2024-02-26 09:02
— Кажется, мы сдвинулись с мертвой точки, — заявил Малекит вместо приветствия, закрывая за собой выкованные из меди двери. Ворота в личные покои Владыки Земной Тверди снаружи и изнутри были украшены многочисленными выпуклыми гравировками, начинавшимися с самого верха и не доходя до примерно середины. Причем каждая из них занимала свой, строго выверенный участок, зачастую перетекая одна в другую. Сюжеты сменялись, начиная от первой встречи с Айну и заканчивая некоторыми событиями настоящего. К примеру, созданием Драконов. Как хорошо знал Чародей по собственному опыту, эти врата Ауле отдавал на откуп своим ученикам. Каждый из них, завершая свое обучение, создавая своеобразную выпускную работу, и принимая звание Аулендура, наносил собственную гравюру в память о годах, проведенных в этих Чертогах, тем самым отдавая почтение Вале-Кузнецу, и одновременно — запечатляя себя самого в этих благословенных стенах. Со времени их с Нерданэль финальных испытаний гравюр на этих вратах прибавилось. Но та, что увековечивала самого Отца Драконов, явно бросалась в глаза, почти в центре, на уровне головы входящего. Можно сказать, место любимого и лучшего ученика.
Владыка Земной Тверди обернулся, кивая своему любимцу и указывая на круглый стол. Мол, садисьи рассказывай. Огненные, без зрачков глаза Ауле слегка расширились — явный признак того, что Вала был заинтересован.
— Ты ведь говоришь о моем поручении? — в рокочущем огнем голосе перемешалось многое. Интерес, как мастера, затаенная, почти не высказанная надежда, зачатки тщательно скрываемого торжества… Невооруженным взглядом видно было, насколько сейчас, после всего случившегося, Ауле желает услышать утвердительный ответ. Пожалуй, сейчас покровитель Нолдор, и без того чаще всего говоривший со своими учениками по большей части без пафоса и напоминания о своем божественном статусе (случаи гнева на самого Малекита не в счет, там друкай даже отчасти мог признать, что Вала имел на подобное веские причины), и вовсе куда больше походил на обычного смертного, чем на могучего стихийного духа.
— Я бы не стал врываться к тебе без приветствия и без предупреждения, если бы это было не так, — Отец Драконов, глубоко вздохнув, сел за стол напротив наставника. Рука невольно коснулась груди — там, где должен был уже привычно находиться замаскированный под обычный алмаз КаменьТени в обрамлении металлической подвески. Но, понятное дело, его на встречу с Владыкой Земной Тверди он брать не стал. Не хватало еще «светить» этой вещью перед тем, кто разбирается в рукотворных камнях лучше, чем кто-либо другой. Показывать же артефакт, фактически, подтверждающий его возможную связь с Падшим (более того, артефакт, который вместе со своими товарищами задумывался как оружие сдерживания против Валар), было бы сейчас поступком идиота. При всех своих достоинствах, Наватар все-таки оставался Айнур. То, что Король Чародей был готов показать жене, он не стал бы показывать другим.
Эту беседу князь Первого Дома подготавливал тщательно, обдумывая каждое слово, которое будет здесь сказано. В конце концов, от этого зависело, сможет ли друкай продолжить свои опыты в создании якорей для Ветров Магии.
— Мне удалось создать нечто… близкое к идеальному кристаллу, — обстоятельно начал Король Чародей, положив перед собой еще одну заготовку. Разумеется, пустую. — Провел несколько опытов. Он впитывает любую Силу. Будь то свет звезд, молнии — или мощь заклинательных песен. Более того. Я нашел способ закалить его, превратив практически в неразрушимую оболочку, из которой сила, сколь угодно мощная, не будет истекать. Как будто бабочка, попавшая в янтарь.
Именно на этом и был построен принцип Камней Магии, и первого из них в частности. Идеальная ловушка для Ветра, что должен был притянуться к своему подобию — сердечнику, что находился внутри заготовки. После чего Чародей запечатывал кристалл заклятием — подобным тем, что использовал когда-то великий Каледор, сплетая Вихрь, или которыми отдельные Ветра привязывались к телам и душам будущих Воплощений — вроде Аллариэли, Нагаша или самого Малекита. Таким образом, просочившийся сквозь завесу Улгу и оказался намертво привязан к артефакту. Точно зверь, попавший ногой в силок, или воздушный змей в руках ребенка. А дальше — уже привязанный мощный поток Тени мог собирать и концентрировать рассеянную по миру энергию того же спектра.
