• Boosty Shared
• Д.Д. | GLIWI

______________________________________________________________________________

Неизвестное место.

В густой тьме, глубокой и непроницаемой, не было ничего — ни звука, ни движения. Но вдруг пространство вздрогнуло, воздух завибрировал нарушив покой. Из глубины этого мрака раздался низкий хриплый мужской голос:

— Διαπέρασε το φράγμα. (Он проник за барьер.)

Внезапно вспыхнул яркий зелёный свет, прорезавший тьму. В его глубине возник силуэт человека с длинными, до пояса, волосами. Вновь наступила тишина, но ненадолго. Следом один за другим вспыхивали красный, внутри которого появилась женская фигура, судя по ярко выраженным округлостям, затем синий — в нём был силуэт без каких-либо отличительных черт, и коричневый, в котором виднелась крупная фигура с рогами. Наконец, последний, ослепительно белый свет заполнил всё пространство, рассеяв остатки тьмы. Однако он был единственным, что ограничился лишь небольшим светлячком.

Любопытно было то, что сияния различались по размеру, особенно выделялся белый, который превосходил почти всех вдвое. За ним шли зелёный и красный, равные по размеру, затем синий, а последним — коричневый.

— Για ποιον μιλάς? (О ком ты?) — раздался за ним сонный, но приятный женский голос. В красном свете материализовалось кресло, на которое опустился силуэт.

— Για το ποιον βοήθησε ο Ρίθαρντ… (О том, кому помог Ритхард…) — ответил зелёный, от чего все повернули головы к белому огоньку и замолкли ненадолго.

— Ίσως δεν ξέρει ποιον έχουμε σφραγίσει εκεί…? (Может ему неизвестно, кого мы там запечатали…?) — предположила женщина.

— Όχι, (Нет), — вновь взял слово организатор этой встречи, и от него вырвались четыре ослепительных зелёных луча, которые достигли каждый силуэт. — Παρακολουθώ από την στιγμή που μπήκε στο «Τείχος των Τριών Κόσμων». Γνωρίζει τα πάντα. (Я наблюдал за ним с того момента, как он вошёл в «Барьер трёх миров». Он знает всё.)

— Είναι τρελός ή υπερβολικά αυτοπεποίθητος, (Он или безумец, или слишком самоуверен), — заговорил голубой силуэт, с ярко выраженным безразличием в голосе.

— Το ένα δεν αναιρεί το άλλο, (Одно другому не мешает), — хохотнул коричневый, сложив руки на пояс, от чего красный, с ясным «тц!», отвернулась от него, а затем заговорила:

— Αυτό ήταν αναμενόμενο από έναν ανόητο σαν εσένα, Όρζατ. (Другого от тупоголового кретина вроде тебя Орзатт, и не стоило ожидать.)

Смех тут же смолк и коричневый силуэт повернул голову к женщине, а окружающее его сияние задрожало, словно отражая эмоции своего хозяина.

— Σταματήστε (Прекратите), — вмешался зелёный. — Πρέπει να αποφασίσουμε τι να κάνουμε. (Нам нужно решить, что делать.)

— Ο Ρίθαρντ τον έσωσε, ας αποφασίσει μόνος του, (Ритхард спас его, пусть сам и решает), — равнодушно предложил синий. Все взгляды снова обратились к белому свету.

— Συμφωνώ. (Согласна.)

— Υποστηρίζω. (Поддерживаю.)

— Τουλάχιστον σε κάτι είστε ομόφωνοι… (Хоть в чём-то вы единодушны…)

Тишина вновь повисла в воздухе, затем раздался глубокий старческий вздох. Белый свет замерцал, как будто готов был угаснуть.

— Όπως και να έχει, δεν θα επέμβουμε, (Как бы там ни было, мы не станем вмешиваться), — произнёс белый маг. — Αν επέλεξε αυτόν τον δρόμο, πρέπει να αξιολογήσει σωστά όλους τους κινδύνους. Εάν θα καταφέρει να φύγει ζωντανός ή θα μείνει για πάντα «εκεί», θα εξαρτηθεί μόνο από τον ίδιο… (Если он избрал этот путь, то должен здраво оценивать все риски. Сможет ли он выбраться живым или навсегда останется в «ней», будет зависеть только от него самого…) — с этими словами белый свет погас.

