2024-05-31 19:52
Отписавшиеся массово — зря) Я принес вам кусок на 20 вордовских страниц.
Отдельная благодарность Knishnik и John Zero, победителям конкурса "Слово Читателям"! Да, ваш покорный слуга сумел порадовать и тех, и других.
Приятного чтения)
_______________
— И что ты скажешь? — Зеро кивнул головой, словно указывая направление.
Ломать не строить? Поговорка, безусловно, верная — в том плане, что разрушать всегда проще. Только сам Лелуш ее бы чуточку дополнил. «Если хочешь ломать — надо научиться и строить». Причем какой бы ты мотивацией не руководствовался — даже, если человек просто наслаждается процессом уничтожения, нечего будет разрушать, если вокруг одни руины.
И уж тем более строить придется учиться, если твоя цель — новое будущее, новый мир, что придет на замену старому.
Маг довольно улыбнулся, наблюдая за происходящим внизу.
Сколько он себя помнил, созидание и разрушение в жизни Черного Принца всегда шли рука об руку. Иначе и не скажешь. Первоначально — забота о маленькой слепой сестре, попытка выстроить вокруг нее маленький уютный заповедник, сопряженная со сладкими, но тогда еще несбыточными мечтами и планами о возмездии. Тогда, будучи десяти лет от роду, он еще не задумывался о чем-то возвышенном, вроде справедливости или попыток изменить мир к лучшему. Нет, то была личная, пропитанная болью и кровью реакция — отомстить за убитую мать, покалеченную сестру и сломанные жизни. Желание справедливости пришло много позже — не резким осознанием, но медленным, неспешным просачиванием за те годы, что брат и сестра жили в покоренной Японии. По малой капле, по кусочку — с каждым увиденным Лелушем зверством британцев, с каждым разом, когда «одиннадцатые» на глазах будущего революционера вздрагивали от очередного пинка британского аристократа.
Тогда и зародилась мечта не просто расплатиться по всем счетам, но сделать этот мир лучше, разнеся в клочья старую систему. Начали рождаться планы. Поначалу — совершенно фантастические, невыполнимые, зато гарантирующие не самую приятную смерть, постепенно сменялись чем-то более осмысленным. Тем, что со временем вполне могло бы стать явью. В конце концов, недовольных действиями Императорского Дома хватало и в самой Империи.
Гиас изменил все, многократно ускорив планы, заставив пересмотреть задуманное и намеченное — и начал, по сути, новый этап в жизни бывшего принца, новый цикл… созидания и разрушения. И здесь уже разрушения было куда больше. Лелуш никогда не пытался врать самому себе на этот счет, не пытался сойти за благородного героя в собственных глазах. В политике нет героев. Возможность немного подправить руку, что держала нити судьбы мира, внести в нее новое, собственное виденье, никогда не давалась малой кровью. Не далась она и в его случае. Тысячи убитых с обеих сторон конфликта, моря разрушенных людских судеб, в том числе — и близких полководцу людей, чьи имена намертво вплавились в память.
Зеро не был благородным рыцарем в сияющей броне. Но был тем демоном, что взял на себя необходимую грязную работу по переустройству мира. Лил кровь, чтобы как следует дать планете пинка в нужном направлении.
Вот только представления о создании этого самого нового мира у него были тогда… специфические. И это мягко говоря. А если уж говорить откровенно, то и вовсе дурацкие. В лучшем случае, поглощенный войной со Священной Британской Империей, Лелуш либо действовал по простому рецепту «буду решать проблемы по мере их поступления» (то бишь, попросту откладывал вечный вопрос «а что будем делать после разрушения старого мира?» на потом), либо перекладывал подобные вопросы в чужие руки, создав Федерацию Объединенных Наций. Не особенно, в силу недостатка опыта, понимая тогда, что сам, собственными руками, закладывает мину под свой же фундамент — отнюдь не все политики Федерации, как выяснилось позже, собирались терпеть идеалиста. И со временем, уже будучи тенью за спинкой трона сестры, Лелушу к этому вопросу пришлось возвращаться.
Но это в лучшем случае. В худшем, когда желание разрушить старый мир помножилось на подтачивающую разум боль потери и приправлялось сверху чувством вины… рождался Реквием по Зеро. Прекрасная в красоте изначального замысла, идеальная в форме, но отвратительная с точки зрения содержания скульптура. Что, безусловно, сыграла свою роль в окончательном обрушении старой британской колониальной системы, но с точки зрения главной цели, «разрыве цепи людской ненависти», стала оглушительным провалом. Что и говорить… После смерти Дьявола-Императора мир, добытый ценой такого количества крови, не продержался и трех лет. После смерти дракона каждая из стран, что была под его пятой, была совершенно непротив занять его место на мировой арене.