Разумеется, зайди речь о любом другом Ветре — и подобный Камень с привязанной к нему силой сиял бы для любого, кто способен видеть и чувствовать чародейство, как огромный маяк, видный с весьма и весьма приличного расстояния. Не как Вихрь, конечно, который ощущался почти из любой точки мира, но все же. О конспирации при таком раскладе нечего было бы и думать. Но, к счастью, заклинатели Тени всегда неплохо умели скрывать что свою силу, что свою сущность. До тех пор, пока Король Чародей не использовал могущество заклинаний Улгу в полную силу, задействовав весь потенциал Ветра, а ограничивается мелкими чарами, что скорее проходили через него самого, чем через Камень — обнаружения можно было не опасаться.
— Хммм… — Ауле осторожно взяв пустой камень, взвесил его в руке. Затем поднес к голове, закрыв глаза и буквально считывая информацию о его составе, свойствах и всему, что относилось к…более-менее физическому аспекту кристалла. — Да. Я вижу его потенциальную стойкость. Но чувствую, что работа словно не завершена. То ли потому, что это только опытный образец, то ли как раз таки из-за того, что он еще не наполнен и не закрыт. Как шкатулка, которая ждет положенных в нее драгоценностей. Как происходит запечатывание?
— С помощью ритуала, проведенного на границе Арды, — золотые глаза слегка сощурились. Он подходил к первому спорному моменту своего рассказа. И прекрасно осознавал, что это может не слишком понравиться одному из Айнур. — Рядом с Завесой, что отделяет наш мир от всего, что за ним.
— У Стен Ночи? — Владыка Земной Тверди нахмурился, проницательно смотря на ученика, словно стараясь прожечь его насквозь взглядом. Малекит мысленно скрипнул зубами. — Так… про камень потом. Ты был там. Даже не отрицай, по глазам вижу, что был. Что ты видел? И каким образом тебе это удалось. Добраться до тех мест можно лишь через Эккайя*. Однако сомневаюсь, что ты предпринимал подобное путешествие во плоти.
— Ты прав. Во плоти я там не был, — покачал головой Отец Драконов. По счастью, у него уже был заготовлен ответ. — Однако бестелесным духом мне там побывать удалось, найдя способ путешествовать по миру снов и пророчеств. Нерданэль наделена даром предвиденья. Я подумал, что это можно развить. И не прогадал. Да, я видел Стены Ночи — пусть и только глазами Фэа, а не Хроа. Более того, я видел прореху, сквозь которую прорвалась та тварь, что напала на Валинор.
Король Чародей кратко пересказал то, что видел у Завесы — разумеется, без упоминания, по крайней мере, пока что, Ветров Магии и того, что сам знает пару способов наделать в ней несколько дырочек. В любом случае, он не подошел бы никому извне мира — судя по всему, граница между мирами была рассчитана на сдерживание всех снаружи, но не на попытку ее разрушения изнутри. А изнутри им не смог бы воспользоваться никто, кто не сведует в чародействе родного мира друкая. Иногда узкая острая рапира, игла, может быть куда смертоноснее боевого молота.
— Гм, — Наватар выглядел… пожалуй, это можно было назвать раздосадованным. — В который раз я недооценил прыть и умение своих учеников, Феанаро. Пожалуй, мне стоит взглянуть на ту брешь, о которой ты говоришь. Жаль, что Стены Ночи возводил сам Единый, и мы, Айнур, за все эпохи с сотворения Арды так и не научились влиять на них… Значит, ты получил подтверждение того, что сущность из твоих кошмаров, то, что напало на Аман, пришло извне Арды, а не было создано Мелькором здесь, внутри ее. Тогда, возможно, она была им призвана?
— Более того. Теперь я с уверенностью могу сказать, что тварь эта там не одна такая, — голос Малекита теперь звучал зловеще. На счет паломничество наставника к шраму он не слишком волновался. Если действительно искуснейший из Валар за все свое время владычества над Ардой не смог понять, что из себя представляет Завеса, то сочащийся сквозь микроскопические отверстия Улгу им пока что не увидеть при всем желании. Зато — и это уже в самом деле было на руку — теперь Отец Драконов получал вполне неплохое алиби, что позволило бы ему поделиться большей, чем раньше, частью информации о Хаосе — с теми, кто должен был о нем знать, готов был слушать, и мог что-то сделать. — Даже сквозь шрам я чувствовал присутствие еще кого-то за Стенами. Сильного — и весьма голодного. Мои предчувствия, наставник, оправдались. Это только начало. И горе нам, если мы окажемся не готовы к продолжению. Что до Мелькора — нет, похоже, не он призвал это создание. Но похоже, что его ярость в миг освобождения ослабила границу в одном месте — так, что та на мгновение треснула под напором извне, пропуская тварь.