— Πρώτα σώζει, τώρα εγκαταλείπει, αν και τι περίμενα από αυτόν τον σκληρό γέρο, (Сначала спасает, а теперь бросает, хотя чего я ожидала от этого чёрствого старика), — фыркнула единственная среди них женщина, махнув рукой.

— Και περίμενες κάτι άλλο από έναν άνθρωπο που ήθελε να μας σκοτώσει όλους μαζί με τον διάβολο? (А ты ожидала другого от человека, который хотел прикончить нас всех вместе с тем дьяволом?) — с насмешкой в голосе бросил коричневый силуэт, отчего красный резко вспыхнул и начал поглощать его, — Ηρέμησε, καταραμένη γριά, δεν θα με βλάψεις έτσι κι αλλιώς… (Успокойся, чёртова старуха, ты всё равно мне этим не навредишь…)

— Но зато заткну тебя хоть на некоторое время! (Αλλά τουλάχιστον θα σε βουλώσω για λίγο!) — и с последним словом она полностью поглотила его, и силуэт рассеялся.

— Когда вы уже прекратите собачиться? (Πότε θα σταματήσετε να τσακώνεστε?) — тяжко вздохнул зелёный силуэт. — Δεκάδες χιλιάδες χρόνια έχουν περάσει από εκείνη την μάχη, αλλά ακόμα δεν μπορείς να ξεχάσεις εκείνη την γροθιά στο πρόσωπο… (Десятки тысяч лет минули с той битвы, но ты всё ещё не можешь забыть тот удар по лицу…)

— Αυτή η χοίρος παραλίγο να με σκοτώσει, εκμεταλλευόμενος το γεγονός ότι ήμουν αποσπασμένη με αυτόν τον… (Эта свинья чуть не убила меня, воспользовавшись тем, что я была отвлечена на этого…) — угрюмо глянула она на голубую фигуру. — Αυτό δεν λέγεται ότι ο χτύπος περιείχε μαγεία δέσμευσης, με αποτέλεσμα να περάσω σχεδόν πεντακόσια χρόνια με μάσκα, και όλα αυτά τα χρόνια σε κάθε συνάντησή μας, σαν κοροϊδευτικά, ζητούσε να την αφαιρέσω! (Это я не говорю о том, что в удар он вложил магию закрепления, отчего мне почти пять сотен лет пришлось ходить с маской, и все эти годы при каждой нашей встрече, словно в издёвку он просил снять её!)

— Φεύγω, (Я ухожу), — и не дожидаясь ответа, голубой свет рассеялся, и в тёмном пространстве, поделив его почти поровну, остались только зелёный и красный.

— Θα μείνω λίγο, όμορφα, και κυρίως εξαιρετικά αγόρια πάντα μου αρέσουν. (А я задержусь ненадолго, красивые, а главное выдающиеся мальчики мне всегда были по душе.)

— Όπως επιθυμείς… (Как пожелаешь…)

Магические джунгли.

Территория за барьером оказалась намного больше, чем ожидалось. Грид уже преодолел расстояние, сравнимое с длиной всей Запретной зоны, если бы шёл по прямой, но до источника магии он так и не добрался. Всё было спокойно, что радовало, но чем глубже он заходил, тем больше росло внутреннее беспокойство. Слишком тихо, слишком гладко всё шло — это не могло не настораживать. Но пока волшебник старался не зацикливаться на этом.

В таком темпе он пролетел десять, затем пятнадцать, двадцать, тридцать минут, и на сороковой молодой мужчина резко остановился, подняв хмурый взгляд вверх. Продолжать путь дальше не имело смысла. Если бы территория под центральным куполом действительно была настолько огромной, никакая магия этого мира не смогла бы поддерживать её столь долго.

Помимо этого, Принц обратил внимание ещё на одну деталь — поток магии, по которому он следовал, за всё время совершенно не изменился. На самом деле, это волшебник уже давно заметил, но предположил, что так и должно быть. Однако поразмышляв с другими сознаниями, в совокупности всё это могло означать только одно:

«Иллюзия или искажённое пространство…?» — размышлял он, пытаясь проанализировать своё окружение и разум. — «А может, оба одновременно…? Хотя неважно», — шумно вздохнул он. — «Паршиво… а я надеялся, что как человеку мне не составит никакого труда добраться до источника». — после чего волшебник резко устремился вверх. За считанные секунды преодолев расстояние, на которое ранее погрузился и ещё столько же, вновь остановился: — «Я в ловушке», — но, несмотря на это, тот выглядел достаточно спокойным.