И вот здесь то и заключалась главная ирония произошедшего с Лелушем после Реквиема. Словно мир, уязвленный действиями шутника в маске, решил пошутить в ответ. Во всяком случае, именно такое ощущение у Черного Принца сложилось, когда он очнулся, получив Код… и столкнулся нос к носу с тем множеством проблем, что неизбежно рождались в ходе любых глобальных перемен, сотрясавших мир. Со всем, что породило его Черное Восстание, со всем, что откладывал на «после того, как война завершится». Все, что Зеро невольно завещал другим, он, засучив рукава, начал разгребать сам.
Так и начался третий этап его жизни, третий цикл. Теперь уже с явным перекосом в сторону созидания, когда революционер почувствовал на собственных плечах всю тяжесть, что лежала или могла лежать на правителе мира. На собственном опыте убеждаясь, что разрушение старого мира было, в общем-то, занятием куда более простым, чем построение нового. Что революция является лишь началом длительного и мучительного процесса, когда былой ниспровергатель вынужден не спать круглыми сутками, кропотливо работая над новым мироустройством и стараясь изо всех сил, чтобы его труды не пошли прахом, а мир не скатился обратно, в то болото, откуда его вытаскивали такими усилиями и такой ценой.
Что и говорить, в те дни Лелуш в полной мере осознал, насколько его идея с самоубийством руками бывшего друга была простым уходом от ответственности. Трусливой попыткой переложить груз целой чертовой планеты на несчастную младшую сестру — за что он неоднократно, в свое время, извинялся перед Наннали. И даже один раз был бит зонтиком. Да что там! Политика и бюрократия способны отчасти даже бывших врагов примирить. В какой-то момент дошло до того, что Зеро стал невольно сочувствовать Шнайзелю, старшему брату и бывшему премьмер-министру Империи, что, несмотря на отвратительный характер и откровенно противную Черному Принцу идеологию, в свое время был вынужден терпеть все это дерьмо не меньше Лелуша.
И вот теперь, в новой жизни, старый цикл разрушения и созидания завертелся с новой силой. Правда, в этот раз двигаясь куда более равномерно. В общем-то и понятно. Ошибки бурной молодости остались давно в прошлом, им на смену пришло спокойное, холодное понимание, что от должности главного бурлака в деле вытаскивания сначала Магической Британии, а затем и мира, отвертеться не выйдет.
Сейчас же аметистовые глаза воочию могли видеть первый настоящий росток того, что Зеро надеялся когда-то назвать новой страной. Его страной, первой ступенью на к чему-то большему, к миру, что он хотел подарить своим девочкам, когда вернет их.
Совсем недавно эта долина между горными отрогами, разделенная пополам рекой, что, извиваясь хищной змеей, несла свои воды к морю на севере, была совершенно безлюдна. Ничего удивительного, впрочем. Шотландия пусть и была вторым по численности населения королевством Британии, все равно обладала населением в десять раз меньше, чем ее старшая подруга. Местный климат и суровую, пусть и прекрасную природу, не говоря уже о норовистых жителях, у которых в этом мире с англичанами была весьма долгая и кровавая история «любви», выдерживали отнюдь не все британские джентельмены.
Однако сейчас покрытая густым лесом местность начала медленно и кропотливо преображаться. И под руками тех, кто нашел убежище в этих грубых, но гостеприимных горах, и благодаря усилиям приглашенных мастеров, что сейчас вкладывали свое мастерство в превращение этого места в настоящее убежище для всех, кому не нашлось места в волшебной или магловской Британии.
По обеим берегам реки, словно грибы после дождя, начинали вырастать прямые, рассчитанные с истинно математической точностью улицы. Поднимались стены каменных домов. Большинство из них были монументально выглядевшими, с искусной каменной резьбой на стенах, явно носившие отпечаток культуры своих создателей из подгорного народа. Несмотря на то, что некоторые люди предпочитали строить себе дом в более привычной архитектуре, многим жителям нового города, особенно, как ни странно, простым людям, не волшебникам — подобный стиль безумно нравился. Возможно потому, что позволял собственными руками прикоснуться к миру сказок и легенд, которые раньше могли видеть только на страницах книг. Все же человеческое любопытство, любовь к познанию и изучению нового, была неистребима. И даже в ситуации, когда многим пришлось бежать из своих родных домов, спустя короткое время многие уже нет-нет, но начали адаптироваться к происходящему. И одно из главных качеств, что и сделало человека доминирующим видом на планете, начало брать свое.