Медленно заживающая рана под одеждой заныла, давая о себе знать. Как ни крути, но отродье Слаанеш показала себя весьма достойным противником. Да, теперь, вернув себе часть былого могущества, новый возможный бой будет вестись явно не в одни ворота, но недооценивать демон принца в любом случае явно не стоило.
— Не он призвал, говоришь, — Ауле вздохнул. — Надеюсь, что это так. Не хватало только, чтобы два отродья спелись меж собой. Однако, боюсь, это возможно. Из всех нас Мелькор — единственный, кто побывал за пределами Арды и Чертогов Эру, за Стенами Ночи. Надеюсь, это не его старая знакомая или возлюбленная, что с удовольствием пойдет к нему на службу, когда вновь встретит Падшего.
Король Чародей счел за нужное в этот момент промолчать. Тем более — что вопрос, связанный с этим, и его самого мучил.
Чем больше он, посредством мягких наводящих расспросов, за эти пять лет, с тех пор, как они с Нерданэль сумели воочию взглянуть на Завесу, отделяющую Арду от остальной вселенной, узнавал об Валар в целом и Ауле в частности, тем больше понимал, что находящиеся в Валиноре Айнур ничего не знают ни о Хаосе, ни о иных мирах, что находились за Завесой. А что они находились, Малекит практически не сомневался — вряд ли существовало лишь два мира, его родной и Арда. Валар очнулись в чертогах Единого, воплощенные мыслями своего Отца в дни Великой Музыки, а затем, после возжигания Неугасимого Пламени, спустились в материальный мир, чтобы творить и властвовать от его имени. Ни один из них не знал, что находится за пределами Эа, и есть ли еще миры кроме того, о котором говорилось в Песне. Никто из них не был за Олорамбар, Стенами Ночи. Или, как более просто звал это творение друкай, Завесой. Никто. Кроме Мелькора и его подручных, вроде Отомбака или Майрона. И вот совпадение то — именно вырвавшийся во время освобождения огонь Мелькора ослабил защиту мира так, что служанка Голодной Суки смогла в него пролезть.
Казалось бы, это должно было навести на определенные мысли. Если говорить откровенно, поначалу, когда Малекит сопоставил факты, он вполне себе подумал, что дело ясное. Местная пародия на Каэла Менша Кхейна снюхался с Всеизменяющимся, и использовался Четверкой в своих целях. Вполне возможно, даже как их герольд. В эту же теорию полнее укладывалось и так называемое «искажение» — процесс деградации и мутации, которые Мелькор, по своему желанию, мог запускать в живой природе и разумных существах. Озера становились болотами, звери перерождались в различных тварей разной степени опасности, а из эльфов, согласно легендам, «пытками и черным чародейством» были созданы местные орки.
Однако были и «но», сильно по этой теории бьющие. В частности, полное отсутствие, но последнего времени, следов Хаоса в этом мире. Полное. Для Валар сила, с которой они столкнулись, была совершенно новой и чуждой. С таким они ранее не сталкивались — даже в дни взятия Утумно. Чтобы не использовал Мелькор в своих экспериментах над живой материей, это не было силой Всеизменяющегося. Да и Паучиха, с которой Чародей бился, так страстно желавшая узнать происхождение своего противника, говорила так, будто раньше Падшего Валу не знала.
Но если Мелькор побывал за Стенами Ночи и не столкнулся с Хаосом — получается, он путешествовал в местах, участках мира духов, чистых от него? Возможно, в местах, близких к чертогам Илуватара. Или других богов, противостоящих Четверке. Или просто нейтральных. Вопросы, вопросы…
Одним словом, обе гипотезы пока что могли с равной вероятностью оказаться верными и не очень. Нужно было больше фактов.
— Вернемся к твоим изысканиям, — Наватар вновь взглянул на ученика, откладывая в сторону мрачные раздумья. — Итак, ритуал на грани мира, у Стен Ночи. Ты уже проводил его?