Проблема была в том, что он не видел никаких видимых следов искажений. Никаких изменений в окружении, никаких скачков в потоках магии — ничего, что могло бы указывать на слабое место или выход из этой ловушки. Всё было излишне «гладким» и предсказуемым, словно само пространство подстраивалось под его ожидания.

Но было одно, чего эти могущественные и гордые волшебники, достигшие вершин силы и знаний, явно недооценили — время. С тех пор как «Творцы» оставили свой след в истории, прошли тысячелетия, и за это время магия продолжала развиваться. Защитные заклинания, которые когда-то считались непроницаемыми, утратили свою незыблемость, уступив место более совершенным чарам. Конечно, большинство своих магических достижений они унесли с собой в могилу из-за внезапного появления Дьяволов. Лишь немногим удалось передать свои знания ученикам. Однако около девяноста процентов их мощнейших заклинаний были воссозданы, проанализированы до мельчайших рун и даже улучшены.

Например, заклинание «Лабиринт призраков», созданное «Творцом Иллюзий» и использовавшееся его учеником почти два тысячелетия, было развеяно Харроном — одним из немногих, кто достиг ранга «Великого Архимага» и превзошёл самого Творца в искусстве иллюзий. Таких примеров множество: «Дворец вечности», «Несокрушимый бастион» — сильнейшие защитные чары; «Печать конца мира», «Катаклизм», «Гнев вселенской грозы» — сильнейшие атакующие. Хотя творения «Творцов» по-прежнему остаются крайне могущественными, но они уже давно утратили свою значимость. Сейчас они используются в основном «Великими Архимагами», только вступающими на этот ранг, и со временем уже они сами улучшают их или на их основе создают нечто новое.

«Методы Харрона» — книга, написанная самим Харроном, копию которой читал Принц, содержала более сотни способов борьбы с иллюзиями. Разумеется, он не раскрыл всех своих секретов, это было очевидно, но то, что автор решил обнародовать, уже позволяло развеивать более девяносто девяти процентов известных на тот момент иллюзий.

Принцу, обладая нынешними силами, было невозможно отличить искажённое пространство от иллюзии. Однако он мог хотя бы исключить одну из них, используя знания из книги. А вспомнил он о ней не только из-за самих методов, но и потому, что автор приводил в качестве примеров заклинания самого «Творца Иллюзий»:

«Всё, что надо сделать, это просто перебрать все способы», — довольно ощерился он и приступил к делу, достав из кошелька перо и чернила…

Неизвестное место.

Два силуэта, зелёный и красный, сформировав экран, наблюдали за интересующим их человеком, который начал заниматься чем-то странным. Их взгляды были сосредоточены на движениях юноши и рунах, выходящих из-под его пера, которые ярко вспыхивали и складывались в сложные узоры, а затем рассеивались и он начинал заново:

— Τι κάνει αυτό το αγόρι; (Что делает этот мальчик?) — недоумённо спросила женщина, её взгляд скользнул к зелёному. Тот, не отрываясь от происходящего, сосредоточенно следил за действиями юноши. Лишь когда он узнал одно определённое сплетение, которое сам никогда не демонстрировал другим, наконец, заговорил. В его голосе прозвучали нотки веселья и почти отеческого одобрения.

— Αναζητά αδύνατο σημείο στην ψευδαίσθησή μου, (Он ищет слабое место в моей иллюзии), — ответил тот, кидая взгляды на руны, которые начали сверкать.