Если так, то жителям зарождавшегося города сильно повезло с первым магическим народом, с которым повезло столкнуться. Крепко сбитые низкорослые бородачи пусть и обладали сложным характером, не особо спеша заводить знакомства с людьми, но, в отличие от своих извечных зеленых недругов, не пытались с места в карьер загнать новых знакомых в долговую кабалу. Напротив, держались особняком, словно бригада высококвалифицированных рабочих, скрупулезно и прилежно выполнявших подряд. Хотя в последнее время Ламперуж все чаще стал замечать людей и дворфов, что по вечерам нет-нет, а опрокидывали вместе кружку-другую.
Однако уютные дома, сады и лавки были отнюдь не единственным изменением, постигшим долину. Лелуш не собирался в безопасности своего детища полагаться исключительно на тайну. По левую руку от реки, прямо в внутри скал, что чуть нависали над покрытым редколесьем берегом, полным ходом шло строительство совершенно иного рода. Здесь уже подземные жители, гоблина съевшие на создании укреплений в толще камня, работали по всем правилам фортификационного искусства. Воздушные шахты, пробитые в горе так, чтобы внутри дышалось также легко, как снаружи. Узкие бойницы, идеально приспособленные для того, чтобы отстреливаться от возможных нападавших, целая сеть проложенных в скале галерей, комнат и залов, штурмовать которые, даже имея в распоряжении волшебство, было бы сущей мукой, мощные каменные ворота, приводимые в движение специальным механизмом — и дополнительно зачарованные на прочность. И разумеется, барьер против трансгрессии, что помешал бы особенно ушлым магам, найдись такие, сразу оказаться внутри сооружения.
В будущем, конечно, по мере того, как город будет расти, предполагалось отстроить свои здания для разных ролей. Но сейчас возводимый замок совмещал в себе несколько функций. Крепость, способная, в случае чего, отбить натиск врага. Убежище, куда можно, если понадобится, эвакуировать жителей — во время постройки в каждый дом в долине устанавливался постоянный двусторонний портал, перекрыть который можно было только изнутри замка. Там же располагались порталы, позволившие жителям, в случае чего, бежать из западни прочь. Школа — обычная и волшебства в равной степени. Детей маглов и магов, которых среди беженцев сейчас было не мало, предполагалось учить бок о бок, позволяя им общаться, совмещать сильные стороны обеих наук и пользоваться их плодами. И разумеется, там располагалась штаб квартира Ордена Черных Рыцарей, что, после вхождения в его ряды определенной доли гражданского аппарата, принял на себя управления и защиты поселения.
Конкорд. «Содружество». Так, после недолгих обсуждений, было решено назвать город, собравший в своем основании кооперацию волшебников и маглов. Совместные усилия людей и магических существ. Труды британцев, французов… представителей Страны Советов, приглашенных в качестве преподавателей и специалистов для обмена опытом. Сердце же содружества, строящийся дворфами замок, был назван Авалон. В честь сокрытого от глаз людей и волшебников острова, последнего прибежища Короля Артура — точно также, как и крепость была последним убежищем и рубежом обороны города.
Откровенно говоря, последнее название было присвоено вопреки всем возражениям Зеро, в свое время, будучи принцем Британии, заработавшего сильную аллергию на весь артурианский эпос, названия и имена которого в Империи фигурировали повсеместно. Но увы, здесь глас народа был непреклонен.
— Знаешь, — Питер слегка прикусил губу, скрестив руки на груди и проследив за взглядом племянника. — Спорные ощущения, малыш. Откровенно спорные.
Лелуш подавил невеселую улыбку. После чего слегка кивнул. Мол, продолжай.
Отношения с «дядей» складывались… сложные. Не в том плане, что плохие, отнюдь. Несмотря на внезапное появление в жизни давно потерянного родича, Питер был готов принять Ламперужа как часть семьи. Скорее, речь шла о деятельности его как предводителя нового Черного Восстания — и магии в целом, к которой у Питера, по вполне понятным причинам, была неприязнь.
