный стон. Опершись одной рукой о камень, чтобы удержать равновесие, другой он выхватил аракх. Его глаза, хоть и затуманенные ударом, обещали разорвать Колмара надвое.

«Вот дерьмо. Это не входило в план»

Колмар тупо смотрел, как дотракиец — который по всем правилам должен был валяться без сознания — оттолкнулся от стены, занося аракх, и, пошатываясь, шагнул к великому мейстеру. Мирцелла завизжала — понятная реакция, хоть и досадная, ведь побег должен был пройти тихо — а Колмар отпрянул. Это спасло его — аракх не развалил мейстера надвое, а вместо этого вонзился в левую руку, распоров ее от плеча до локтя, словно рука Колмара была из пергамента, а не из мышц и кожи. Колмар присоединил собственный рев к крику Мирцеллы, когда лезвие глубоко вспороло плоть.

Он рухнул спиной на столик, с которого схватил вазу.

Дотракиец, с виска которого стекала кровь, сделал еще один шаг к Колмару — на этот раз куда увереннее. Он уже стряхивал последствия удара. Великий мейстер, глядя на приближающегося воина, не мог ничего поделать. Кровь ручьями лилась из его руки, окрашивая серую мантию багрянцем. Он был бессилен против куда более молодого и сильного воина.

Колмар ничего не мог поделать.

Зато могла Мирцелла.

Зеркало, вращаясь, полетело в плечо дотракийца. Отскочило, не причинив вреда, но отвлекло убийцу от беспомощного старика на испуганную беременную девушку, которая уже замахивалась щеткой. По ее щекам текли слезы. Дотракиец повернулся и двинулся к ней, с яростным выражением уворачиваясь от щетки.

Это дало Колмару необходимое время. А слезы на щеках Мирцеллы заставили его подняться, ухватившись за стол. Рука вопила от боли, которую он полностью игнорировал в своем гневе.

«Это та самая ярость битвы, о которой говорит Эйлор? Не чувствую боли. Не чувствую страха. Чувствую, будто помолодел лет на двадцать. Сильная штука»

Он поднял стол над головой; собственная кровь забрызгала лицо. С хриплым криком он со всей силы опустил его вниз.

Дотракиец снова попытался развернуться, осознав свою ошибку — повернуться спиной к огромному мейстеру не один, а два раза. Но на этот раз Колмар ударил с той же мощью, что и в молодости. На этот раз дотракиец рухнул на колено, когда край стола врезался ему в макушку. Он все еще не падал, выбрасывая аракх в попытке снова полоснуть мейстера. Но Колмар обрушил стол ещё сильнее. Он повторял движение снова и снова, даже когда конный лорд распростерся на полу без движения. Колмар продолжал опускать массивную «дубинку», пока голова бронзовокожего дотракийца не превратилась в месиво крови и мозгов.

С последним ревом, — теперь о тишине не могло идти и речи, — Колмар в последний раз проломил голову дотракийца. Стол с грохотом рухнул на пол, а мейстер, тяжело дыша, выпрямился над поверженным врагом. Когда адреналин и жажда битвы схлынули, вернулась резкая боль в руке и головокружение от потери крови. А еще он вспомнил о присутствии Мирцеллы.

Великий мейстер поднялся в полный рост и повернулся к ней, все еще тяжело дыша. Она отшатнулась; её лицо было очень бледным. Колмар не винил ее, но знал, что у него мало времени для достижения цели, и сейчас не время успокаивать женщину.

— Следуйте за мной, миледи, — выдохнул он между вдохами. — Не отставайте.

Она перевела взгляд с его забрызганного кровью лица на пропитанный кровью рукав.

— Вы… вы…

Колмар сделал голос твердым и непреклонным.

— Нет времени, Мирцелла. Идемте. Сейчас же.

Он повернулся и, пошатываясь, вывалился из дверей покоев в коридор, где уже слышал звук бегущих ног. Колмар не стал ждать, последует ли за ним Мирцелла. Она должна была последовать.