— Αυτό είναι κατανοητό… Αλλά ξέρεις, μελέτησα ψευδαισθήσεις και μεθόδους αντιμετώπισής τους για να μπορέσω να σου αντισταθώ, και τέτοιες ρούνες δεν είχα ξαναδεί… (Так вот в чём дело… Но, знаешь, я изучала иллюзии и методы борьбы с ними, чтобы хоть как-то противостоять тебе, и такие сплетения рун мне видеть ещё не доводилось…)

— Δεν έχει τίποτα το περίεργο. Δεν ξέρουμε πόσους αιώνες ή χιλιετίες έχουν περάσει από τον θάνατό μας, και ο κόσμος δεν παραμένει στατικός, όπως και όλες οι υπάρχουσες κατευθύνσεις μαγείας, συμπεριλαμβανομένων των ψευδαισθητικών, (В этом нет ничего удивительного. Неизвестно, сколько столетий или тысячелетий минуло с нашей «смерти», а мир не стоит на месте, как и все существующие направления магии, включая иллюзорную,) — ответил зелёный, не отрывая глаз от экрана. — Θα ήθελα να δω… (Хотел бы я посмотреть…) — он резко замолчал и наклонился вперёд, словно увидев что-то невероятное. — Αυτό… Από πού!? (Это… откуда!?)

— Τι συμβαίνει? (Что такое?) — женщина сначала посмотрела на него, а затем, проследив его взгляд, застыла, словно громом поражённая.

На экране молодой мужчина, пространство вокруг которого трескалось и искажалось, держал руку на предмете, своим видом напоминающем алтарь.

— Είμαι βέβαιος ότι ξέρετε ότι μπήκα εδώ και ίσως με παρακολουθείτε αυτή τη στιγμή, οπότε ζητώ μόνο ένα πράγμα — να με εξαιρέσετε, αλλιώς θα καταστρέψω το «Παλάτι των Ψευδαισθήσεων» σας… (Эй, я уверен, что вы должны знать о том, что я вошёл сюда и даже, возможно, наблюдаете за мной прямо сейчас, поэтому я прошу лишь об одном — внесите меня в исключение, а иначе я разрушу твой «Иллюзорный дворец»…) — прозвучал холодный, решительный голос мальчишки, на их родном языке.

— Αυτό που έλεγα! (Что я говорил!) — раздался громкий смех, и в пространстве вновь вспыхнуло коричневое сияние. Внутри него материализовалась фигура с рогами. — Αυτοί είναι οι αληθινοί μάγοι! (Вот такими и должны быть настоящие маги!)

— Είσαι ένας ανόητος! Αν καταστρέψει το βωμό, ξέρεις πολύ καλά τι θα συμβεί! (Ты — безмозглый идиот! Если он разрушит алтарь, ты прекрасно знаешь, что произойдёт!) — рыкнула она, её голос был полон злости.

— Μου είναι αδιάφορες οι υστερίες σου, τρελή σκύλα, (Плевать я хотел на твои истерики, безумная сука), — с вызовом бросил он прямо в лицо разъярённой женщине. — Ένας αληθινός μάγος δεν φοβάται τίποτα, ειδικά αλαζόνες και μικρούς άχρηστους. Δεν χρειάζεται αναγνώριση ή έγκριση. Προχωρά μπροστά, χωρίς να κοιτάζει πίσω. Κάνει ό,τι θέλει, παίρνει τα πάντα από τη ζωή εδώ και τώρα! Αυτός είναι ο αληθινός μάγος! (Настоящий маг никого не боится, тем более всяких надменных снобов и жалких ублюдков. Ему не нужны одобрение или признание. Он идёт вперёд, не оглядываясь на чужие мнения. Делает, что хочет, берёт от жизни всё здесь и сейчас! Таков настоящий Маг!)

Зелёный силуэт бросил на них раздражённый взгляд, едва сдерживая желание прикончить обоих, но сейчас было не до этого. Он вновь посмотрел на экран, полностью сосредоточив своё внимание на юноше.

«Творец» наблюдал за ним уже долгое время и прекрасно смог его узнать. Он понимал, как никто другой, что тот не поступит так, однако всё равно нельзя было рисковать. Да и враг у них был один:

«Σε κάθε περίπτωση, θα ήταν καλό αν ρίξει μια ματιά στην κατάσταση του αντικειμένου που κυκλοφορεί τη μαγεία υπό την προσεκτική μου επίβλεψη. Μια φρέσκια ματιά ποτέ δεν βλάπτει…» (В любом случае, будет неплохо, если он взглянет на состояние артефакта, циркулирующего магию под моим чутким присмотром. Свежий взгляд никогда не повредит…)