Ветеран Второй Великой Войны, бывший врач в целом одобрял борьбу Черных Рыцарей и их действия против чистокровных дельцов, возомнивших себя погонщиками мира. Не было ни истерик, ни обвинений в том, что «вы развязали бойню и подвергли мою семью опасности». Человек, боровшийся в свое время против нацизма, да еще сам пострадавший от его британского магического аналога, Питер с первого дня назвал вещи своими именами. Войну — войной, а Блэка, будь он неладен — виновником происходящего. Но общее недоверие к большинству магов и магии как силе в целом… все-таки сказывались. Что порождало в общем-то верные, но иногда излишне радикальные идеи о жестком контроле волшебников обществом.
На счет последнего Лелуш, в общем-то, был согласен. Точно также, как обладатели Гиаса, маги, способные зачастую стать настоящим бедствием для простых людей, должны были находиться под контролем. Только, в отличие от Питера, который, после того, как разузнал о Грин-де-вальде и его роли в Войне, в порыве эмоций вовсе заикнулся едва ли не о башнях-тюрьмах для большинства волшебников и лоботомии для провинившихся… Ламперуж прекрасно понимал, что для создания контроля простым людям не обойтись без лояльным им самим чародеев. И постепенное продвижение симбиоза, медленного слияния двух сообществ с пенитенциарной системой, состоящей из тех и других — было одним из немногих способов добиться желаемого ими обоими результата.
Иначе — все едино выльется либо к нынешнему разделению миров, которые находятся в шатком паритете (в основном, благодаря недавним изобретениям маглов, уравнявших чаши весов), который в любой момент мог разразиться чем-то вроде того, что недавно устроил Сириус II… Либо, если найдется кто-то достаточно умелый, наглый и жадный до власти — к какой-нибудь магократической империи с простыми людьми вместо рабов.
Ни тот, ни другой вариант Зеро, понятное дело, не устраивал.
А Грейнджер, тем временем, рассеянно взлохматил темно-каштановую шевелюру, явно осторожно подбирая слова.
— Кэт и дочке здесь очень нравится. Не удивительно — природа здесь просто волшебная. И отдельное спасибо миссис Вейн — помогла с малышом.
— Полагаю, ей это в радость, — Лелуш улыбнулся краем губ. Свою приемную мать он знал прекрасно. Бывшую воспитательницу детского приюта хлебом не корми — дай детей понянчить. Поэтому в палаточном городке она чувствовала себя прекрасно. И учитывая сложившуюся ситуацию с организацией нового, на этот раз — постоянного города — Юна была в своей стихии, первым же делом основав детский сад для самых маленьких. Да и со школой помогала по мере сил. — Но… что ты думаешь сам?
Дядя помедлил с ответом. Карие глаза мужчины с грустью взглянули с горного склона, на котором сидели оба, вниз, на купающийся в закатных лучах солнца Конкорд.
— Когда сталкиваешься с волшебством опосредованно, видя лишь трагические последствия его применения — мертвую сестру или некоторые разгромленные дома после недавней ночи — видеть в нем только угрозу, и, соответственно, ненавидеть — куда легче, чем когда видишь вблизи и другую его сторону. И с одной стороны — не могу не заметить, что многие волшебные наработки я бы сам с удовольствием применил и в своей собственной практике. Тот же костерост… — Грейнджер повел плечами, явно не желая признавать очевидное. — Где отдать правую руку за то, чтобы поставить это зелье в оптовых количествах в обычный мир, спрашивается? Или порталы, просто говорящие многим проблемам с логистикой — «до свидания»… Магия способна решить многие проблемы нашего родного мира по щелчку пальцев.
Питер выдержал паузу, слегка щурясь.
— С другой — меня, конечно, не покидает то ощущение… второго сорта, которым мы, лишенные ваших способностей, являемся, судя по всему, для многих и многих жителей твоего второго мира. Думаю, ты понимаешь, о чем я говорю. Если уж на других магов, просто рожденных в обычном мире, они смотрят как на плебеев, то кто, в таком случае, для них те, кто способностей не имеют вовсе? Безропотный скот, с которым можно делать что угодно? Да и в принципе. Узнаешь про ваш мир — поневоле начнешь верить в секретное мировое правительство, что тайно управляет всеми странами.
— Ну, до этого все-таки далеко, — хмыкнул Лелуш, подбирая небольшой камешек и лениво кидая его вниз, по склону. — Иначе на это самое «тайное правительство» не влияла бы так политика нашего обычного мира. Достаточно Первую войну вспомнить. Что касается нашей с тобой общей второсортности и третьесортности… именно с этим мы, в конце концов, и боремся. Именно это я и пытаюсь изменить — в память о моей матери и твоей сестре в том числе.
— Понимаю. Но переломить отношение, которое складывалось без малого два десятка лет… сложно. Но я стараюсь отделять тебя и твоих соратников от тех, с кем вы сражаетесь.