— Да, с опытными образцами, — Малекит согласно склонил голову. Не уточняя, разумеется, что главным «опытным образцом», можно сказать, «прототипом» был Камень Тьмы. — Однако в ходе этих опытов выяснилась еще одна маленькая деталь. Каждый кристалл в процессе создания нужно настроить индивидуально для той Силы, сосудом которой он будет являться. И настройки эти зачастую тончайшие. В противном случае — искомая сила может рассеяться со временем — как это происходило с нашими ранними камнями, что накапливали свет звезд. И это в лучшем случае. В худшем, особенно если Сила вложенная могущественная и склонная к разрушению — например, молния — все и вовсе может взорваться. Я не берусь загадывать, что будет, если взрыв этот взрыв постигнет камень, начиненный Светом Древ.
— Зато я отлично представляю, что будет. Когда Мелькор разбил Иллуин и Ормал, Светильники Весны Арды, началась катастрофа, — помрачнел Владыка Земной Тверди. — Твои камни, конечно, будут не такого размера… но все же, приятного для того, кто будет рядом, будет мало. Правильно я понимаю, что чем могущественнее будет вложенная мощь, тем тщательнее тебе потребуется настраивать состав и структуру заготовки?
— Именно так, — золотые глаза Короля Чародея внимательно следили за каждым моментом реакции наставника. Начинался второй «тонкий» момент разговора. И наиболее важный. Тот, что, быть может, позволит ему получить сердечники для будущих камней Акши и Хамона. — И здесь, наставник, мне нужна твоя помощь. Заранее прошу у тебя прощения, если моя просьба оскорбит тебя.
— Интересное начало, — огненные глаза чуть удивленно воззрились на Феанаро. Айну слегка фыркнул. — Надеюсь, эта просьба не связана с чем-то вроде публичного отречения от Отца, переходом на сторону Мелькора или разрешением на развязывание открытой войны на землях Амана. Говори, ученик. Обещаю, что даже если эта просьбы будет оскорбительной, я прощу тебя — учитывая, что ты заранее меня предупредил. И говорим мы сейчас открыто.
— Прежде, чем перейти к величайшему творению Йаванны и Варды, к Свету и Жизни, Стихиям, с которыми я не работал никогда — я бы хотел поупражняться в настройке с чем-то, куда более знакомом и дружественно лично ко мне настроенном. Пламя и Земля, огонь, камень и металл. Ты с юности учил меня работать с ними. На любую из них мои камни можно настроить легко. Но ни одно подвластное мне пламя, даже огонь из местной кузни или мифрил, не будет давать мощи, подобное той, с которой мне предстоит иметь дело, когда все дойдет до Тьелпэриона и Лаурэлин, — друкай в легкой задумчивости посмотрел на наставника. — Мне нужно творение, равное по мощи Древам. Либо… осколки твоей сущности, воплощения силы Огня и Земли, с которыми я мог бы поработать.
Был, правда, еще один вариант — использовать в качестве сердцевины целое фэа сильного Айну, например, одного из Майар. Это было бы идеальным вариантом. Но увы, слуги Мелькора, вроде его Пламенных Хлыстов, были далековато. А засовывать в кристалл Курумо, по понятным причинам, не хотелось бы. Да и сам Ауле бы не оценил.
— Если все пройдет, как я задумал, — осторожно добавил темный эльф. — Созданный Камень сможет помочь нам и во время похода в Эндорэ. Как нам, Нолдор, так и твоим собственным детям.
Наватар размышлял долго, буравя ученика задумчивым взглядом.
— Манвэ за такое обвинил бы тебя в святотатстве, если бы ты был его служителем, а не моим, — мягко сказал он. — Ты понимаешь, что отдав часть себя ради твоей работы, я сам стану отчасти слабее? Валар, в свое время, потратили много, вкладывая себя в Арду. Силы наши, увы, не бесконечны.
— Иногда это сложно представить.
— Разумеется, мы по-прежнему могущественны, но все же. Одно дело — простые заклинательные песни. Преобразования камня, металла, создание новых изделий, или, в случае моей супруги, создание новых растений и животных, — Ауле пустился в объяснения. — Или совсем недавний случай — то, что произошло с твоим бывшим подпечным, Эктелионом. Его изменение Элентари. Подобные траты сил легко восполнимы — особенно, если множество Рожденных является твоими последователями и учениками. Чтобы ударить молнией с небес, многого не нужно. Они не растрачивают наши истинные возможности. Не…
— Не растрачивают ваши Фэа, — подсказал Малекит, понимающе щурясь.