«Она должна»

Колмар бежал спотыкающимся бегом, рука все еще сильно кровоточила. Он точно ориентировался в переходах — куда точнее, чем любой из захватчиков, кроме разве что Визериса. Он молился, чтобы его сообщники сделали свое дело.

Так и оказалось.

Все туннели под Красным замком охранялись — видимо, чтобы избежать как раз такой ситуации. Двое у входа в Башню Белого Меча — единственное пустующее здание в замке, поскольку Визерис еще не назначил Королевскую гвардию — лежали мертвые в лужах собственной крови. У узкого прохода внизу стоял невысокий коренастый мужчина с седой бородой. По бокам от него — двое очень похожих на него, с окровавленными кинжалами в руках.

Давос помог в бегстве принцессы Элии Мартелл семнадцать лет назад. В награду Эйлор подарил ему скромный дом возле доков, где он промышлял рыбной ловлей, став честным рыбаком вместо не слишком честного контрабандиста. Каждый месяц он получал золото от короны, якобы за те свои услуги.

На самом деле — за услуги, которые он продолжал оказывать по сей день. Давос был человеком Короны на доках.

У деревянных причалов Узкого моря он рыбачил и слушал, отслеживая, какие суда входят в гавань и покидают ее, с точностью не меньшей, чем у Вариса. Он выяснял, что за грузы — законные и незаконные — везут корабли. Либо попивая с моряками и выуживая из них байки, либо намекая Варису на подозрительные суда, и тот пускал по их следу собственную сеть.

Сеть, к которой Колмар всё ещё имел доступ. Для этого достаточно было отправить ворона якобы в Простор, а на деле — в скромный дом Давоса. Послание, разумеется, ничего не говорило о ситуации — люди Визериса трижды проверяли отправляемое. Но контрабандист знал, как действовать, если придется прибегнуть к плану. Под покровом ночи подогнать лодку к той же бухточке, откуда он много лет назад спас принцессу Элию, и следовать по тропе до первой попавшейся пещеры. Единственной помехой могла стать охрана у входа, но Давос был столь же проницателен, сколь и скрытен. Он пришел подготовленным, как и молил Колмар.

Благодаря Давосу конфисковали контрабанды на тысячи драконов, но он и его сыновья готовились оказать короне вторую по величине услугу.

— Нужно торопиться. Моя лодка стоит там всю ночь, рано или поздно кто-нибудь заметит.

Звук погони — нараставший в последние минуты бегства по мере того, как все больше людей в замке узнавало о попытке побега — раздавался совсем близко. Колмар, задыхаясь и испытывая головокружение, бесцеремонно подтолкнул Мирцеллу к ним.

— Забирайте ее.

Мирцелла обернулась, хватая его за здоровую руку.

— Колмар…

— Уходите! — взревел великий мейстер. — Я подержу дверь сколько смогу, но вы выведите ее. Их флот будет охотиться за вами без устали. Не дайте ей попасть к ним в руки.

Давос лишь кивнул, осторожно взяв Мирцеллу под руку.

— Не дадим. Сюда, миледи.

Колмар бросился к двери маленькой пещеры, чуть не упав на нее, когда захлопывал плечом. Головокружение уже стало нестерпимым. Рука, с глубокой раной, продолжала истекать кровью. Мирцелла протестовала у него за спиной, но он едва слышал ее из-за все более громкого стука собственного сердца. Он подпер уставшим телом дверь, когда она поспешила прочь, а преследователи приблизились.

«Вам придется пройти через дверь и семифутового великана, чтобы добраться до нее, парни»

Первые толчки с той стороны сотрясли дверь. Колмар призвал на помощь последние силы. У него осталась всего одна мысль.

«Я не смог спасти тебя, Рейла, но сделал все, чтобы спасти твоего племянника или племянницу. Надеюсь, ты простишь меня. Полагаю, я скоро это узнаю»

Эта мысль ничуть его не тревожила.

Следующий фрагмент

Предыдущий фрагмент

Оглавление