— Спасибо, — маг, достав из внутреннего кармана куртки пачку сигарет, протянул одну из них дяде. Тот благодарно кивнул, тем не менее, помотав головой, когда племянник предложил поджечь кончик папиросы заклинанием. Предпочел старые добрые спички. — Но вообще, знаешь, дядя… есть три вещи, вспоминая о которых, понимаешь, что весь этот чистокровный снобизм яйца выеденного не стоит.
— Это какие? — ехидно поднял бровь Питер.
— Первая, — Лелуш выпустил кольцо дыма. — В школу магов детей катает честно украденный из обычного мира паровоз. Причем старый, допотопный. Сейчас такие уже не используют. Но волшебники считают его прекрасным инженерным творением. Второе. Когда в конце войны новое оружие стирало в пыль города, выжигая даже скрытые маглоотталкивающими чарами дома — — с чистокровных волшебников быстро слетела вся их спесь. Если раньше обычный мир не мог ничего противопоставить колдунам, то теперь это, мягко говоря, не так. И третья… пуля револьвера летит куда быстрее и точнее любого заклинания. А зачарованная — еще и кинетические щиты пробивает.
— Полковник Кольт уровнял всех, — фыркнул в ответ врач, кивая. — Слышал. Но раз уж ты заговорил о комизме всего происходящего — с этим связано мое «в третьих». Уже не неприязнь. Скорее уж замешательство.
Питер небрежно стряхнул пепел с кончика сигареты.
— Что человек обычно представляет себе, когда слышит сочетание «Темный Маг»? высокая фигура в длинной черной мантии, с посохом. Вызывающая демонов, способная щелчком пальцев стирать с лица земли города, видящая в окружающих исключительно рабов, окруженная гаремом наложниц, одетых исключительно в позолоченные ошейники. Древний, высохший до состояния скелета книжник, повелевающий мертвыми, чье единственное уязвимое место спрятано в совершенно недоступном месте под неусыпной стражей трехголового дракона. На худой конец, какой-нибудь вампир, обращающий несчастных поселян в себе подобных. Иными словами, кто-то, чья власть сила строится на его личном могуществе.
— А не на семейном бизнесе. Ты это хочешь сказать? — понятливо поднял брови Ламперуж, слегка прикусив губу. Очень уж слова дяди сейчас совпали с его собственными мыслями на тему того, какие альтернативы имеет слияние магического и магловского мира.
— Вот именно! — прищелкнул пальцами мужчина. — Понимаешь… то, против чего ты борешься, малыш — зло крайне неприятное с точки зрения возможностей, недоступных простому человеку. Но в сути своей, в том, как оно мыслит и действует — зло привычное. Можно сказать, обыденное. То, против чего сражался Оливер Кромвель. То, из-за чего случилась Первая война. Фактически, причиной всему — деньги. Бизнес — с изрядной долей социального неравенства. Ведь волшебники — ты сам говорил — своим обществом во многом застряли в семнадцатом веке. Но вся эта грызня… она не вяжется у меня в голове с одной вещью.
Грейнджер скривился, точно лимон съел. Похоже, слова, которые он собирался произнести, давались ему ой как нелегко.
— Когда волшебники решили уйти в подполье — мы не могли противопоставить им ничего. В то время как чародеи обладали огромным арсеналом того, что вполне можно назвать оружием массового поражения. Начиная с пресловутого Адского Пламени, продолжая дементорами и заканчивая какими нибудь летающими тварями вроде драконов. Тогда ПВО, знаешь ли, не было. Но тогда где империи и королевства с колдунами во главе и… маглами — в качестве низшего сословия или вовсе рабов? Зачем тогда волшебникам уходить в подполье, вместо того, чтобы править миром?
— В версию, что волшебное общество полностью самодостаточно, или в то, что волшебники были достаточно человеколюбивы, чтобы не угнетать маглов, ты, понятное дело не веришь? — усмехнулся Ламперуж.
— После Сириуса II? Издеваешься? — закатил глаза военный врач. — Разумеется, не верю. Не говоря уже о том, что в те годы с человеколюбием и у простых людей было… не очень. Что же касается самодостаточности, — каштановые брови сошлись на переносице. — Проблему власти она не отменяет. Власть развращает. И чем сильнее разрыв в возможностях между тобой, и тем, кто зависит от тебя — тем сильнее ее давление на человека.
Дядя Лелуша отрицательно, словно подтверждая то, что не верит в версию молодого мага, покачал головой.