— Ты всегда был догадливым, ученик. Верно. Наши величайшие творения, которые не просто являются чем-то новым, но кардинально изменяют лик Арды, сами ее основы. То, что может обладать собственной волей и разумом. Новая раса, новый народ. То, что является истинными творениями — мы вкладываем в это не только наши силы, но и часть души. А подобное восстанавливается очень, очень медленно. Такими творениями были многие чудеса Эндорэ из огня и земли. Такими были Иллуин и Ормал, Орлы Манвэ. Пастыри Древ Йаванны… Таковыми стали мои собственные дети, Наугрим, — Владыка Земной Тверди усмехнулся. — И разумеется, наше с тобой лучшее творение, Рамалоки. Вот почему создав что-то подобное один раз, повторить — очень-очень сложно. И чем больше творишь так — тем больше умаляешь свою силу. Надолго умаляешь. Пройдут эпохи, прежде, чем твоя фэа восстановится в прежнем объеме.
Подобное откровение многое объясняло. В частности то, почему Валар не создали вторую пару Светильников после разрушения. Это вполне сочеталось с теорией магии, что знали в Мире что Был. Малекит знал, на что шел, когда заключал в Камень Тени часть собственной души. Но его спасало то, что артефакт этот был связан со своим создателем напрямую, фактически, являясь его автономной частью. К примеру, мог появиться в ладони Чародея по его желанию и воле. Здесь же дела обстояли куда хуже — особенно учитывая тот факт, что величайшие творения Валар, созданные в прежние эпохи, зачастую, разрушались безвозвратно.
Печально… с одной стороны. И хорошо — с другой. Чем слабее будущие конкуренты, тем лучше. В отличие от них, друкай не страдал излишней романтикой, дробя душу на множество творений. Драконы и Камень не в счет. И то, и другое было создано для дела.
Однако Понятно, почему Ауле явно колебался. Учитывая «холодное» противостояние с Манвэ, и весьма скорое «горячее» с Падшим и Паучихой — дополнительно ослаблять себя было не самым умным решением. И сам друкай бы предпочел обойтись без ослабления союзника накануне боя. С другой стороны… он не мог не понимать необходимость создания «запасного семечка» для Древ.
— Знаешь, — произнес Наватар после некоторого раздумья. Могучая фигура кузнеца поднялась из-за стола. — У меня есть идея. Идем.
— Куда?
— В Эндорэ, — заговорщицки улыбнулся Ваул Арды. — У меня есть свои дорожки туда, недоступные для других. Пройдем подземными, огненными путями. Не бойся Огня Глубин — ты со мной.
Это место в самом деле можно было принять за совместное творение Ауле и Йаванны, переплетенные в супружеских объятиях. С высокого, не меньше полутора километров в длину, вулкана, открывался прекрасный вид на плодородную землю, ограниченную от внешнего мира с трех сторон горами, и внутренним морем — с четвертой. В полумраке вечной ночи, освещенной только звездами, листва местных лесов казалась почти черной.
Однако Король Чародей сейчас мало обратил внимания на будущие владения своего народа, несмотря на то, что впервые находился на земле под звездами, вдали от Амана. Со временем он сюда, в Эндорэ, еще вернется. Не проездом. А пока что — пора было взглянуть не на землю, но на то, что было под ней.
Расселина, находящаяся примерно на середине высоты извергавшей дым горы, со стороны почти не видная в густом лесу, что привольно рос на жирном вулканическом пепле, вела вниз. Алые и золотые отблески струились на толстых базальтовых стенах. Проложенная Ауле дорога вела к длинному, узкому выступу, что был похож на гигантский язык. Только высунут этот язык был над постоянно движущимся потоком раскаленной магмы, что то и дело била фонтанами вверх, словно пытаясь похоронить незваных гостей, но так и не доставали до кончика «языка», на котором, на идеально ровной площадке, располагалась внушающих размеров каменная наковальня.
— Ондо Карнарэ**, — Владыка Земной Тверди, с легкой гордостью упер руки в бока, ностальгически усмехаясь. Даже не присматриваясь, было видно, что это место будит в нем воспоминания о чем-то приятном. — Одна из моих кузниц, где я создавал лучшие свои творения. Один из Светильников в том числе. Думаю… — Наватар на мгновение замешкался. Но все же закончил фразу. — Здесь мы сможем взять то, что необходимо тебе. Пусть творение прошлого послужит материалом для творения будущего!
Отблески, отбрасываемые Огнем Глубин, отразились в золотых глазах, самих сиявших изнутри пламенем предвкушения. Идеальное решение. Похоже, на какое-то время он здесь задержится. А потом, по возвращению в Валинор — его ждала новая вылазка к Завесе.
_______________
* «Окутывающий океан». Квенья. Море, что окружает всю Арду. Владения Ульмо. Эккайя ограничен Стенами Ночи.
** «Гора Алого Пламени». Квенья.