— Я не говорю, что она может сломать любого. Есть те, кто проходят испытание, обращая собственные возможности на благо. Но не все. Кто-то да захочет побыть хозяином личного королевства, способного делать со своими подданными все, что заблагорассудится.
Зеро на мгновение прикрыл глаза, вспоминая то, как сам он, интересуясь теми же вопросами, дополнительно рылся в библиотеке, понимая, что призрачного учителя истории особенно не расспросишь. Что сказать… правда оказалась весьма прозаичной. И гуманизмом там действительно не пахло. Пахло обычным прагматизмом, что на том этапе казался правильным — но в итоге дал маглам шанс на развитие и в итоге привел к тому виду Магической Британии, с которой они были знакомы сейчас.
— Представь себе ситуацию, которую ты описываешь, — произнес наконец Лелуш, очерчивая сигаретой круг. — Волшебники составляют единое целое с обществом простых людей. Более того, чаще всего они находятся в высших его кругах — просто потому, что с их возможностями пробиться наверх существенно проще. Да о чем там говорить, те же Малфои земли из рук Вильгельма Завоевателя в свое время получили, а на троне Англии долгое время находилась магическая династия. И разумеется, маги неизбежно участвуют в войнах, отстаивая собственные интересы… и интересы страны заодно. Если помнишь, тогда ту же Европу разрывали на части войны. И чародеи сражаются. Зачастую имея возможность применять все, что ты описал. Весь свой смертоносный арсенал. Что, по-твоему, в этой схеме может пойти не так?
Питер чуть нахмурился, пытаясь понять, на что именно намекает племянник. Затем карие глаза блеснули.
— Маги находятся по обеим сторонам конфликта.
— Вот именно, — согласно кивнул Зеро. — Ручные драконы — абсолютное оружие, когда речь пойдет о войне с маглами. Но когда драконы есть у множества игроков, когда каждая из условно разделенных по странам фракций будет бить в полную силу… рано или поздно — победитель может остаться королем пепла и костей.
Докурив, Черный Принц испепелил окурок небрежным движением палочки.
— Статут в своей первоначальной форме закреплял то, что, по-хорошему, назревало и прорабатывалось уже давно. В первую очередь это был межъевропейский договор об ограничении средств, которые волшебники использовали в войнах. И гарантией этого договора было то, что если одна из сторон его нарушит — потерпевшие ударят в ответ. Так, что мало не покажется никому. Взаимное сдерживание, когда выгода от его нарушения может не перекрыть последствия. Тогда же создали Международную Конфедерацию Магов, призванных следить за исполнением договора. «Воевать — воюйте. Но не так, чтобы после победы победитель получал бы выжженную пустыню». Примерно можно описать так.
— Что-то вроде ООН или Лиги Наций?
— Да, что-то вроде, — Лелуш мысленно улыбнулся, вспоминая собственноручно созданный аналог в родном мире. — Это послужило началом. Волшебники по-прежнему играли существенную роль в политике родных стран, но перестали быть столь ультимативным козырем на войне. Тогда же во многих странах произошло условное разделение. На тех, кто продолжал оставаться частью единого мира волшебников и простых людей, занимая там существенные роли… и тех, кто желал полностью (или почти полностью) отделиться от маглов, живя среди себе подобных, а при необходимости — беря от не волшебников все, что понадобится. Противопоставить то они вряд ли что-то сумеют… В это же время встал вопрос и о магических расах, по вполне понятным причинам. В основном, на тот момент — это были ученые и исследователи, которых высокая политика не прельщала. На тот момент. Либо — те, кто по тем или иным причинам проиграл гонку. В Британии — Олливандеры, Молфои… Блэки.
Ламперуж махнул рукой, словно показывая свое отношение к тому, во что эти семьи деградировали сейчас.
— А дальше уже — судьба той или другой фракции начинает разниться от стране к стране. Где-то «политики» оказались настолько обескровлены постоянными войнами и интригами, что полностью исчезли, были вынуждены влиться в общества «изоляционистов». Например, у нас. И нынешняя Магическая Британия — плоть от плоти тех, кто не желал иметь ничего общего с простыми людьми, лишь изредка вмешиваясь в войны — потому, что присутствие иноземных магов на их острове им задаром не нужно. Оно и к лучшему, впрочем, — бывший принц пожал плечами. — Иначе нам бы пришлось намного труднее. Где-то — все сложилось наоборот. В этих странах волшебники заняли нишу сливок общества, правителей, религиозных лидеров… варианты могли быть разными. А те, кто жаждал разделения миров, напротив, проиграли. В общем и целом, как правило, одна группировка рано или поздно поглощала другую.
— И оставшись в одиночестве на Альбионе, «изоляционисты» варились в собственном соку, пока не начали гнить и превращаться в нынешних «аристократов денег», — мрачно закончил Питер.
— Типичная проблема замкнутых в себе обществ. То, чего я надеюсь все же избежать здесь, — с не менее мрачной решимостью ответил Лелуш, разом посерьезнев и возвращаясь к собственным мыслям и опасениям.
Грейнджер взглянул на племянника, проницательно сощурившись, однако промолчал, не став ничего говорить. Не являясь одним из Ордена, он не имел привычки спрашивать Лелуша о дальнейших планах. Да и желания присоединиться тоже не высказывал, по крайней мере пока. То ли приглядывался, внимательно следя за действиями Зеро, то ли пока что не находил в себе силы вновь вернуться в объятия войны, из которых ему повезло уйти живым в прошлый раз.
Что же касалось самого Лелуша… Пока что повседневные проблемы новорожденного города удавалось решать. Начиная с вопроса продовольствия — благо, во Франции удалось нанять вольных домовых эльфов, сведущих в сельском хозяйстве. Да и среди маглов и волшебников, спасенных Черными Рыцарями, были те, кто занимался фермерством. Не говоря уже о том, что каналы связи с остальной Британией, так или иначе, сохранялись.
Важным был вопрос и логистики-безопасности. Учитывая, что многие из маглов не разрывали контакта с обычным миром (и сам Ламперуж такой подход полностью поощрял — и новые кадры можно привлекать, и общество не впадает в изоляцию, и дополнительные деньги никогда не помешают), следовало обеспечить им быстрый, а главное — безопасный проход обратно во внешний мир. Трансгрессия здесь, по понятным причинам, не подходила. Камины, чья сеть находилась понятно в чьем ведомстве — тоже. Оставалась сеть тайных порталов, которая постепенно, с легкой подачи Ламперужа, начинала постепенно опутывать тонкими незримыми нитями всю страну. В итоге почти каждое утро поток людей сначала прибывал из Конкорда в Авалон по домашнему порталу. Затем — маглы и маглорожденные отправлялись по своим делам в различные точки Альбиона. Порталы были замкнуты паролем, настроены так, чтобы выбрасывать человека каждый раз в одной из стационарных точек, что была близко к необходимому ему месту. Но каждый раз точка была разной, так, чтобы сбросить с хвоста возможную слежку, которая наверняка появилась бы, работай выход порт-ключа в одном и том же месте постоянно.
Но все это — так, повседневные мелочи обустройства на новом месте, с которыми Лелуш, Юна и первый состав Черных Рыцарей научился справляться еще во времена палаточного городка.
Куда больше сейчас Черного Принца волновало будущее. И речь шла сейчас даже не о новых диверсиях в борьбе против Блэков и компании, нет.
Сейчас, когда к чисто военному противостоянию постепенно, шаг за шагом, включалось политическое — в полный рост вставали неизбежные три вопроса, с которыми сам Зеро неоднократно сталкивался в прошлой жизни — и понимал, что столкнется в этой.
Финансирование. Кадры. Идеология. То, что обеспечит всем необходимым, те кто встанут под знамена, и непосредственно знамя, под которое будут стекаться люди.
С первым ситуация была понятной — но это не означало, что Лелушу это понимание нравилось. Маг был с собой откровенным — рано или поздно, но на определенном этапе до более тесного сотрудничество с силой, что представлял вежливый и ироничный итальянец, все равно бы дошло. Чем больше организация — тем больше денег она будет потреблять. Даже в своем родном мире подобного избежать не удалось — Черных Рыцарей финанвировали сначала Шесть Домов Киото, затем — Китайская Федерация.
Другое дело, что и над первыми, и над вторыми контроль перехватить получилось.
Пожертвования простых людей и постепенно развивающийся бизнес во Франции окупать её на определенном этапе неизбежно перестал бы. В данном случае это случилось на постройке города — у Лелуша при всем желании не хватило бы средств привлечь к работе столь искусных мастеров зодчества, как дворфы.
Черные Рыцари серьезно Советам задолжали. Глупо это было бы отрицать. Рано или поздно — этот долг спросят — и Ламперуж частенько гадал, в каком именно формате.
Вот только это не значило, что он собирался впадать в полную финансовую зависимость от Альваро. Благо, кое-какие задумки у бывшего принца были. Пусть и требовали некоторой… подготовки для их реализации.
Ведь по счастью — страны, в которых Ламперуж мог эти задумки реализовать, к «Статуту Секретности» относились несколько фривольно. Магов там в принципе было мало. А «изоляционистов» — и того меньше.
Куда неоднозначнее ситуация была с кадровым составом.
Безусловно, спасение множества людей изрядно прибавило Черным Рыцарям очков в глазах маглорожденных и маглов, поневоле втянутых в эту пока что незримую для обычного мира войну. Множество чародеев изъявило желание присоединиться к Черным Рыцарям. Нашлись такие и среди не магов. И тех, и других сейчас активно учили в Авалоне. Учили работать вместе, плечом к плечу, показывали, как использовать сильные стороны обоих подходов. Тренировали маглов использовать артефакты, не требовавшие волшебного дара, а магов — оружие с зачарованными пулями. Но если смотреть глобально… Их все еще было мало. Слишком мало — учитывая, кто им противостоял, и те изменения в обоих мирах, на которые ОЧР собирался претендовать.
Безусловно, со временем эта ситуация обещала измениться. Подобно некоторым правителям-реформаторам прежних веков, Ламперуж отчаянно старался привлечь к себе в открытую школу в Авалоне специалистов из-за рубежа, ровно как и найти таковых здесь. Маги и маглы. Британцы, французы, порекомендованные Арманом, советские маги, о которых договорились с Альваро. Те, кто могли бы поставить на широкую ногу образование для будущих чародеев. Не только среднее, как в Хогвартсе, но и высшее, то, которым обычно обучали либо в гильдиях, либо под патронажем держащих производства семеек…
Инвестиция в будущее, которое Ламперуж всеми силами старался построить.
Да, отнюдь не все получилось так, как было задумано изначально. И за эту инвестицию так или иначе, ему придется заплатить слухами о его слишком тесных связях с красным флагом. Впрочем, вопрос пропаганды всегда можно было решить. Не в первый раз Зеро в чем-то обвиняли.
Но, к сожалению, вопрос количества готовых сражаться солдат сейчас оно решить не могло. Увы. Впрочем, этот момент шел рука об руку с вопросом финансирования.
И наконец, знамя. Та картина будущего, что поведет жителей Конкорда и бойцов Авалона против псов Блэка. Что-то более четкое и конкретное, чем сакраментальные «свобода, равенство братство», более оформленное.
Иными словами, политическая программа, облик будущей страны.
А этот вопрос неизбежно сталкивался и смыкался с другим. Не входящим в основные три, но неизбежно возникавшим, когда речь заходила о политике. Дальнейшие отношения с Советским Союзом и конгломератом государств, что собирались под его знаменем.
Аметистовые глаза сощурились, пока их обладатель размышлял, любуясь закатом.
Вопрос, который Лелуш откладывал до поры, до времени. Было просто не до того.
СССР все еще оставался для Черного Принца одной большой загадкой, требующей разрешения. Государство, поставившее борьбу с несправедливостью на щит и сокрушившее Грин-де-Вальда, страна, постепенно полноценно интегрирующая магов в обычный мир, собравшая внутри себя множество народов… С другой же стороны — не сказать, что марксисткая теория, также взятая Союзом на знамя, казалась Лелушу чем-то хорошо работающим на практике. По крайней мере — в своем изначальном, идеальном виде, не адаптированном к реальности.
Если же не затрагивать вопрос согласия с идеями, то дальнейшее развитие отношений со Страной Советов имело как свои плюсы, в виде возможности, со временем, пробиться в высшее руководство и постепенно подгрести под Черных Рыцарей, без малого, половину мира, так и минусы — тоже вполне себе осязаемые. Несогласные с красными идеями, даже нейтрально настроенные по отношению к Зеро, будут выступать против. А откровенные противники точно постараются поднять это на щит. Не говоря уже о определенной потере политической и военной автономии.
Сохранение независимости же… Тоже все понятно, в общем-то. Человек, что собирался, со временем, изменить весь мир — рано или поздно столкнется с теми, кто желает того же самого, но в другом ключе. И союзник сейчас может обернуться врагом потом.
И тот, и другой вариант свои издержки имели. Но принимать решение Лелуш мог, только посмотрев на строителей нового мира воочию.
После того, разумеется, как разгребет то, что было на повестке дня в ближайшее время. К примеру, близящееся гоблингское восстание, связанные с этим мероприятия по защите маглорожденных и возможность ударить по Блэкам под шумок.